— Я про маньяков, — отмахнулся от него Самсонов и громко позвал Игоря Баркалова, стоящего возле экспертов…
Зов начальника оторвал Игоря от недоуменного разглядывания трупа девушки. Его поразило несоответствие лица и тела мертвой. Лицо было увенчано жуткими язвами ожога, которые от удушья при повешении лопнули, а от кратковременного пребывания под землей наполнились желтоватой влагой. Тело же поражало четкостью совершенной фигуры, не пострадавшей от ожога и ставшей более «струнной» от напряжения на добровольной виселице.
— Я вас слушаю, шеф, — подошел Игорь к Самсонову и поздоровался за руку с Мироновым: — Здравствуйте, Сергей Миронович.
— Красивый синяк у тебя под глазом! — заметил полковник Самсонов и, показав рукой на Игоря, объяснил Миронову: — Парень в схватке с бандитами пострадал.
Подавленный увиденным Игорь молчал, тоскливо перебирая в мыслях призрачные звенья версий.
— Значит, так, — стал сосредоточенным Самсонов. — Басенка из отпуска я отзываю немедленно. Заканчивай осмотр, отправляй труп в морг и вместе с Савоевым ко мне.
— У Степана отпуск через два дня заканчивается. Он уже в поезде домой едет… — сообщил Самсонову Игорь и, улыбнувшись, вспомнил: — А меня вы отозвали из отпуска в прошлом году через два дня после начала.
— Это хорошо, — не услышал воспоминаний Игоря Самсонов. — Это хорошо, что возвращается. В общем, я жду. — Самсонов широким шагом направился к своей «Волге». Открыв дверцу, он повернулся к Игорю и крикнул: — Пусть Савоев материалы по сутенерам возьмет с собой!
Полковник сел в «Волгу», захлопнул дверцу и уехал, оставив растерянного Миронова в окружении экспертов. Игорь сел в салон микроавтобуса и завел оживленный разговор с Кречугиным, который до этого оживленно разговаривал с водителем микроавтобуса. Подъехал грузовик, и двое пят-надцатисуточников, сопровождаемые милиционером, погрузили многострадальное тело в кузов. Эксперты шумно влезли в микроавтобус, и он, фыркнув, уехал, оставив расстроенного Миронова в полнейшем одиночестве, ибо грузовик с трупом, пятнадцатисуточниками и сопровождающим их милиционером тоже уехал. Миронов оглянулся вокруг и зябко поежился, вокруг него была глубокая и тихая ночь. Самсонов уговорил его не брать служебную машину прокуратуры и заехал за ним на своей. Миронов раздраженно сплюнул в темноту и услышал шум автомобильного двигателя. Вспыхнул свет фар, и голос Самсонова крикнул:
— Эй, Миронов, давай сюда! Я про тебя совсем забыл, столько дел, что не грех и себя забыть, не то что тебя.
— Спасибо! — поблагодарил Миронов Самсонова. — Я пешком, тут рядом. — Он развернулся и, слегка ссутулившись, быстрыми шагами пошел к выходу с территории седьмой больницы.
— Как же, рядом, — хмыкнул в пространство Самсонов и крикнул вслед: — Ты по дороге «Спикере» купи, и порядок, к утру дойдешь…
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Это может показаться неправдой, но это правда. В городе на берегу Местийского моря всегда лето. Осень, которая начинается в ноябре и под видом зимы добирается
до самого марта, не имеет в городе естественных корней. Она напоминает нефа, невесть каким образом родившегося от чукчанки на берегу Чукотского залива в непосредственной близости от проплывающего мимо айсберга. Так и осень, иногда маскирующаяся под зиму, не к лицу Таганрогскому заливу. Сам город спроектирован, построен и обжит людьми, влюбленными в лето, он весь пронизан им и прогрет от макушки и на много сотен метров в глубь земли под своими фундаментами. Все, включая дом Воронцова, старые ступени Каменной лестницы, солнечные часы, каштановые улицы и вишневые переулки, порт, люди и время, городская тюрьма и городской театр, парк, ларек с пивом у пивзавода, запутанный хаос переулков Никольской балки и даже пьяный вусмерть Леня Светлогоров по кличке Клод Моне, лежащий на полукруге под памятником Чехову, и сам памятник, — все это, да простит меня Господь, освящено летом. В это время город напоминает римский Колизей, весенний Париж и дачный поселок Нахимовский под Старой Феодосией одновременно. Самая живописная курортная провинция России — город Таганрог, который без лета уныл, болен и раздражителен.
Оперуполномоченный Слава Савоев заскочил в кабинет инспектора уголовного розыска Игоря Баркалова с вытаращенными глазами.
— Я только что из морга! — радостно сообщил он.
— Поздравляю… — с недоумением поддержал радость экспансивного Славы Игорь.
— Слушай же… — Савоев пропустил иронию мимо ушей. — Она, как и Останская, лежала под Робертом Рогоняном, он трахал и ту и другую под странными предлогами.
— Да ты что?! — моментально заинтересовался Игорь. — Почему странными?
— Останская, по его словам, подглядывала за голыми мужиками в окна городской бани по Двадцатому переулку, и когда он отвлек ее от этого зрелища, то увидел и полюбил ее, чисто по-сутенерски полюбил… — Савоев слегка волновался. — Но это все есть в деле, и ты об этом знаешь, а вот эту удавленницу выкопанную я видел у него в яхт-клубовской бане, заметь, опять в бане, он ей голову полотенцем обмотал, чтобы лица не видеть, хитрый, зараза… — невольно восхитился Савоев. — Все остальное, пожалуйста, как у молодой Лоллобриджиды. В общем, баня и в том, и
в другом случае, хотя я думаю, что это он, а не Останская, в окна заглядывал… — неуверенно предположил Слава.
— Старайся не думать, — осторожно посоветовал ему Игорь.
— А что? — вскинулся Савоев. — И ту и другую он пялил, и та и другая трагически ушли из жизни, молодые девчонки… — загрустил Слава. — Даже в могиле не дали спокойно полежать, выкопали и по всему городу к скверу тащили, ужас… Рогонянов надо брать, и того и другого. Как следует и по закону, и, естественно, от души допросить, чтоб жизнь медом не казалась, и все, мы окажемся на правильном пути.
— Это ты на правильном пути, Савоев, а я на бездорожье… — задумчиво произнес Игорь. — Роберт — сутенер, он всех баб своих сам проверяет в первую очередь, чтобы знать характеристики товара, и проверяет, как ты правильно заметил, в бане, там удобнее… — Игорь развивал мысль медленно, но неотвратимо. — А брать их нужно обязательно, хотя бы для того, чтобы набить морду… — Он коротко взглянул на Савоева и объяснил: — По закону, естественно. Но вот в том, что они к выкапыванию приложили руку, я совсем не уверен.
— Я тоже в принципе не уверен, — уныло согласился с ним Савоев. — Но опять-таки, сам понимаешь, баня и остальное…
— Ладно, пошли к Самсонову, — решился Игорь и тут же сурово поинтересовался: — Они платят?
— А куда они денутся? — даже слегка обиделся Савоев.
Игорь, Степан и Слава были взяточниками со странными интонациями. Они были не только хорошими и молодыми сыщиками, но и неисправимыми романтиками, то есть приступообразными «идиотами». Деньги брали со всех держателей безнравственных акций преступного бизнеса. Брали, но не прикрывали, кропотливо собирая на них достаточный для ареста и суда материал. Взятые деньги накапливались, делились на шестьдесят равных частей, и один раз в два месяца ровно столько пенсионеров МВД получали неплохую, часто превышающую пенсию добавку к ней. Во время первой выплаты Басенок предложил объяснить письмом каждому ветерану суть этой добавки, чтобы они не стали выяснять это официальным путем. Письма были написаны и доставлены адресатам. Пенсионеры поняли суть дела и, судя по тому, что никто не проболтался, одобрили это.
