Пожалуй, слишком уж ровной, особенно в третьем промежутке. Слишком ровной, и в этом было что-то искусственное, словно кто-то разглаживал ее ладонями, чтобы заглушить возможные подозрения.
Дункан медленно втянул воздух.
Ловушка?
Или воображение разыгралось?
Если это ловушка, то, не остановись он у дерева, он бы в нее угодил.
Он ощутил и нечто иное — странное беспокойство — и поежился, стараясь разгадать, в чем же дело.
Он выпрямился и вышел из-за дерева, держа ружье на изготовку. «Какое идеальное место для ловушки!» — подумал он. Охотник смотрит на следы, а не на промежуток между ними, так как это ничейная земля, ступать по которой безопасно.
«Ты умница, Цита, — признал он. — Умница Цита!»
И тут понял, чем вызвано ощущение беспокойства, — за ним следили.
Где-то впереди затаилась Цита. Она смотрит и ждет. Она взволнована ожиданием. Может быть, она даже еле сдерживает смех.
Он медленно пошел вперед и остановился у третьего промежутка между следами. Площадка впереди была ровнее, чем ей следовало быть. Он был прав.
— Цита! — позвал он.
Голос прозвучал куда громче, чем ему хотелось, и он застыл, смущенный этим звуком.
И тогда он понял, почему его голос звучал так громко. Это был единственный звук в лесу.
Лес внезапно замер. Замолчали птицы и насекомые, и вдалеке пустая бочка перестала катиться по лестнице. Даже листья замерли — перестали шуршать и бессильно повисли на стебельках.
Во всем ощущалась обреченность, и зеленый свет перешел в бронзовый.
Свет был бронзовым!
Дункан в панике огляделся — прятаться было негде.
И прежде чем он успел сделать хоть шаг, налетел скун, и неизвестно откуда возник ветер. Воздух наполнился летящими листьями и сором. Деревья трещали, скрипели и раскачивались.
Ветер повалил Дункана на колени, и, стараясь подняться, он вспомнил — словно вспышка его озарила, — каким он видел лес с вершины обрыва: кипящая ярость урагана, бешеное верчение бронзовой мглы, деревья, вырванные с корнем.
Ему почти удалось встать, но он тут же потерял равновесие и уцепился руками за землю, пытаясь подняться вновь, и в мозгу настойчивый голос кричал ему «беги!», а другой голос умолял его прижаться к земле, зарыться в землю.
Что-то тяжелое ударило его в спину, и он упал на ружье, ударился головой о землю, и мир завертелся, грязь и рваные листья приклеились к лицу.
Он пытался отползти, но не мог, ибо что-то схватило его за лодыжку и не отпускало.
Он лихорадочно пытался очистить глаза от грязи и выплюнуть листья и землю, набившиеся в рот.
По вертящейся земле прямо на него неслось что-то черное и громоздкое. Он понял, что это Цита и через секунду она подомнет его.
Он закрыл лицо рукой, выставил вперед локоть, чтобы смягчить первый удар гонимой ураганом Циты.
Но столкновения не последовало. Менее чем в ярде от Дункана земля разверзлась и поглотила Циту.
Неожиданно ветер стих, и листья вновь безжизненно повисли, и вновь на лес опустилась жара, и все кончилось. Скун прилетел, ударил и унесся прочь.
Прошли минуты, думал Дункан, а может, и секунды. Но за эти секунды лес превратился в груды поваленных деревьев.
Он приподнялся на локте, взглянул, что же случилось с его ногой, и понял, что ее придавило упавшим деревом.
Он осторожно попытался поднять ногу — ничего не получилось. Два крепких сука, отходивших от ствола почти под прямым углом, глубоко вонзились в землю, и нога его была прижата к земле этой вилкой.
Нога не болела — пока не болела. Он ее просто не ощущал — как будто ее не было. Он попытался пошевелить пальцами, но тоже ничего не почувствовал.
Дункан отер пот с лица рукавом рубашки и попытался унять поднявшийся в нем панический страх. Потерять самообладание — это худшее, что может случиться с человеком в такой ситуации. Следовало оценить обстановку, спокойно поискать выход, а затем следовать намеченному плану.
Дерево казалось тяжелым, но, возможно, удастся его сдвинуть. Хотя, если он его сдвинет, ствол может опуститься на самую землю и размозжить колено. Два сука, вошедшие в землю, удерживали вес ствола.
Лучшим выходом будет подкопать землю под сучьями, затем вытащить ногу.
Дункан выгнулся назад и попытался рыть землю ногтями. Под тонким слоем перегноя его пальцы натолкнулись на твердую поверхность, по которой они лишь скользили.
Всерьез встревожившись, он попытался снять перегной в других местах. И везде сразу под ним начинался камень — очевидно, в этом месте прямо к земле подходила вершина давно погребенного валуна.
Его нога была зажата между тяжелым стволом дерева и камнем и надежно схвачена вилкой сучьев, вонзившихся в землю по обе стороны валуна.
Приподнявшись на локте, Дункан откинулся назад. Было совершенно очевидно, что с валуном ему сделать ничего не удастся. И если выход существовал, то он был связан с деревом.
Для того чтобы сдвинуть ствол, ему понадобится рычаг. И такой рычаг у него был — ружье. «Стыдно использовать ружье для такой цели», — подумал он, но выбора не было.
Целый час он старался приподнять ствол, но ничего из этого не вышло. Даже с помощью рычага.
Дункан лежал на земле, тяжело дыша и обливаясь потом.
Он поглядел на небо.
«Ну что ж, Цита, — подумал он, — ты все-таки победила, но только с помощью скуна. Все твои трюки и ловушки не срабатывали до тех пор, пока…»
И тут он вспомнил.
Он сразу сел.
— Цита! — крикнул он.
Ведь Цита свалилась в яму, которая была на расстоянии вытянутой руки от Дункана, и в нее все еще осыпался мелкий мусор.
Дункан лег на землю, вытянулся как мог и заглянул в яму. Там, на дне, сидела Цита.
Он впервые увидел Циту вблизи, и она оказалась странным, составленным из различных частей существом. В ней не было никаких функциональных конечностей, и она была больше похожа на какую-то груду, чем на животное.
Яма, в которую она угодила, была не простая яма, а тщательно и умно сконструированная ловушка. Вверху она достигала четырех футов в диаметре, а книзу вдвое расширялась. В общем, яма напоминала выкопанную в земле бутыль, так что любое существо, упавшее внутрь, не могло бы оттуда выбраться. Все, что падало в яму, в ней и оставалось.
Это и было то, что скрывалось под слишком ровным промежутком между следами Циты. Она всю ночь копала ловушку, затем отнесла в сторону породу и соорудила тонкую земляную крышку. Потом она вернулась обратно и прошла этой дорогой, оставляя четкий, ясный след, по которому так легко было идти. И, завершив этот труд, славно потрудившись, Цита уселась неподалеку, чтобы посмотреть, как в ловушку свалится человек.
