– Гошенька тоже без всего пьет. Видите, у вас даже вкусы совпадают! А он очень порядочный. Никогда ни за одной юбкой не волочится.
Георгий махнул рукой и приступил к пирожкам.
– Я учту, – кивнула Оксана. – Если у меня появится подходящая подружка, обязательно его с ней познакомлю.
– Это я во всем виновата! – заныла женщина.
– Вы-то почему?
– Дура была. Молодая. Отца его сильно любила. А он женатый был. Но красивый! Гошенька-то в него лицом пошел...
– Мама! Прекрати! Иди в церковь и рассказывай это священнику!
– Я уже рассказывала!
– Ну и все. Он тебе грех отпустил, успокойся.
– Грех-то отпустил, а проклятье оста-а-алось.
– Какое проклятье? – заинтересовалась Оксана.
– Проклятье на нем, – всхлипнула старушка. – Я на него проклятье навлекла.
– Простите, ради бога! – прошептал Георгий. – Видимо, стресс подействовал в другую сторону. Обычно она ограничивалась только сватовством. Сейчас я принесу успокоительное.
– Задумала я отца его из семьи увести, – продолжала Гошина мама. – И пошла к старухе одной за зельем приворотным. А она мне говорит: «Осознаешь ли, что по живому отрежешь?» Я говорю: «Осознаю». Она: «Готова ли принять грех такой на душу?» А что мне, комсомолке, этот грех? Суеверия да мракобесие. «Готова», – говорю. Она что-то поколдовала там надо мной, водой какой-то напоила...
– Как же вы так? Грех, значит, суеверием считали, а в привороты всякие верили?
– Господи! Да что же меня некому было надоумить-то. Я ж понимала, что плохо поступаю, но... Вот и отрезала сыночку по живому. А как это случилось, так и муж мой обратно к старой жене ушел.
Георгий вернулся и накапал матери валерьянки в стакан.
– Я, пожалуй, пойду, – Оксана встала.
– Вы уж ее извините, – сказал Георгий у дверей.
– Вы же мою извинили, – грустно усмехнулась Оксана.
За флажки
Чтобы вернуть вчерашний долг за фотографии, Оксана спустилась в подземный переход. Отдав девушке деньги, она собралась уходить и вдруг сквозь гул толпы услышала звуки гитары. Она огляделась и увидела певца. Вокруг него сидели слушатели, кто на корточках, кто в позе лотоса на картонных подстилках. Оксана посмотрела на часы. «Одну песенку послушаю», – решила она. Но подойдя и оказавшись в поле артиста, она поняла, что вырваться будет непросто. Что-то завораживающее было в его голосе. Захотелось сесть. Коробка для коврика валялась неподалеку. «Жаль, что я не в джинсах», – подумала Оксана. Песня закончилась. Оксана попыталась уйти, но парень взял новый аккорд и запел:
Сливаются в незримые потоки,
Плетут узор невиданной красы,
Сюжеты для божественного рока,
А может, для божественной попсы.
Жестоки и печальны тексты песен,
Но в нашей власти – взять и перепеть.
Мы можем вспомнить, что наш мир чудесен!
И мы должны, должны еще успеть.
Не слушая указы и намеки,
Не глядя ни на храм, ни на часы,
По волшебству божественного рока,
А иногда божественной попсы
Мы суетимся броуновским вихрем
И застываем в мировой кристалл.
Мы из гранита высекаем рифмы,
Когда взбираемся на пьедестал.
И новая ступенька – чистый лист,
Кровь заменяет нам порой чернила.
И каждый шаг привносит новый штрих,
Картине жизни добавляя силы.
И за флажки выскакивают волки,
И на цепях безвольно воют псы,
Вершители божественного рока
Или певцы божественной попсы.
– Чья это песня? – спросила Оксана, когда струны перестали звенеть.
– Моя, – скромно улыбнулся парень.
– Твоя?! А еще есть?
– Есть.
– Так тебе же не в переходе петь надо, а на нормальной сцене!
– Надо – значит, буду! – усмехнулся певец.
– А диск? У тебя есть записанные песни?
– На нормальную запись деньги нужны. Вот, собираю.
– Дай мне свой телефон, – попросила она.
– Зачем?! – напугался он.
– Я дам тебе денег на запись.
– Спасибо, я лучше как-нибудь сам! – и он взял аккорд, показывая, что планирует продолжать концерт.
– Но почему?! – возмутилась Оксана.
– Неужели непонятно? – засмеялся парень. – Потому что «за флажки» интереснее, чем «на цепях», хотя, конечно, на цепях проще.
Оксана кивнула, достала из кошелька тысячу рублей, завернула в купюру свою визитку и положила в коробку.
Выйдя из подземки, Оксана набрала телефон Павла.
– Я слушаю, Оксана Васильевна, – его тон был вежливо-ледяной. С тех пор как Алена покалечилась, он всем своим видом давал понять, что в том, что произошло, винит Оксану. Это было совершенно нелогично, но «вину» Оксана чувствовала и сама.
– Павел, у меня тут возникли проблемы с ноутбуком. Кажется, вирус. И есть еще кое-какие вопросы. Где тебя можно найти?
– Я в офисе.
– Отлично. Я скоро подъеду.
Подходя к машине, она услышала сзади быстрый стук каблуков и сопение. Оксана обернулась. За ней бежала девушка, одна из слушательниц певца.
– Вы правда хотите дать денег на запись? – спросила она запыхавшимся голосом.
– А что? Он передумал и решил согласиться?
– Нет. Но я решила ему помочь.
– Каким образом?
– Вы знаете, ему такими темпами никогда не набрать нужную сумму. А ведь талант пропадает!
– Почему же пропадает? – пожала плечами Оксана. – По-моему, очень даже реализуется.
– Да ну. Кто его тут слышит в этом переходе? Люди идут мимо, даже не останавливаясь.
– А вы полагаете, что если он будет петь по телевизору, то его будут внимательно слушать? Мне кажется, телевизор из любого рока способен сделать попсу.
– При чем тут телевизор? Надо сделать нормальную студийную запись.
– Надо. Мне и самой надо. Но тут надо както иначе, чем тупо дать денег.
– Понятно, – усмехнулась девица. – Так и скажите, что это был минутный приступ щедрости. А сейчас все прошло.
– Вы никогда не пробовали помогать цветам расти?
– Что?
– А я однажды в детстве хотела помочь, – засмеялась Оксана. – И до сих пор периодически пытаюсь. Но теперь я знаю, что, если потянуть за верхушку, он не вырастет, а оторвется от корней. Понимаете?
– И что? При чем тут Славка с его песнями?
