На нем были почти такие же шорты, сшитые из той же хлопковой ткани, похожей на грубое домотканое полотно. Грудь, которая обычно была скрыта доспехом, теперь была обнажена. Она всегда знала, что у него потрясающее тело, но увидеть его своими глазами было невероятно. Она не знала, на что смотреть в первую очередь? Сильные грудные мышцы под медной кожей, припорошенной темным волосом. Широкие плечи, оплетенные мышцами, толстые бицепсы и мощные шнуры сухожилий его запястий... Он сидел, слегка согнувшись, и в этой позе мышцы его пресса казались оригами, свернутым из плоти. Бугры и связки четко отслеживались на его ребрах.
Ей хотелось пройти зубами по каждому выступу и впадинке его тела. Она хотела попробовать его силу на вкус. Пусть между ними осталось так много несказанного, но она не могла подсознательно не касаться его. Кончиками пальцев в колыбели его мозолистых ладоней.
Его глаза казались темными и отрешенными, он вновь поднимал щиты, которые она так отчаянно хотела разрушить. Почему ей так важно выяснить его личность?
Он мне небезразличен. И я хочу знать, что представляет собой мужчина, который мне небезразличен.
Обеими руками обхватив его подбородок, она заставила Лето поднять взгляд и встретиться с ней глазами.
— Я заходила к себе только чтобы сменить одежду и вымыться. С чего бы мне засыпать там, если ты здесь? И почему мне вдруг понадобился сон?
— А твоя головная боль?
— Ты ее прогнал, — Она пожала плечами. — Эти приступы, они... Не знаю. Приходят и уходят. Вспышка, и все проходит через пару секунд.
Он медлил. Его губы сжались от странной эмоции, которую она не смогла опознать.
— Это многое изменит.
— А ты не любишь перемен?
В ответ он лишь хмыкнул.
— Лето?
Снова неопределенный горловой звук. Сейчас выражение его лица читалось проще, но она бы не отказалась от нескольких подтверждений.
— Ты чемпион, и сегодня у тебя есть право выбора, — сказала она, запуская пальцы в его мягкие коротко остриженные волосы. — Кого бы ты выбрал, не будь меня? Только не лги. Ты уже должен был понять, что я сумею распознать ложь.
— Никого.
Его голос был хриплым, как во время спарринга, но теперь его пронизывали совсем другие эмоции. Глаза, которые он наконец поднял на нее, были темными и пронзительными. Ее руки покрылись мурашками от желания, которое он больше не мог — или больше не хотел — прятать. Откровенное, чувственное предвкушение собиралось в ее животе и пульсировало — вверх, вниз, наружу, пока все ее тело не начало молить о поцелуях. Везде. Она хотела его грубый рот всеми возможными способами, какими только мужчина может удовлетворить женщину, и хотела ответить ему тем же.
— А я? Ты бы хотел, чтобы я выбрала кого-то другого?
— Нет.
От его первобытного рычания ее желание лишь усилилось. Она слишком долго боролась с ним. Она сражалась с ним рядом. Сейчас, будь это бой, они оба хотели добиться взаимной победы.
— И вот она я, смотрю на тебя. И делаю выбор, который никак не связан с голишеМу Дракон бы его побрал, и отголосками битвы. — Она подалась вперед и коснулась его губ своими. Нетерпеливые, жадные руки помогли ей сохранить равновесие, и она схватилась за его напряженные плечи. — И я говорю тебе, что не собираюсь сегодня спать, и ты не проведешь сегодняшнюю ночь ни с кем, кроме меня.
Улыбка чуть оживила мрачное выражение его лица.
— Я же говорил, что ты придешь ко мне.
Лето редко, почти никогда не пытался шутить, чтобы скрыть свои настоящие эмоции. Что, если выбранный ими путь разрушит ментальную защиту Нинн, и ее разум не выдержит?
И будет ли его волновать этот вопрос через пару секунд, если она не прекратит к нему прикасаться?
Она поднялась на колени и устроилась между его бедер. Кровать была узкой. И он всегда считал ее неудобной. Но теперь недостаток пространства обернулся неожиданным преимуществом. Он хотел, чтобы она оказалась еще ближе.
— Да, Лето. Я пришла к тебе. Ты победил. И поскольку я тоже чемпион, — сказала она ему в щеку, — мне нелегко признавать это вслух.
— Единственная победа, и уже подобное эго.
— Тебе же это нравится. Я такая, какой ты меня сделал.
И вновь он ощутил укол чего-то, похожего на вину. Он всего лишь пытался тренировать ее наилучшим образом, но в итоге ее успех зависел вовсе не от него. Ведь не он был ведьмой Индранан, способной перемешать ее мысли и сделать ее совершенно другой женщиной.
Но разве это снимало с него ответственность? Вина Улии была лишь частичной. Он мог бы оберегать ее жизнь так долго, как это потребовалось бы им обоим. Но вместо этого он пожелал создать идеальное отражение своего мастерства. Аплодисменты, которые она сорвала, затмили все его предыдущие победы, однако насладиться славой он смог лишь потому, что она была его творением.
Он пытался изменить ее и мало чем отличался в этом от доктора Астера.
Нинн из клана Тигони стала сильнее, стала уверенней, но она потеряла свободу.
И он не мог понять, почему это настолько его беспокоит. Он сам не был свободен, и это никогда его не волновало.
У нее есть сын. Ее мужа убили.
Если бы она об этом помнила, она не стояла сейчас на коленях между его бедер. И он бы не превращался в самого жадного ублюдка Драконьего рода, хватая ее за бедра.
— Вот так уже гораздо лучше, — сказала она ему в висок. — Покажи, что ты умеешь, Лето из Гарнис. Покажи мне.
Ее поза открывала ему великолепный вид на ее торс. Топ скрывал ее груди, но при этом поддерживал их, идеально подчеркивая. Ее соски напряглись. Они натянули ткань, с каждым вдохом и выдохом то поднимая, то опуская тонкий хлопок. Она вцепилась ногтями в его плечи. Ее мягкие пухлые губы приоткрылись. Она облизала нижнюю губу. И это полное чувственности приглашение послало поток крови к паху Лето. Он и раньше возбуждался рядом с Нинн — у него стоял, когда он накрыл ее своим телом в комнате Килгора. Но сейчас все было иначе, и совершенно не похоже ни на один призовой секс после боя.
Это было... близостью.
— Ты была права, — прохрипел он. — Я не люблю перемен.
Она подалась вперед, изменяя положение их ног, чтобы оседлать его бедра. Поднялась, опустилась и прижалась мягким изгибом бедер к доказательству того, насколько он ее хотел. Это доказательство вынудило его застонать, когда Нинн закрыла глаза.
— Мне нравится эта перемена. Всегда такой воин. Всегда такой твердый. — Она прижалась к нему бедрами. — Но это именно та твердость, которая нам сегодня понадобится.
Самоконтроль Лето сорвался. Он не мог сдерживаться за них обоих. Она хотела, чтобы он овладел ею. И он это сделает.
