Книга Подручный смерти, страница 10. Автор книги Гордон Хафтон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Подручный смерти»

Cтраница 10

– Салат из козьего сыра, грецких орехов, оливок и маринованных помидоров. Очень полезный – не хочу стать похожим на Войну.

Он ткнул пальцем в десерт.

– А это низкокалорийная сливочная карамель. Последний кусок рисового пудинга уволок Чумка. Будешь?

Я покачал головой. Он поставил поднос на стол, развернул стул, уселся и отпил из стакана большой глоток.

– А ты не слишком разговорчив.

– Отвык.

Он пробурчал в знак согласия:

– Из гроба вообще тяжело вылезать.

Шкода ел шумно и стремительно, загребая еду в рот так, словно голодал с самого завтрака. Когда исчез последний кусок дряблого десерта, парнишка развалился на стуле, круговыми движениями помассировал живот и громко рыгнул.

– Ну и… – начал он. Я ждал продолжения. Вместо этого он поднялся, подошел к креслу с откидной спинкой, развернулся и уселся. Отклонил спинку назад и принялся выковыривать остатки еды из передних зубов.

– Что?

– И… как тебе сегодня работалось?

Я снова стоял на крыше колокольни и смотрел вниз на труп женщины. Я представил, как Смерть ее сталкивает, как она падает. В какой-то краткий блистающий миг она изящна, словно пикирующая хищная птица, затем – глухой удар о тротуар. При мысли об этом мне стало дурно.

– Нормально.

– Угу. – Он поворочал языком за губами. – Ты же на типовом контракте, верно?

Я кивнул.

– Ну и… пан или пропал?

– Если я не подойду, – произнес я осторожно, – то выберу один из способов смерти, которые увижу на этой неделе.

Нет, мне совсем не хотелось в воскресенье вечером прыгать с крыши высокого здания. В обществе трупов суицид числился почти в самом конце списка уважаемых смертей, и естественно, я бы его не стал выбирать. Также я не мог понять, что он означал. Для женщины эта смерть являлась окончательным решением, выстраданным за годы отчаяния, и актом мести живым. Для толпы зевак – шоком, развлечением или событием, которое они будут помнить до конца дней своих. Для моего нанимателя – рутинной обязанностью.

– А как ты умер изначально?

– Не помню.

Он рассмеялся.

– А я о своей смерти помню вообще все. Я гонял мяч с ребятами тут у складов на железной дороге, мяч закатился под платформу, и я пошел его доставать. Ну и начал прикалываться, будто меня придавило колесом платформы. Все ржали. Во, блин, дает, и все такое. В общем, короче: платформа тронулась, откатилась назад и вдавилась мне прямо в грудь. Хрусть… Самое смешное, что такое же когда-то случилось с моей кошкой.

Шкода закончил ковыряться в зубах и полез на верхний ярус кровати. Я снял туфли, пиджак и прилег на свой нижний. Какое-то время мы лежали молча, потом он свесился через край и спросил:

– Тебе сказали, зачем ты здесь?

– Нет.

– И о Гадесе не сказали?

Я покачал головой.

– Никто ничего не сказал о помощнике?

– Да вроде нет.

– Что характерно.

Он с раздражением уставился в стену, после чего вновь задвинулся на верхнюю полку. Из комнаты напротив доносились слабые звуки «Реквиема» Моцарта. Я был измучен, сбит с толку, ощущал себя в новой обстановке прескверно. Мне бы повернуться на другой бок и крепко заснуть, но из головы не выходил один вопрос.

– Кто такой Гадес? – спросил я.

Вторник Смерть от шоколада
Завтрак обреченных

Проснулся я счастливым.

Это было необычно. Счастье – в гробу вещь ненужная, так же как и отчаяние. Эмоции не беспокоят мертвых в принципе, поскольку те не могут чего-либо испытывать. Спросите любого трупа, что он чувствует, и в ответ наверняка услышите:

– О чем это вы?

Разумеется, если он еще способен говорить.


В нашем общем со Шкодой гардеробе оказался запас одежды на все шесть дней: коллекция разноцветных футболок, набор нижнего белья в цветочек и полдюжины носков. Моему настроению соответствовали желтые носки, украшенные танцующими крабами, трусы с желтыми розами и желтая тенниска с девизом «ВСЯ ВЛАСТЬ ЗОМБИ!». Новых костюмов и туфель мне не предлагалось.

Одевшись, я вспомнил, о чем меня накануне инструктировал Смерть, и собрался в офис. Дверь мне уже отперли. Шкоды, который отложил разговор о Гадесе на более удобное время, нигде не было видно.


– Как настроение?

В офисе находился только Смерть, который сидел за своим столом у двери. Он вскрывал конверты ножом, который, наверное, обычно используют в ритуальных жертвоприношениях. Компакт-плейер, лежавший по левую сторону от колонны бумаг, изрыгал громкое гитарное соло из альбома «Грейтфул Дэд» «Мертвяки Живьем».

– Замечательное! – воскликнул я.

– Радуйся, пока можешь, – мрачно изрек Смерть. Он перевернул кипу своих писем и протянул мне голубой листок: – Взгляни-ка сюда.

Там были четыре цифры – 7587 – и подпись.

– Что это?

– Шахматы по переписке. Моя соперница переставила своего ферзя с g5 на h7. Пытается повторить известную партию Девятой заочной шахматной олимпиады. Пенроуз – Вукцевич, 1982 – 85. Не исключено, с помощью компьютера.

Он забрал листок и положил в папку, набитую аналогичным содержимым. Пользуясь возможностью, я решил задать уже приходивший в голову вопрос:

– Почему вы играете в шахматы с живыми?

– Это моя страсть, – сказал он, безумно вскинув руки. – Мне трудно устоять перед вызовом… Как в танце – страсть и бессилие. – Он коротко улыбнулся мысли об этих двух слабостях, затем снова принял серьезный вид. – И, конечно же, традиция. Если мои партнеры выигрывают, то в награду продолжают жить. Если же нет – а так случается постоянно, – они умирают… Сейчас я веду около двухсот партий. Эта вот – с женщиной лет тридцати. Она недавно перенесла сердечный приступ. Шансы выжить – пятьдесят на пятьдесят. И ей это известно. Поэтому я бросил вызов, и она его приняла. Хотя, – добавил он скорбно, – так или иначе она выздоровеет.

Я сочувствующе улыбнулся.

– А ты играешь в шахматы? – поинтересовался он.

– Было дело, – ответил я кратко, хотя, конечно, мог бы сказать, что играл очень даже неплохо. Но что-то помешало в этом сознаться. Должно быть, трупный инстинкт самосохранения заставил меня приуменьшить свои способности. – Правила игры я знаю, но не слишком в нее углублялся… Как почти всегда в жизни, я, в основном, наблюдал.

Типичный живец.

Термин «живец» используется мертвыми и ожившими мертвецами применительно к живым. К живцам, преимущественно, относятся теплокровные, подвижные, эмоциональные и любопытные особи. У них окрашенная мягкая кожа. Они потребляют и извергают.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация