Утром. Несмешная шутка. Она понятия не имела, что сейчас светит на небе, солнце или луна.
— Откуда ты знал, что он отступит?
Лето шагал впереди, широким размашистым шагом. В ответ он лишь бросил на нее оценивающий взгляд через плечо. Похоже, он начал смотреть на нее чаще, с тех пор как она начала использовать логику, а не бессмысленную истерику. Не лучшее первое впечатление, которое она произвела, ну да черт с ним. Любой, пострадавший в лабораториях Астера, вел бы себя точно так же.
— Я прожил шесть лет в комнате по соседству с Хелликсом, — ответил он. — И ни разу не видел, чтобы он нападал первым.
— А другие? Не стоят беспокойства?
Его впечатляющая спина сияла бронзой в свете флуоресцентных ламп коридора.
— Мои умения не ограничиваются Клетками.
— В этом я убедилась. — Она провела рукой по неровно остриженным волосам. Одри хотелось взглянуть в зеркало, пусть даже только для того, чтобы оценить нанесенный ей ущерб. Или увидеть себя такой, какой ее видел он. — Похоже, что и вместо крови у тебя мускулы. Но я хотела бы выжить, спасибо. А это значит, что мне придется у тебя учиться.
Он засмеялся так тихо, что его губы почти не двигались. Звук был таким же гортанным и хриплым, как его голос.
— Мне не придется тебя ломать.
— Звучит разочарованно.
— Возможно.
Что-то похожее на веселье светилось в его темных глазах. Даже яркие лампы и странная острота ее чувств не давали уверенности. Она забыла, сколько обычных человеческих эмоций принято было скрывать среди Королей Дракона. Выражения лица обычно бывали сдержанными и спокойными — лучший способ удержать Пять кланов от уничтожения друг друга на протяжении тысячелетий.
Живя среди людей, она научилась улыбаться, смеяться и плакать без оглядки. Она научилась выражать то, что чувствует. Здесь это было опасной слабостью, которую нужно как можно быстрее забыть. Иначе каждая задумка и намерение будут кричать о себе с ее лица.
Новые потери. Теперь я не могу даже смеяться и плакать.
— Не сомневаюсь, ты найдешь другие способы держать меня в узде.
— Звучит как приглашение.
Едва заметная улыбка была первым намеком на человека, которого Одри увидела под его броней. Она и сама скрыла улыбку. Женщины обладали преимуществами, которыми компенсировалась очевидная уязвимость. С рассвета времен они пленяли самых больших и сильных самцов. Искали безопасности среди альф. Среди людей, которые прикрыли цивилизованностью древние инстинкты, ее бы смутила такая мысль.
Лето был альфой, необходимым ей, чтобы выжить. Чтобы вернуть сына. Чтобы заставить Астеров заплатить.
Охрана вернула их в камеру Одри и закрыла их обоих снаружи.
Лето прислонился к влажной стене и скрестил руки на груди. Скульптурные мускулы стали рельефнее. Все, что он делал, было связано с Клетками. Быть лучшим. Спасти свою семью. Но его мозг был неисправимо промыт Астерами. Он был частью системы, которую она собиралась спалить дотла. Их цели совпадали только в матчах, где им обоим нужно было выжить.
— Ты собираешься рассказать мне, что там произошло?
Он приподнял брови.
— С Хелликсом? Ты же была там.
— Нет, в Клетке.
Твердые мужественные черты его лица приняли выражение... замешательства? Недоверия?
— Ты действительно не помнишь?
— Я чертовски хорошо помню, как ты забивал меня ногами.
Одри осмелилась подойти к нему, на что не решилась бы пару часов назад. Энергия бурлила в ее крови, как ядовитый токсин, но она не чувствовала себя отравленной. Просто другой. Ярче сияющей, хоть это слово и не имело смысла. Люди не были сияющими. Такие слова просто использовались в рекламе косметики и описании невест в подвенечных платьях.
И все же. Она не могла отрицать — что-то в ней изменилось. К добру или к худу, выяснится потом.
С расстояния вытянутой руки она коснулась его обожженных доспехов — там, где пепел кожи остался на оплавившемся металле. Его грудь оставалась скрытой, но металл и остатки подкладки торчали наружу. Чемпиона кто-то превзошел.
Она бы предпочла видеть его целым и защищенным. Сильным. Полезным.
Более активным.
— Но я не помню этого, — сказала она. — Что нанесло подобный ущерб?
— Ты и нанесла.
— Не может быть. Я же говорила тебе, мои силы никогда не проявлялись.
— Не заставляй меня повторяться, неофит. Ты пробила дыру в лаборатории доктора Астера. Именно так о тебе узнал Старик, именно поэтому ты сейчас здесь.
Отблески воспоминаний пробивались наружу. Огонь. Молния. Боль и ярость, сплавившиеся в энергию, которую она не могла контролировать. Она хотела возразить, но слишком запуталась, чтобы сразу же опровергнуть глупые слова Лето.
Так убежал Рид.
Как же она забыла? Она подняла такой хаос, что он смог выскользнуть на свободу. В ее предыдущих воспоминаниях он просто... исчез.
Истина осталась прежней. Ее надежды не стали сильнее с тех пор, как она выпустила вспышку силы, о которой тут же забыла.
Но теперь у нее появилась новая правда. У нее был дар от Дракона.
Одри подсчитала свои недостатки. Благой Дракон, она столько лет не жила среди своего народа. И теперь вспоминала родство, глубокие корни, одинаковые инстинкты. Осознание собственной силы должно было быть радостным. Вместо этого ее раздирало что-то похожее на тошноту. В грудь изнутри вцепился густой тянущий страх. Она осела на влажный пол и прислонилась к покрытой водорослями стене. Невидяще глядя перед собой, она сражалась за право вспомнить с той же силой, с которой раньше пыталась заставить себя забыть.
— Завтра мы начинаем заново, — сказал Лето. — А сейчас спи.
Звук запирающейся решетки откликнулся эхом в пустой пещере. Одри его почти не услышала. Она сжимала пальцами виски. Что-то было там, внутри, пряталось в ее сознании — что-то темное и жуткое, готовое вырваться на свободу.
Глава 5
— Это письмо стало главной подвижкой в нашем деле с картелями за последние десять лет, — сказал Малнефоли, Благородный Гива. — Ты отказываешься это признавать.
Мудрость Сат подалась вперед в своем кресле.
— Следи за тоном.
Он резко взглянул на женщину, которая, казалось, не имела возраста.
— Что ты сказала?
Она оперлась ладонями на столешницу, выточенную из дерева, древнего, как сама память. Оно, как и все прочее в Твердыне Чазма, хранилось и оберегалось — действующий мемориал созданию, которое когда-то вдохнуло в них жизнь. Даже их мантии, сшитые из черной тяжелой ткани с оторочкой цветов каждого клана, насчитывали уже не одну сотню лет. Копии копий копий таких мантий носил первый Совет Пяти кланов, когда Сат, Тигони, Пендрей, Гарнис и Индранан сомкнули ряды своих войск и заключили перемирие, которое тысячелетиями хранило мощь Королей Дракона.
