— Тогда идем, Нинн из клана Тигони.
Даже то, как он произнес имя ее клана, заставляло кожу зудеть от отвращения. Он думал, что будет трахать Короля Дракона. Более того — женщину Тигони из ближнего окружения Гивы.
Да ни за что.
— Я сейчас, — прошептала она.
И торопливо вернулась по коридору в свою комнату. Благодаря Лето у нее появилась привычка оставлять тренировочный нож с собой, на ночь. Выхода из личной камеры не было, почему же не потратить свободные часы на тренировку? Нож был сделан из дерева, но его было достаточно, чтобы вывести из строя одного расслабленного противника. Затем нужно будет найти настоящее оружие.
И выход из этого комплекса.
Она тщательно, хотя и нетерпеливо, ловила обрывки фраз и неосторожно упомянутых фактов. Бараки. Кажется, это то, что ей нужно. Когда у людей истекали сроки контрактов, работникам нужно было меняться, а значит, существовал способ войти и выйти. Короли Дракона не покидали комплекса никогда, кроме как на матчи. Процедура выхода ей до сих пор была неизвестна. Как их транспортируют? Откуда и куда?
Она вырвется отсюда раньше, чем узнает.
Главным сокровищем собранной информации было нытье охранника о том, что пришлось транспортировать еще одного лабораторного пациента в комплекс. Ненавижу туда ходить. Охрененно стремное место.
Ходить.
Ходить туда.
Это имело смысл, потому что саму Одри зашвырнули в этот подземный ад все в той же лабораторной рубашке. Ее должны были перевозить, не привлекая чей-то заинтересованный взгляд практически голым телом.
Она выберется на свободу. Спасет Джека. Свяжется с Мэлом.
Малнефоли не бросит ее в беде. Они отбросят все разногласия. Он больше не подчинится желаниям Совета.
Одри, одетая в привычную кожу с шелковой подкладкой, сунула нож за голенище сапога. Мельком пожалела о доспе- хе, который Лето тренировал ее носить. Однако ожидания Килгора были прозрачны, как стекло, и ярко сияли в глубине его пожелтевших глаз. Ей нужно притвориться новенькой, готовой выполнять его капризы.
Пергамент, в который были завернуты конфеты, грязь и кончик тренировочного ножа пригодились ей для второго письма. Она компоновала слова на древнем языке Тигони. А затем зашифровала письмо так, чтобы прочитать его могли только приближенные Мэла. Сат слишком много знали о чужих домах. Ни один язык нельзя было считать безопасным без дополнения личного шифра. Она целый вечер царапала грязью по вощеной поверхности плотной бумаги.
Нужно заставить Килгора отправить письмо — и узнать о месте, где держат Джека, чтобы спланировать побег. Незаметно манипулируя алчным мужчиной, который, похоже, целую вечность не знал женщины.
Дракон, помоги мне.
Глубоко вздохнув, она вернулась в коридор.
Автоматически подставила запястья. Кандалы. В данном случае — преимущество. Благодаря Лето и его примеру с булавой она знала, как эффективно могут сработать цепи, когда нужно сбить противника с ног. Но она скорее сгрызла бы себе все ногти, чем признала, что половина ее решимости и умений возникла только благодаря ему.
Пусть это и была правда.
Килгор сохранял все то же выражение лица — наполовину хищное, наполовину щенячье. Слишком отчаянное, чтобы быть сексуальным. Она чуть не пожалела его.
Чуть не пожалела . Она слишком хорошо представляла, чего он от нее хочет.
— Пойдем? — Он даже предложил ей руку.
Снова намек на свидание. При том, что на ней защелкнули кандалы.
Одри едва сдержала смех. Однако сердце зашлось, напоминая, что нужно быть спокойной и сосредоточенной. Она могла показать только страх, что было довольно просто, учитывая двойную дозу адреналина.
Она положила руку на его предплечье.
— У нас есть общее дело, не так ли?
Он облизнулся. Чем дальше, тем меньше Одри все это нравилось. Начало было достаточно неприятным.
Свободной рукой она коснулась ткани своей туники, над точкой, где шрам постоянно напоминал ей о том, что сотворил с ее телом доктор Астер. Он разрезал ее в сотне различных мест, но самой горькой потерей остался надрез, через который он удалил ей яичник.
Килгор повел ее в сторону столовой. И дальше, куда ее ни разу не допускали. Одри старалась запомнить как можно больше деталей. Стены из обожженного кирпича, такие же, как в остальном комплексе. Белая краска. Дешевые флюоресцентные лампы, одинарной линией под потолком. В их свете краска на стенах приобретала призрачный голубоватый оттенок. Ее руки под рукавами туники покрылись мурашками. Одри заметила это только когда рефлекторно вцепилась в руку Килгора, вызвав у того довольную улыбку.
Отлично. Годилось все, что могло убедить его, будто она готова ему услужить.
Старые тренировки памяти помогали запоминать изгибы и повороты пути. Он тянул ее сначала влево, затем вправо, снова вправо и по очередному бесконечному коридору с тусклыми лампами и голубоватыми стенами. В стене, примерно через каждые пять футов, были закрытые двери.
— Бараки рабочих?
Килгор кивнул.
— Мои лучше.
— О? — Она ответила на его улыбку. Вышла такая себе кривоватая ухмылочка. — Так вот куда мы направляемся? В конце нашей прогулки?
— Ты пошла со мной по своей воле, — губы Килгора сморщились, словно он запустил зубы в недозрелый банан. — Чего ты от меня ждешь, неофитка?
— Честной сделки, на которую согласимся мы оба.
— Отлично. Наивности в тебе не больше, чем во мне. И не думай, что охранники примут твою сторону, если ты вдруг предложишь им что-то из нашей договоренности. — В его крошечных глазках светилась угроза, которую нельзя было недооценивать. — Только благодаря мне они получают свои грязные журналы, дополнительные пайки и даже почту. Так что они скорее отрежут себе яйца, чем откажутся от моих услуг.
Ни союзников. Ни настоящего оружия. Только этот мерзкий и злобный слизняк.
Сложная будет задачка.
— Благодарю за комплимент, — сказала она. — Потому что ты прав. Ни ты, ни я не наивны. У меня есть письмо, которое нужно отправить. У тебя есть физические потребности, которые нужно удовлетворить.
— Вот и договорились.
Снова налево, затем вверх по пологой лестнице, изгибающейся направо. У ничем не примечательной двери Килгор остановился и вытащил связку ключей. Однако эта дверь находилась в конце отдельного коридора. Почти что личные апартаменты. Из такого места не услышать и самых жутких воплей.
Но ее оптимизм не исчез. У Килгора на связке было несколько ключей. Она отметила, которым ключом он открывал дверь, что оставляло надежду на четверку остальных.
Одна из дверей, мимо которых они проходили, была холоднее других. И свет под ней был другим. Темнее. Больше похожим на бледно-серый, чем на выцветший голубой. И две другие двери она тоже приметила. Выходы. Шансы. Ей остались только эти шансы. Уверенность Килгора в собственной важности могла сыграть ей на руку. Он любил похваляться. Нужно было лишь направить его хвастовство в нужное русло.
