— Даже не предполагал, что это уже известно широкой общественности, мистер Батлер, — сказал капитан, гордо выпрямляясь всем своим тощим телом, облаченным в синюю форму. — Мистер Висновски, на скольких гиро мы поворачивали?
— Я думаю, на пяти.
— Вы думаете?!
— Точно на пяти, — поправился Висновски, бросив поспешный взгляд сперва на прибор, потом на свои карты.
— Увеличьте до девяти. Я знаю, что мы превышаем лимит, но передайте в машинное отделение, что мы сохраним такое ускорение только до момента активизации неразорвавшегося снаряда, если это, конечно, именно он.
Капитан Скотт быстро прошел мимо меня к видеоэкрану и раскрыл книгу, которую держал в руках. Он медленно поворачивал металлические страницы, то и дело переводя напряженный взгляд с иллюстраций на странный коричневый объект в увеличенной части экрана.
Висновски связался с машинным отделением по коммуникатору и отдал приказ на девять гиро. В ответ на их удивленные вопли он молча щелкнул переключателем. — Не спорь со старым ловцом комет, — прошептал мне лейтенант. — Он не потерпит никаких возражений даже от отставного армейца. Вообще, это просто позор, что у нас две раздельные службы. Во время войны начинаются какие-то идиотские юридические разборки по поводу того, идет ли битва в глубоком космосе или на планете. Это просто глупо и положительно отдает двадцатым веком.
Я был с ним полностью согласен.
— Но капитан в корне ошибается, заявляя, что в мои обязанности входит помешать марсианам покончить жизнь самоубийством. Уберечь от простуды, — да, но от самоубийства… ничего подобного! Да если бы хоть один марсианин мог когда-либо заставить себя добровольно сползти в эту необъятную сырость, мы могли проиграть войну через месяц после уничтожения Антарктики.
Их цивилизация возникла слишком давно, и они чересчур долго наслаждались жизнью, чтобы решиться на такой шаг. Марсиане так и оставались бы цивилизованной расой, не помешай мы им мирно дремать в своих ваннах и не заставь мы их на собственной шкуре почувствовать всю прелесть боевого задора — а попросту говоря, драчливости. И до чего же нас, бывало, раздражала их безмятежность!
Висновски кивнул.
— Большинство солдат, с которыми я разговаривал, чувствуют то же самое. Я помню, как все были заинтригованы, когда Двух первых марсиан уговорили посмотреть на старомодный бой тяжеловесов в «Мэдисон-Сквер-Гарден».
— Конечно. Мы ответственны за то, что изменили мировоззрение, насчитывавшее миллион лет. А кроме того, вспомнить только, каких людей мы отправили колонизировать Марс! Философов из Германии и Японии, исповедующих теорию сверхчеловека, которых у нас не хватало духу прикончить после второй атомной войны.
— Убавьте до шести гиро, — подал голос капитан Скотт. — Эта штуковина тоже увеличила ускорение, чтобы соответствовать нашему. Я надеюсь, вы аккуратно фиксируете все это в бортовом журнале, мистер Висновски.
— Да, сэр, разумеется. Так точно. — Висновски покраснел, быстро передал приказ в машинное отделение и начал торопливо писать. Я порадовался, что мне не довелось служить под началом такого командира.
— Просто совершенно вылетело из головы, — прошептал он через некоторое время, не отрывая глаз от журнала.
— Мой отец рассказывал мне, как правительство тогда подало эту идею: «Позволим блестящим, но заблуждавшимся людям начать новую жизнь в новом мире. В борьбе с трудностями на враждебной планете они исправятся и помогут человечеству расширить границы своей империи в космосе». Империя — тьфу!
— Ну, единственные, кому помогли их силовые методы и блестящие идеи, это марсиане-пириты, которые просто модифицировали идею, превратив сверхчеловека в сверхмарсианина. За тридцать лет пириты выросли из противной маленькой секты в крупную политическую партию. Когда марсианские ученые принялись играть с оружием, вместо того чтобы исследовать новые способы орошения водой собственных черепушек, человечество просто…
— Девять гиро! — завопил Скотт. — Немедленно вернуться на девять гиро!
— Снова поднять до девяти! — молниеносно передал Висновски в коммуникатор. — И не спорить! Что случилось, сэр?
Он бросился к капитану, я поспешил следом. Скотт дрожащим пальцем показывал на экран. Коричневая масса увеличивалась. Теперь странный, изломанной формы объект можно было разглядеть во всех подробностях.
— Только посмотрите! Оно увеличило ускорение до нашего верхнего предела, но, когда мы снизили его до шести, у них оно осталось на девяти. Теперь я уверен, что это неразорвавшийся снаряд — какой-то вид самонаводящейся торпеды.
Во флотском бюллетене ничего толком не разъяснили. Промелькнули лишь весьма туманные сообщения типа «полагают, что марсиане пытались разработать усовершенствованный самонаводящийся взрыватель, использующий космические боеголовки, который сможет координировать свою скорость в соответствии со скоростью преследуемого объекта, делая невозможным снижение скорости и приземление последнего». Конечно, даже думать нечего об уменьшении ускорения, если этот богом проклятый булыжник будет гнаться за нами как сумасшедший. Но ученый болван, который писал бюллетень, даже не упомянул о мерах защиты!
— Возможно, он понятия о них не имел, — Висновски скорчил гримасу, глядя на экран. — Просто пожелал сообщить командирам кораблей, что эта штуковина может когда-нибудь объявиться. А там пусть делают что хотят.
Даже Каммингс оторвал взгляд от сотен рычажков и переключателей и, продолжая с мрачным видом жевать свою табачную жвачку, покосился на смертельный снаряд. Я не мог понять, с чего это они все заволновались, и решил честно в этом признаться.
— «Солнечный удар» ведь оснащен атомными каналами, верно? Почему бы не воспользоваться одним из них?
— Мистер Батлер, — произнес капитан с нескрываемым раздражением. — Вы явно не выходили в глубокий космос со времен битвы при Деймосе, если думаете, что можно взорвать самонаводящийся снаряд последней модели. Все они способны поглощать значительную часть взрывной энергии, с тем чтобы, совершив поистине фантастический рывок, достичь корабля и только затем взорваться. Нет, подорвать его невозможно. В то же время мы не в состоянии поддерживать ускорение в девять гиро! Ситуация безвыходная.
Я пытался припомнить все, что приходилось слышать о недавно разработанном принципе — временный иммунитет и полное поглощение, — на основе которого созданы новейшие самонаводящиеся снаряды. Но в то время меня гораздо больше занимали подземные операции около города Гринда, а потому я даже не позаботился собрать информацию.
— Минутку, капитан! Это ведь так называемый снаряд-неудачник, верно? То есть снаряд, который не разорвался. Так как он может…
— Снаряд-неудачник — это снаряд, который не разорвался… пока. А самонаводящаяся космическая ракета — это штуковина, которую не притянуло ни к одной мишени. Возможно, потому, что она ее просто не встретила… пока. Мистер Висновски, ваше мнение?
