Оксана открыла глаза. Что это за видение? Кто этот мужчина? Что произошло? А главное — как изменить эту ситуацию? Ответов не было. Она хотела еще раз взглянуть на закат, чтобы вновь погрузиться в глубину памяти, но солнце село, и окна соседнего дома почернели. В душе остались только пустота, как на пепелище, и вопросы.
«Вопросы были заданы, поэтому ответы на них обязательно придут», — успокоила себя Оксана и легла спать.
На следующий день она пришла в офис после обеда. Сухо поздоровавшись с Соней, вошла в кабинет директора без стука и приглашения.
Алексей сидел за столом и читал какой-то журнал явно не делового содержания.
— Чем это ты в рабочее время занимаешься? — как бы в шутку спросила Оксана, но по интонации было заметно, что такое поведение своего преемника ей не по вкусу.
Алексей пожал плечами и закрыл журнал.
— Когда ты в рабочее время составляла гороскопы, тебя никто не упрекал, — тоже, как бы в шутку, сказал он.
В комнате возникли вибрации раздражения и взаимного недовольства друг другом.
— Да ладно, все нормально! — разрядил обстановку Алексей. — У меня обеденный перерыв, решил немного отвлечься. Ну, рассказывай, как там Елена Сергеевна? Как Аленка? Что врачи говорят? Анализы сдала?
Оксана села, грустно подперев голову рукой.
— Анализы сдала, маме лучше, у Аленки никаких видимых изменений. Лежит, смотрит в потолок, молчит. Врачи, правда, говорят, что состояние стабилизировалось…
— А что ты тогда такая?
— Какая?
— Сама знаешь какая. Что случилось? Ты чего психуешь?
— Я? Психую? Хм…
— Ксюха! Видно же, что ты не в духе. Я, конечно, не психолог, но тут не надо специального образования, чтобы понять, что тебя что-то гложет.
— А мама в больнице, этого не достаточно для отсутствия душевного равновесия?
Алексей захлопал глазами, понимая, что крыть ему нечем.
— Как хочешь! — пожал он плечами. — Но сама ты знаешь, что причина не в маме и не в Аленке.
Оксана сжала губы и покачала головой.
— Я с удовольствием поделилась бы с тобой причиной, но…
— Конечно! Где уж мне понять?
— Да, ты тут ни при чем, просто у любого состояния всегда множество причин, понимаешь?
— Увы, нет…
— Каждая причина сама по себе не достаточна для того, чтобы повергнуть человека в депрессию. А вот множество мелких… — Оксана вздохнула. — Логически болезнь мамы — это самая серьезная причина, — продолжила она свои размышления, — но на самом деле, ты прав: состояние тоски создает вовсе не она. А то, что реально гложет, если это озвучить, покажется абсолютным бредом, и даже более того — жутким эгоизмом. Любой нормальный человек, услышав правду, скажет, что у меня нет никакой совести. Переживать о такой ерунде, когда у меня мама в больнице…
— И что же это за ерунда, если не секрет? — Алексей был неузнаваемо серьезен.
— Да… вчерашний закат душу растравил.
— Закат? — Алексей сморщился, удивившись абсурдности сказанного, но постепенно его лицо приняло задумчивое выражение, и он замер в каком-то размышлении. Потом он очнулся и, взяв лежащий перед ним журнал, открыл на той странице, которую рассматривал, когда Оксана вошла.
Это была реклама духов. Красивая девушка держала на ладони флакон. А на заднем плане пылало красное закатное небо.
Алексей подал журнал Оксане и сказал:
— Вот сижу я, смотрю на картинку с этой красавицей и никак не могу понять, каким образом она напоминает мне войну. И тоже что-то такая тоска навалилась. Расскажи кому — засмеют.
Оксана взяла журнал и взглянула на фотографию.
— А какой конкретно момент тебе это напомнило? — спросила она. И ей показалось, что она заранее знает, что Алексей сейчас ответит.
— Да в том-то и дело, что никакой связи, ничего общего? — пожал плечами Алексей.
— И все-таки, — настаивала Оксана.
— Ну, дом горит в одном ауле. Была информация, что там боевики засели, мы его и жахнули из базуки, а потом стояли, смотрели, как он догорает.
— А боевики там и вправду были?
— А кто ж их знает? Дело было ночью, из окон никто не выскакивал.
— Тогда при чем здесь девушка с духами? — спросила Оксана.
— Понятия не имею. Только дело, кажется, не в девушке, как я сначала подумал, а в закате.
— Ты ж сказал, ночь была, а не вечер.
— Так я и говорю, что нет никакой связи! А почему-то вспомнилось.
— И что? Совесть мучает?
Алексей задумался.
— А при чем здесь совесть? Был приказ. Да и не мирных жителей палили…
— А отчего тогда тоска?
— Спроси что-нибудь полегче! — возмутился Алексей. — Чего ты привязалась? Я скорую психологическую помощь не вызывал.
— Вообще-то это ты первый начал выяснять причины моей депрессии, — напомнила Оксана.
— А ты, значит, на меня стрелки перевела, да?
— Просто я вчера подобную картину видела…
— Где?
— Ну не в журнале же! У меня вчера опять было путешествие во времени, как тогда в бабушкино детство. Только на этот раз я, кажется, вселилась в какого-то своего пра-пра-прадеда. Не знаю, сколько раз «пра»… В общем, там тоже горел дом. И люди вокруг стояли и смотрели. И я… то есть он стоял и смотрел.
Алексей почесал в затылке, потом потер ладонями глаза и встал.
— Ладно, хорош фантазировать. Поехали по делам.
— Неужели тебе не интересно? — возмутилась Оксана. — Неужели ты думаешь, что это просто совпадение?!
— Хорошо! Допустим, это не совпадение! И что?! Как это поможет нам решить наши сегодняшние проблемы? У нас встреча назначена с человеком на три часа… Пора ехать.
В автомобиле Оксана продолжала размышлять вслух:
— Слушай, а может, у нас с тобой есть какой-то общий предок? И тогда мы с тобой какие-нибудь десятиюродные брат с сестрой. А ведь это легко можно проверить с помощью генетического анализа. Надо будет как-нибудь сделать. Слушай, а как ты вообще относишься к закатам?
Алексей пожал плечами.
— Не знаю. Как-то не обращал на это внимания никогда. Но, честно говоря, под вечер обычно тоскливо становится, особенно летом.
— А сны тебе не снятся про пожары или что-нибудь в этом роде?
— Я вообще снов не вижу. А если и вижу, то очень редко, и не запоминаю их.
— Ах да. Я и забыла…
* * *
Александр сидел и стругал стамеской кусок полена. Рядом со скамейкой валялась приличная гора стружки. Ничего толкового у него не получалось, да он и не старался. Мысли витали где-то, да и мыслями назвать это было сложно. Так, обрывки воспоминаний. Периодически он пытался сосредоточиться и придумать смысл дальнейшего существования, но каждая попытка ввергала его в водоворот сплошных «не хочу». Не хочу на рыбалку, не хочу за ягодами-грибами, не хочу к Кузнецовым, хотя надо… обещал Владимиру помочь по хозяйству. Может, в город? Прислушался. Вроде бы хочу, но… Тут же налетело множество разных «но», и мысль уехать в город была с позором изгнана из головы.
