– И Христос, и Будда, и многие другие пытались объяснить. Проблема в том, что словами невозможно передать то, что лежит за пределами умственного восприятия. В результате люди всё запутали. Причём каждый пытался увести в выгодную для себя сторону. К примеру, идею о том, что души нет, буддисты выдвинули уже после смерти Учителя.
– Зачем?!
– А зачем подросток делает всякие глупости? Наверное, для того, чтобы показать, что он не зависит от устаревших догматов взрослых. Надо было сделать какое-нибудь дерзкое заявление, чтобы обособить свою религию от господствующего в то время индуизма. Ведь Будда не сказал ничего противоречащего древним Ведам. Просто он говорил более понятными для того времени словами.
– Так что же такое душа?
– Это слово, которым ты можешь назвать всё, что пожелаешь. Например, я считаю, что душа – это дорога.
– Дорога?!
– В древней индийской книге написано: «Знай, что тело – колесница, а Атман – хозяин колесницы. Разум – возничий, а ум – вожжи. Кони, запряжённые в колесницу, – наши чувства, а путь, по которому они бегут, – объекты чувств».
– Душа – это объекты чувств?!
– Я имел в виду не дорожное покрытие, – засмеялся Граф. – Когда мы говорим «дорога была приятной», мы ведь подразумеваем не укатанную ленту земли, по которой ехали, а удобство транспортного средства, профессионализм возничего, силу и выносливость лошадей, происшествия в пути, попутчиков, погоду за окном… ну и качество дорожного полотна, конечно. Верно?
– Да.
– Так вот: тот, кого древние арии называли Атман, отправляясь в дорогу, садится в колесницу, а путь, который он проходит за одну человеческую жизнь, христиане называют Душой. Один и тот же путь невозможно проделать дважды, поэтому Душа действительно живёт лишь один раз.
– А Атман как называется у христиан?
– Дух. И считается, что он не реинкарнирует, а стяжается человеком во время жизни. В общем, разница лишь в терминах и понятиях.
– Как это стяжается?
– Сама проведи аналогию: каждый возничий желает найти пассажира. Можно, конечно, проехать весь жизненный путь с пустой колесницей, но тогда и лошади будут голодные, и сам не разбогатеешь. Да и какой в этом смысл? В общем, дальше думай сама.
– Хорошо, подумаю. Но вернёмся к вопросу: кто такая Жанна?
– Это женщина, которая жила двести лет назад.
– А какое отношение она имеет ко мне?
– Ты подсадила её в свою колесницу как попутчицу.
– Я? Подсадила?!
– Без твоей воли никто не мог этого сделать.
– Но разве я давала согласие?
– Более того – ты просила об этом.
– Когда?
– Помнишь, ты шла с отцом по Красной площади и мечтала жить в эпоху королей и принцесс, карет и балов, узких корсетов и пышных юбок. Мысленно ты репетировала реверанс и кокетливое дрожание веера. Может быть, эти фантазии были навеяны сказкой о Золушке, а может, посещением какого-нибудь музея. Я не мог вернуть для тебя ту эпоху, но мог подарить воспоминания о ней. И теперь ты в ней жила.
– Выходит, что с «реверансами» я получила в нагрузку «тюремное проклятие»? Вот спасибо!
– Такова твоя карма.
– Выходит, не совсем моя.
– Ну почему же? Где, по-твоему, находятся Рай, Ад и Чистилище?
– Где?
– В душах и телах живущих людей. Каждый человек имеет три уровня кармы: личную, родовую и общечеловеческую. В родовую входит то, что он получает от предков: внешность, здоровье, способности, материальное наследство и конечно же образование. Возможности и возникшие в детстве интересы определяют, какую часть общечеловеческой кармы он может взять на очистку.
– Выходит, мне ещё повезло? – улыбнулась Оксана.
– В кармическом законе нет такого понятия, как везение. Каждому даётся по силам. Если возьмёшь больше, чем сможешь поднять, то и сама провалишься в ад.
– За что?
– Ад – это не наказание, поэтому вопрос «за что» здесь не подходит.
– Не наказание? А что тогда?
Граф потёр подбородок, размышляя в поисках подходящего примера.
– Представь, что нам всем надо взойти на гору. Мы альпинисты, и мы в одной связке. Кто-то из нас уже отдыхает на вершине, кто-то ещё у подножия, остальные в пути. Любой из нас, проходя сложный этап, может оступиться и сорваться, но он повиснет на страховке. Так вот: ад – это когда ты висишь над пропастью.
– Но ведь на страховке? Значит, другие не дадут тебе упасть?
– Но если ты сам не будешь прилагать никаких усилий, чтобы снова стать на путь, то будешь тянуть вниз тех, кто идёт рядом с тобой, и они тоже могут сорваться. А если все начнут безвольно болтаться на тросе в надежде, что верхние их вытянут, то даже тот, кто уже стоит на вершине, не сможет удержать их.
– Не проще ли тогда обрезать верёвку?
– Ты бы обрезала?
– Но если он не желает карабкаться сам…
– А как ты определишь: не желает или не может? Вдруг он ударился головой и висит без сознания?
А через минуту ты сама можешь оказаться в его положении.
– Да… об этом я не подумала. Нельзя обрезать. Но тогда почему говорят, что в аду нет никакой надежды на спасение?
– После смерти тела Душа не имеет сознания.
А надежда невозможна без сознания, так же как и воля, разум, любовь. И если исправлять ошибки и вытягивать душу из пропасти будет некому, то всё.
– И что будет с такими душами?
– Ничего не будет, – пожал плечами Граф. – Просто их не возьмут с собой в Новый Мир. Ведь это следующее, более сложное восхождение. Ты бы взяла того, кто всю дорогу ехал у тебя на спине и тянул вниз?
– Вряд ли. Но что с ними будет?
– Да ничего! Ты понимаешь – ни-че-го.
– А как же «озеро огненное» и прочие ужасы?
Граф засмеялся.
– Где ты такого начиталась?
– В Апокалипсисе.
– А-а. Кстати, в том же Апокалипсисе есть очень удачное сравнение: душа подобна книге. Что происходит с неинтересными, никому не нужными книгами?
– Их не читают.
– Верно. И они медленно, бессмысленно истлевают или идут в макулатуру. Но больно ли книге от этого?
– Тогда зачем эти байки про адские муки?
– А как ещё объяснить людям, какого блаженства они могут лишиться? «Безболезненное» небытие по сравнению с тем, что обрели бы они в Царстве Божием, – как самые ужасные пытки по сравнению с праздной райской жизнью.
– Выходит, что никаких наказаний не будет?
– Тебя это расстраивает?
