Увы, это была не галлюцинация. Шар немного отодвинулся от корабля, а потом стремительно бросился вперед. Он мягко, без звука, отскочил от корпуса, отступил назад и повторил все снова. Шар двигался строго по горизонтали и настойчиво повторял свои попытки. Всем троим это показалось похожим на первый стук в дверь.
И вдруг шар исчез!
Они потрясли головами и вытаращились на то место, где он только что был, когда в очередной раз бросился к шлюзу. Пропал, не оставив даже слабого изумрудного следа в неподвижном воздухе. Возле корабля носились взад и вперед, взад и вперед по абсолютно прямой траектории одиннадцать шаров. А ведь мгновением раньше их было двенадцать!
— Ч-что, по-вашему, это б-было, к-командир?
— Не знаю, Луц. Но мне это определенно не нравится.
— И мне, — прошептал в наушниках голос О'Лири. — Сейчас одна из тех минут в жизни разведчика, когда он думает: и зачем я ради перевода в когорту А ушел из дома от мамы? Лучше бы я вернулся… Нет! Вик, такого не бывает! Он же не мог… Он же…
— Что случилось? Стив! Что происходит?
— Проклятый шар материализовался внутри корабля… как раз когда я дотянулся до… меньше чем в пяти футах… полетел мне в голову… почти коснулся… — Речь О'Лири постоянно прерывалась, как будто он выпаливал каждую следующую фразу между двумя прыжками. — Гоняется за мной по всему отсеку управления, не выйдет — отскакивает от переборок, как на бильярде… постой, кажется, я его поймал…
Раздался страшный грохот — это О'Лири выстрелил из бластера. В их барабанные перепонки с безумной силой несколько раз ударило эхо, а возле носа разверзлась рваная дыра, словно корабль изнутри проткнули гигантским кулаком.
— Промазал! А ведь мог бы поклясться, что я хорошо прицелился… Заряд шел точно в него… не знаю, как это я промахнулся… Так, попробую его ультразвуком… Ну, что ты об этом скажешь, Вик? Он опять исчез! Словно и не было! Я выхожу наружу?
— Спокойней, Стив! — выкрикнул Карлтон. — Не паникуй!
О'Лири не ответил. Зато распахнулся входной люк, и Стив О'Лири выскочил наружу — в космическом скафандре он казался почти вдвое больше, чем обычно. В левой руке он держал ультразвуковой пистолет, в правой — бластер, из которых он отстреливался прямо на ходу. Над ним сконцентрировались одиннадцать шаров, которым пальба из бластера не причиняла ни малейшего вреда.
Скауты на холме вскочили на ноги. Один за другим они посылали заряды ультракоротких звуковых волн, от которых все известные виды органики распадались на молекулы. Но с таким же успехом можно было стрелять и из водяных пистолетов.
Двенадцатый шар появился прямо перед О'Лири. Вначале он был размером с яблоко, потом почти мгновенно — так, что они даже не уследили, — вырос до размеров спасательной шлюпки. Немного опередив другие, он понесся на разведчика.
И достал его.
Тот закричал.
Казалось, этот вопль возник годы тому назад и унесся в далекое будущее. А потом весь скафандр как будто распахнулся, и они увидели — не самого О'Лири, а скорее его внутренности.
Там, где раньше была бегущая фигура, одетая в металл, покрытый защитной оболочкой Гроена и слегка оттененный предохранителями Мангейма, теперь были только желудок и селезенка, печень и кишечник, фантастическим, невероятным образом придавшие форму О'Лири. Фигура сделала еще один шаг, и вопль перешел в тональность, недоступную человеческому слуху. Только тогда он прекратился.
О'Лири больше не было. И зеленого шара тоже.
Над тем местом, где только что был О'Лири, появились другие шары. Два из них также исчезли. Девять вернулись к кораблю и снова начали свои настойчиво-прямолинейные передвижения.
Луц внутри своего скафандра был ни жив ни мертв. Вик старался сохранить самообладание. Правда ли он видел, как изумрудный шар стал темно-оливковым, а потом налился кровью? Или ему показалось?
— Слушай, малыш, — сказал он торопливо. — Не двигайся, не делай ни одного, ни малейшего движения, что бы ни случилось. Даже смотри в одну точку. По-моему, я знаю, что это за штуковины, и не думаю, что мы в силах чем-нибудь им помешать. Единственная надежда спастись — не привлекать их внимания. А потому не шевелись, пока я тебе не скажу. Понятно?
По дыханию Луца он понял, чтo тот почти пришел в себя.
— Д-да, командир. Но разве они не помнят, как мы в них стреляли? И разве они нас не видят, когда мы стоим в полный рост?
— Если они действительно то, что я думаю, — нет. Думай о чем-нибудь другом, малыш, отключись, насколько сможешь. И помни: пока можешь себя контролировать — ни единого движения. До поры до времени — никаких разговоров. Полная неподвижность. Только смотрим и ждем.
Они ждали. И смотрели. Они ждали несколько часов, прислонясь к спинкам своих скафандров, стоявших самостоятельно, а зеленые шары бесшумно, непрерывно и очень целеустремленно перемещались взад-вперед, появлялись и исчезали. Они смотрели на синюю полосу, шедшую вдоль борта корабля, который стал им теперь так дорог, — это был опознавательный знак разведывательного корабля, способного обогнать любое космическое тело, — и видели, как мутная пена сумерек сделала ее неотличимой от серого металла вокруг нее. И они не пошевелились, не позволили себе ни одного движения, даже когда зеленая сфера, раздувшись, внезапно очутилась перед ними и, казалось, рассматривала их невидимыми органами зрения, но потом потеряла всякий интерес и унеслась прочь.
Вик подумал, что это было труднее всего: чувствовать, что за тобой следят со все возрастающим интересом, и все-таки не двигаться; не вздрогнуть, когда самый древний инстинкт кричит тебе, что надо бежать, что вот сейчас ты попадешь в зубы неведомому существу.
Во время этого кошмарного бдения он оценил достоинства своего товарища: не многие люди могли сохранять такое самообладание на самом краю гибели. Молодец малыш.
Они ждали, смотрели и не двигались. И вспоминали Стива О'Лири…
Наконец два шара поднялись и улетели на север. Через час за ними последовали два других. Оставшиеся пять замерли над кораблем, образовав кривой пятиугольник.
— Ну, Луц, — прошептал командир, — теперь мы можем расслабиться — только совсем чуть-чуть! День продлится еще шесть часов. Будем спать по два часа: один спит, другой дежурит. Ты спишь первым. Так мы немного отдохнем перед тем, как приступить к дальнейшим действиям; а может, к тому времени эти уроды уберутся со своими фокусами к себе домой.
— Кто они, командир? Ради внегалактического пространства, скажите, откуда они взялись?
— Откуда взялись? Из Дыры в созвездии Лебедя. Оттуда, куда пропали все животные.
— Я… я не понимаю.
Карлтон хотел было в нетерпении махнуть рукой, но вовремя сдержался.
— С этой Дырой связано много странных вещей. Это не только отсутствие явлений, обычных для других частей космоса, небольшое количество звезд и все такое, но и нарушения законов природы, — такого больше нигде нет. Есть несколько современных теорий — правда, у них мало последователей, — которые считают весь этот район местом зарождения нашей Вселенной; предполагают ли они, что пространство стало изменять свои свойства самопроизвольно, когда ему однажды надоело оставаться в старых границах, или выдвигают ту или иную версию взрыва первоатома, — так или иначе они трактуют Дыру в созвездии Лебедя как точку, в которой все эти события могли иметь место.
