Во-первых, этому способствовало одно восхитительное обстоятельство: Гаромма испытывал чувство вины из-за того, что ослушался отца, покинул ферму и впоследствии стал доносчиком на свою семью и на соседей. Эту вину, переросшую в страх, а поэтому и в ненависть ко всему, что ассоциировалось с ее первоначальными объектами, было легко перенаправить на личность его начальника, Слугу Безопасности, сделав из того новый образ отца.
Позже, когда Гаромма уже стал Слугой Всех, он все еще сохранял — при неустанной помощи Моддо — то же чувство вины и тот же непреходящий страх наказания по отношению к любому, кто возглавлял Службу Безопасности. Совершенно необходимое условие: Гаромма не должен понять, что его настоящий хозяин — высокий человек, сидевший от него по правую руку и выглядевший нервным и неуверенным…
Затем было образование. С самого начала Моддо понял, насколько важно подкармливать в Гаромме его мелочное крестьянское высокомерие, и намеренно всячески принижал себя перед ним. Он старался убедить своего друга в том, что всякие крамольные идеи, которых он теперь придерживался, были его собственным изобретением, и даже заставил его поверить, будто тот одомашнивал Моддо, — удивительно, до какой степени этот тип так никогда и не смог оторваться от крестьянского происхождения даже в своих метафорах! — хотя на самом деле все обстояло совершенно наоборот.
Теперь Моддо строил грандиозные планы на будущее, и ему вовсе не хотелось, чтобы они однажды рухнули из-за кумулятивного чувства неприязни, способного развиться по отношению к хозяину и учителю. Напротив, он хотел укрепить свои позиции чувством привязанности, которое человек испытывает к комнатной собачке, чья покорная зависимость, постоянно тешащая эго хозяина, создает гораздо более сильную контрзависимость, о которой владелец даже не подозревает.
А какой шок испытал Гаромма, когда начал осознавать, что Слуга Всех на самом деле является Всеобщим Диктатором!.. Моддо чуть было не расплылся в улыбке. Что ж, в конце концов, когда его родители много лет назад высказали эту мысль во время плавания по делам отца, бывшего мелким чиновником в Службе Рыболовства и Судоходства, разве не был он огорчен до такой степени, что его вырвало за борт? Терять религию трудно в любом возрасте, но чем становишься старше, тем труднее.
С другой стороны, в шесть лет Моддо лишился не только своей религии, но и родителей. Они говорили слишком много лишнего слишком многим людям, пребывая в ложном убеждении, что тогдашний Слуга Безопасности вечно будет на все смотреть сквозь пальцы.
Модцо потер виски костяшками пальцев. Головная боль все усиливалась. Совершенно необходимо по крайней мере пятнадцать минут — наверняка пятнадцати минут хватит — провести с Лубом. Целитель приведет его в порядок на весь оставшийся день, который, по всей видимости, обещает быть утомительным. И потом ему все равно надо на какое-то время сбежать от Гароммы, чтобы на свежую голову лично принять решение, кто станет следующим Слугой Безопасности.
Модцо, Слуга Образования, Учитель Человечества, воспользовался паузой между двумя выступающими и повернулся к Гаромме:
— Мне нужно закончить здесь несколько служебных дел, прежде чем мы поедем назад. Вы извините меня? На двадцать или двадцать пять минут.
Гаромма недовольно нахмурился:
— А дела не могут подождать? Это ведь не только мой день, но и твой тоже. Мне бы хотелось, чтобы ты был рядом со мной.
— Я знаю, Гаромма, и очень благодарен вам за это желание. Но, — и он просительно дотронулся до колена Слуги Всех, — это очень срочно. Одно из дел касается… косвенно касается Слуги Безопасности и поможет вам решить, хотите ли вы расстаться с ним именно сейчас.
Лицо Гароммы мгновенно утратило бесстрастность.
— В таком случае, конечно. Только постарайся вернуться до конца церемонии. Я хочу, чтобы мы уехали вместе.
Высокий мужчина кивнул и встал со стула, повернувшись лицом к своему вождю.
— Служи нам, Гаромма, — сказал он, вытянув вперед руки, — Служи нам, служи нам, служи нам, — Он задом вышел из зала, не отрывая взгляда от Слуги Всех.
Выйдя в коридор, Моддо быстро проскользнул мимо отдавших честь охранников Образовательного Центра в свой персональный лифт и нажал на кнопку третьего этажа. И только после этого, когда дверь кабинки уже закрылась, позволил себе единственную осторожную улыбку.
А как трудно было вбить в твердолобую голову Гароммы основную концепцию: фундаментальный принцип современного научного правления — править ненавязчиво и незаметно, использовать иллюзию свободы как своего рода смазку, чтобы надеть невидимые оковы, — и прежде всего править во имя чего угодно, но только не власти!
Гаромма сам однажды сформулировал этот принцип, по обыкновению неуклюже, когда, вскоре после их великого переворота, они вместе — оба все еще чувствовали себя неуютно в лохмотьях величия — наблюдали за строительством нового здания Лачуги Служения, которое возводили на пепелище старого, простоявшего более полувека. Огромная, красочная вращающаяся надпись на верху недостроенного здания возвещала населению, что «ОТСЮДА БУДУТ ВНИМАТЕЛЬНО ЗАБОТИТЬСЯ ОБО ВСЕХ ВАШИХ НУЖДАХ И ЖЕЛАНИЯХ, ОТСЮДА ВАМ БУДУТ СЛУЖИТЬ БОЛЕЕ УМЕЛО И ПРИЯТНО, ЧЕМ КОГДА-ЛИБО РАНЬШЕ». Эту надпись транслировали по всем видеоприемникам мира — в домах и на фабриках, в офисах, школах, на стихийных общественных собраниях — каждый час круглые сутки.
— Это как говаривал мой отец, — наконец сказал он Моддо с какой-то особенной, грубоватой усмешкой, которая всегда обозначала, что он считал мысль совершенно оригинальной. — Толковый торговец, если будет говорить достаточно долго и горячо, может убедить человека, что самые колючие тернии нежнее роз. Все, что требуется, так это без конца называть их розами, а, Моддо?
Моддо медленно кивнул, делая вид, что поражен великолепием анализа, и несколько секунд молчал. Потом, как всегда, словно исследуя разнообразные скрытые возможности идей Гароммы, он дал новому Слуге Всех следующий урок.
Он подчеркнул необходимость избегать внешних проявлений пышности и роскоши, о чем недавно погибшие чиновники предыдущего правительства стали забывать в последние годы перед своим падением. Он особо подчеркнул, что слуги человечества постоянно должны казаться всего лишь скромными исполнителями воли огромного большинства. Поэтому всякий, кто хоть в чем-то осмелится поступать против желаний Гароммы, будет наказан, однако не за неподчинение правителю, а за действия, направленные против подавляющего большинства.
А еще он предложил одно нововведение, давно занимавшее его мысли: время от времени устраивать катастрофы в тех областях, которые на протяжении долгого времени были лояльными и покорными. Это будет лишь подчеркивать тот факт, что Слуга Всех по сути дела очень человечен, что его обязанности колоссальны и что он иногда устает.
Это усилит впечатление, что работа по координации распределения в мире благ и услуг стала чрезвычайно сложной и вот-вот окажется невыполнимой. Такое положение будет побуждать различные районы к спонтанным проявлениям безудержной лояльности и самодисциплины в надежде, по крайней мере, привлечь к себе максимум внимания со стороны Слуги Всех.
