В его голосе прозвучала искренняя грусть.
Герб принес мне несколько сандвичей и кофе. От Райлы и Бена пока не было ни звука. Мы с Гербом немного поговорили, потом я вышел в заднюю дверь. Баузер ждал меня там, и мы зашагали через лужайку к моему старому дому. Мы уселись на заднем крыльце, и Баузер прижался ко мне. Он понимал, что случилась беда, и пытался чем-то успокоить меня.
Мой сарай стоял на месте, и его кривобокая дверь все еще покачивалась на своих петлях. Курятник тоже был на месте, и в нем даже продолжали жить куры. Они с кудахтаньем расхаживали по двору, как и раньше. А в углу около курятника по-прежнему высилась клумба с кустом роз, тем самым, из которого пялился на меня Кошачий Лик, когда я вышел ночью поймать лису. А вместо того прогулялся в плейстоцен!
Все это было таким знакомым, но в то же время и чуточку чужим. Непривычность остального окружения накладывала свой отпечаток и на сарай, и на курятник, и даже на розовый куст. Вокруг участка стояла высокая ажурная ограда, и над ней с внутренней стороны странно горбились прожектора. Вдоль ограды расхаживали патрульные, а снаружи вокруг нее кучками толпились люди. Многие еще подходили и глазели внутрь на нас с Баузером. Я удивился, зачем они все прибывают. Поистине здесь не на что было смотреть!
Я погладил Баузера по голове и заговорил с ним:
— Ты помнишь, Баузер, как здесь было хорошо раньше? Как ты пытался выкопать сурка, а я уволакивал тебя домой? Как мы по вечерам выходили, чтобы запереть курятник? Как Хайрам приходил к тебе в гости почти ежедневно? А ту синичку на передней лужайке помнишь?
Я подумал, а вдруг синичка и сейчас еще там, но не пошел это проверить. Побоялся, что не найду ее.
Я поднялся по ступенькам и зашел в дом, придержав дверь, чтобы и Баузер мог войти. Сел на стул около кухонного стола… Мне хотелось походить по дому, но я не сделал этого. Дом был абсолютно безмолвен и пуст. Кухня тоже, но я все продолжал в ней сидеть. В ней будто еще что-то оставалось от старого дома. Она была моим любимым местом, почти гостиной, и я в ней проводил так много времени…
Солнце клонилось к закату, и в дом вползли сумерки. Снаружи зажглись прожектора. Мы с Баузером вышли и снова сели на ступеньки крыльца. В дневном свете это место выглядело странным и чужим. Но с наступлением ночи, когда прожектора осветили все вокруг, оно стало похоже на видение из дурного сна…
…Райла нашла нас все еще сидящими на ступеньках.
— С Хайрамом все обойдется, — сказала она. — Но он еще довольно долго пробудет в госпитале.
Глава 25
На следующее утро я отправился к Кошачьему Лику. На привычном месте его не оказалось, и я обошел всю яблоневую рощу под нашим передвижным домом. Я прошел все тропинки, звал его тихим голосом, силился разглядеть в чаще ветвей. Его не было видно нигде. В течение нескольких часов я точно так же обследовал и другие рощи вокруг холма.
Когда я вернулся домой, Райла сказала:
— Я бы пошла с тобой, но побоялась его спугнуть. Он же тебя знает довольно давно, а я для него всего лишь посетительница.
Мы сидели за дворовым столом совершенно подавленные.
— А вдруг мы его не найдем? — ужаснулась Райла, — Может, он знает, что стряслось с Хайрамом, и прячется, не желая показываться, пока Хайрама нет?
— Не найдем, так не найдем, — махнул я рукой.
— Но ведь «Сафари»…
— Ну и подождет «Сафари»! Ведь даже если Лик и отыщется, я не знаю, как с ним общаться!
— А может, он вернулся в Виллоу-Бенд, — предположила Райла, — в сад около старой фермы? Это же была его излюбленная резиденция, не так ли? Если он знает о Хайраме, так, может, хочет быть к нему поближе?..
И в саду Виллоу-Бенда я его нашел сразу же. Он висел на одной из яблонь у самого дома и таращился на меня своими огромными кошачьими глазами. Он даже улыбался мне!
— Лик, — сказал я, — Хайрам получил травму, но он поправится. Он вернется через несколько дней. Лик, ты можешь мне подать знак, моргнуть, например? Можешь закрыть глаза?
Он закрыл глаза и открыл их вновь, еще раз закрыл и открыл.
— Прекрасно, — сказал я. — Я хочу поговорить с тобой. Ты можешь меня слышать, а я тебя — нет. Но попробуем поговорить по-другому. Я буду задавать вопросы. Если ты захочешь ответить «да», закрой глаза один раз, если «нет» — закрой их дважды. Ты меня понял?
Он закрыл глаза и открыл их.
— Ты понял, что Хайрам вернется через несколько дней?
Он просигналил «да».
— И ты готов вот так пообщаться со мной? Говорить со мной, закрывая глаза?
— Да, — подтвердил Лик.
— Это не слишком удобный способ, не так ли?
Лик моргнул дважды.
— Ну хорошо. Так вот, в Мастодонии… а ты знаешь, какое место мы так назвали?
— Да, — ответил Лик.
— Так вот, там, в Мастодонии, нам надо, чтобы ты проложил четыре временных туннеля. Я уже установил их границы стержнями, выкрашенными в красный цвет. На первом из них в каждом ряду красным флажком отмечено начало вхождения во временной туннель. Ты понимаешь меня?
Лик просигналил, что понимает.
— Лик, ты уже видел эти стержни и флажки?
Лик ответил, что видел.
— Ну тогда, Лик, слушай внимательно. Первый временной туннель должен увести на семьдесят миллионов лет назад. Следующий должен вести во время, ближе к нам от первого на тысячу лет, то есть на семьдесят миллионов минус одна тысяча лет…
Лик не стал дожидаться моего вопроса о том, понял ли он, и сам просигналил «да».
— Третий канал, — продолжил я, — должен вести во время, ближе к нам еще на тысячу лет, а четвертый — на тысячу лет ближе, чем третий. Хорошо?
Лик подтвердил, что понял.
Мы еще раз прошлись по заданию, чтобы я был спокоен, что он все сделает, как надо.
— Так ты построишь эти каналы? — спросил я.
Он моргнул один раз и исчез. Я еще стоял там, идиотски вперившись в место, где он только что был. Я предположил, что он, в соответствии с моим заданием, уже переместился в Мастодонию и уже строит туннели. Во всяком случае, мне очень хотелось так думать.
Я нашел Бена в его кабинете, где он сидел, задрав ноги на стол.
— А знаешь ли, Эйза, — объяснил он мне, — это самая лучшая работа из всех в моей жизни. Мне она по душе!
— Но ведь у тебя полно дел в твоем банке?
— A-а, я скажу тебе то, что говорю не всякому: банк работает сам по себе. Конечно, я еще им руковожу, но это лишь рутинная работа. Я всего лишь беру на себя самые ответственные решения и подписываю наиболее важные бумаги.
— В таком случае, почему бы тебе не прихватить тот большой тяжелый ствол и не прогуляться в меловой период вместе со мной?
