С другой стороны, по меньшей мере два моих брата еще могли оказаться живы. Но я не пытался разыскать их, став командиром «рогатки», и потому решил, что мы с парнем испытываем одинаковые чувства — а чему тут удивляться?
— Вы из Швеции? — спросила блондинка. — Мой второй муж тоже был родом из Швеции. Может, вы его знали… Свен Носсен. У него было много родственников в Осло.
Парень закатил глаза, словно и в самом деле напряженно вспоминал. Якобы перебирал имена всех шведов, живших в Осло. Через некоторое время он покачал головой:
— Нет, не помню такого. Но я редко выезжал из Гетеборга до призыва.
Она сочувственно вздохнула, жалея провинциального парня. Типичная блондинка с кукольным личиком из классического анекдота. Дура дурой. И все же… сколько сейчас на внутренних планетах системы очень умных и женски озабоченных красоток, которым приходится чуть ли не сражаться между собой, деля на пятерых какого-нибудь безнадежного идиота, обладающего хотя бы минимальными мужскими способностями. Или за сертификат из местного банка спермы. А у этой блондиночки уже третий полноценный муж.
Быть может, подумал я, если бы стал искать себе жену, то выбрал бы именно такую девушку, чтобы позабыть вонь скрэмблерных лучей и басовитый грохот «ирвинглов», выплевывающих заряд за зарядом. Быть может, я захочу увидеть как раз нечто такое симпатичное и простое, возвращаясь домой после хитроумных схваток с эотийцами, когда в голове бьется лишь одна мысль — какой боевой ритм эти вонючие насекомые применили на этот раз? Быть может, если я когда-нибудь женюсь, такая прелестная пустышка окажется для меня более желанной, чем… довольно. Может быть. Будем считать это интересной психологической проблемой.
Тут я заметил, что она обращается ко мне:
— У вас никогда не было прежде экипажа такого типа, командир?
— Вы имеете в виду зомби? Счастлив сказать, что пока нет.
Блондинка неодобрительно надула губки. Должен признать, смотрелось это не хуже, чем если бы она выразила одобрение.
— Нам не нравится это слово.
— Ну хорошо, тогда нули.
— Нам не нравится и… это слово. Ведь вы говорите о людях — таких же, как и вы, командир. Ну почти таких же.
Я ощутил, как во мне закипает злость, совсем как тогда у парня в приемной, но потом понял, что она ничего дурного в виду не имела. Она попросту ничего не знает — ведь это, черт подери, не указано в наших предписаниях. Я расслабился.
— Тогда скажите, как вы их здесь называете?
Блондинка выпрямилась:
— Мы называем их заменителями солдат. Эпитет «зомби» применялся по отношению к устаревшей двадцать первой модели, снятой с производства более пяти лет назад. Вы же получите индивидуумов на основе моделей семьсот пять и семьсот шесть, которые практически безупречны. Более того, в некоторых отношениях они…
— И кожа у них не синеватая? И ходят они не как лунатики?
Она энергично затрясла головой, и глаза у нее вспыхнули.
Девочка явно проштудировала документацию. Выходит, не такая уж она и пустышка; не гений, но мужьям было о чем с ней поговорить между двумя заходами.
— Цианоз был результатом плохого насыщения крови кислородом, — с энтузиазмом затрещала она, — Кровь представляла для нас вторую труднейшую проблему при реконструкции тканей, но труднее всего пришлось при работе с нервной системой. К тому времени когда тела поступали к нам, клетки крови обычно находились в наихудшем состоянии, но мы научились очень качественно восстанавливать сердца. Зато если в бою происходит даже малейшее повреждение мозга или позвоночника, приходится начинать с нуля. Моя кузина Лорна работает в отделе настройки нервной системы; так она мне рассказывала, что достаточно всего раз неправильно соединить нервы — а вы сами знаете, командир, как работается в конце дня, когда глаза устают и начинаешь поглядывать на часы, — так вот, всего одно неправильное соединение, и рефлексы у законченного индивидуума оказываются настолько скверными, что его приходится возвращать на третий этаж и начинать все сначала. Но вам на этот счет тревожиться не придется. Начиная с модели 663 мы ввели систему двойной параллельной инспекции. А модели семисотой серии… о, они получились просто замечательными!
— Неужели настолько хорошими, что превзошли старомодную модель мамочкиного сынка?
— Ну… — задумчиво протянула она. — Вы просто изумитесь, командир, взглянув на диаграммы их эксплуатационных качеств. Разумеется, остается крупный недостаток, единственный вид деятельности, который мы не смогли…
— Но вот чего я не могу понять, — вмешался парень, — так это почему вам приходится использовать трупы?! Тело прожило свое, война для него закончилась, так почему бы не оставить его в покое? Я знаю, что эотийцы могут превзойти нас в численности, просто увеличив число маток на своих флагманских кораблях; знаю и то, что людские ресурсы — крупнейшая проблема ВСЗ… но ведь мы давным-давно научились делать синтетическую протоплазму. Так почему нельзя синтезировать все тело, от кончиков ногтей на ногах до коры головного мозга, и поставить на конвейер производство настоящих андроидов, от которых при встрече не разит мертвечиной?
— Наша продукция _не воняет!_ — возмутилась блондинка. — Отдел косметики теперь гарантирует, что у новых моделей тело пахнет даже меньше, чем у вас, молодой человек! И должна вам заявить, что мы отнюдь не занимаемся оживлением трупов; мы утилизируем человеческую протоплазму, заново используем изношенный и поврежденный человеческий клеточный материал в области, где испытывается самая острая нехватка, то есть в живой силе. Могу заверить, у вас язык не повернулся бы назвать трупами то, что иногда к нам поступает. Иногда в целой партии — а партия состоит из двадцати погибших — не удается набрать материал для изготовления одной-единственной работающей почки. Тогда нам приходится брать в одном месте немного соединительной ткани, в другом кусочек селезенки, модифицировать, осторожно смешивать, активи…
— Как раз об этом я и спрашивал. Зачем столько хлопот, разве нельзя начать с настоящего исходного сырья?
— Какого, например? — спросила она.
Парень махнул рукой в черной перчатке:
— С исходных элементов — углерода, водорода, кислорода и так далее. Весь процесс стал бы намного чище.
— Исходные элементы должны откуда-то поступать, — мягко заметил я. — Кислород и водород можно добыть из воздуха и воды. А углерод?
— Там же, где его добывают для производства прочих синтетических материалов, — из угля, нефти, целлюлозы.
Блондинка уселась и расслабилась.
— Все это органические вещества, — напомнила она. — Но если вы собираетесь использовать сырье, которое уже однажды было живым, то почему бы не использовать то, что максимально приближено к конечному продукту? А лучшим и дешевейшим сырьем для производства заменителей солдат являются солдатские тела.
— Конечно, — отозвался парень. — Весьма логично. Куда еще девать мертвые и искалеченные солдатские тела? Не закапывать же их в землю, где они станут просто отходами.
