– Обычно я ложь распознаю лучше всякого детектора. Но опять же… может, он сильнее меня?
– Да что ты заладила – может, может! – разозлилась Оксана. – Ты что, не можешь понять, сильнее он тебя или слабее?
– Нет, – спокойно ответила Зарина. – А как ты это узнаешь? В общем, решай сама, верить или нет. Я не хочу на себя брать такую ответственность.
– Ты поедешь со мной?
– Конечно. – Зарина встала.
– Даже с Сашкой не попрощаешься? – спросила Галина.
– Боюсь, что он отговорит меня. Передай ему привет, когда проснётся, и… скажи, что он не зря меня спасал. Иначе я бы не нашла шкатулку.
Сначала ехали молча. Зарина делала вид, что дремлет на заднем сиденье, Рихард – что внимательно следит за дорогой. Оксана искоса поглядывала на него. Хотелось заговорить, но не знала, с чего начать.
– Зачем тебе это надо? – наконец решилась она.
– Что?
– Ну… действия человека, который выгораживает и спасает любовника, понятны. Который мстит – тоже. Но зачем ты помогаешь мне? Мотив неясен, поэтому в голову лезут разные домыслы.
– Интересно, какие?
– Абсолютно нелепые, но от этого не менее жуткие. Тем более ты и сам не скрываешь, что поставляешь за границу девушек для сексуальных услуг.
– Поставляют на этот рынок они себя сами, а я просто помогаю им выехать на высокооплачиваемую работу. Да, это криминал, но ты знаешь… я никак не могу понять, кому плохо от того, что всем хорошо?
– А кому хорошо-то?
– Девушки едут к морю, в прекрасные отели, работают, отдыхают, зарабатывают денег и возвращаются. А что им светит здесь? То же самое, только на порядок дешевле, а то и вообще бесплатно. К тому же у нас это незаконно, а там это нормальная работа.
– Что?! Проституция – нормальная работа?
– Да. Там они должны платить налоги и регулярно сдавать анализы. У них даже есть свои профсоюзы.
– Боже! Какой кошмар!
– Ты настоящего кошмара не видела!
– Только не надо мне говорить, что любая профессия, если она нелюбимая, это та же проституция!
– Ты сама это сказала. Зачем повторять?
– Ты согласился бы, чтобы твоя жена работала проституткой?
– Я бы вообще не согласился, чтобы она работала.
– Ну конечно! Женщина же должна быть домохозяйкой! Личной собственностью мужа!
– Это тоже ты сказала, – пожал плечами Рихард. – А я считаю, человек должен заниматься тем, что ему интересно. Поэтому, если девочкам это дело нравится, то пусть поработают гетерами, пока молодые. А потом они смогут купить жильё, открыть свой бизнес, выйти замуж. И никто не узнает, где и чем они там занимались.
– Ты чудовище!
Рихард пожал плечами.
– Конечно. А тот, кто нанимает их на стройку за копейки, тот просто благодетель. И к тридцати годам они уже надорвавшиеся, обмороженные, обветренные, но всё такие же нищие, как и в двадцать. Зато без греха. А то, что в своих общагах они бесплатно… Да что я тебе рассказываю? Ты ж не в детдоме росла.
– Но ты так и не ответил, – напомнила Оксана после паузы, – зачем ты помогаешь мне?
– Мне хочется. Это достаточный аргумент?
– Вполне. Но надеюсь, ты не испытываешь иллюзий о размерах моей благодарности.
– Ты не поняла, – улыбнулся он. – Я не тебе помогаю, я выполняю собственное желание.
– Но ты же всё равно чего-то хочешь взамен.
Я хочу знать, что.
– Если пожелаешь что-то дать, то оно должно быть не взамен, а просто потому, что ты этого хочешь.
Немного подумав, Оксана сказала:
– Я хочу, чтобы мы стали друзьями.
– А что мешает?
– Не знаю. Твоя репутация. Трудно поверить в твоё бескорыстие.
– Я привык.
– К чему?
– К тому, что люди ищут какой-то скрытый смысл в моих действиях.
– А его там, типа, нет?
– Да чёрт его знает, – пожал он плечами. – Может, и есть. Он же скрытый.
Оксана отвернулась к окну, и на фоне мелькающих сосен перед внутренним взором вновь проявилась картина, на которой она прервала свои «воспоминания».
Без парика, бантов, брошей и прочих атрибутов богатства бывший муж был невзрачен: худой, сутуловатый, с обветренным морщинистым лицом и высокими залысинами на лбу.
– Время не пощадило тебя, – грустно улыбнулась Жанна-Мария.
– Зато вы, сударыня, блистательны, как и двенадцать лет назад. – Он вытер руки о штаны, подошёл и, галантно поклонившись, поцеловал ей руку. – Что привело вас в мою унылую обитель?
– Я приехала просить прощения.
– Разве не я должен умолять вас об этом?
– Что ты, Гийом! Эти годы я провела в роскоши, в отличие от тебя. Разве могу я обижаться на то, что ты… ну, в общем…
– Так за что же я должен вас простить?
– Но как же? Перед алтарём я обещала, что в радости и бедах, в богатстве и нищете… и только смерть разлучит нас.
Гийом грустно улыбнулся.
– Мне неудобно приглашать вас в своё жилище, но…
– Я вижу, ты собираешься в путь? – спросила Жанна-Мария, увидев в глубине двора скромную, но рассчитанную на дальние расстояния повозку.
– Да, я уезжаю.
– Надолго?
– Думаю, что сюда уже не вернусь.
– Где-то нашёл лучшую долю?
– Мне её пообещали. Трудно верить авантюристу, но, как говорится, кто не рискует, тот ничего не получает.
– Авантюристу?
– Я бы даже сказал – великому мошеннику и шарлатану. Однажды он уже разорил меня за карточным столом.
– О боже! Неужели сам Кали?..
– Тссс! Не стоит произносить имён. Да. Он явился неделю назад и сделал весьма заманчивое предложение. Сказал, что чувствует угрызения совести и желает помочь мне выбраться из нищеты.
– И куда ты едешь?
– В Россию. Мне предложили место гувернёра в богатой семье. Требуется француз благородного происхождения с педагогическим опытом.
– У тебя есть педагогический опыт?!
– А чем, по-твоему, я занимался все эти годы?
– Чем же?
– Учил крестьянских детей грамоте и другим наукам.
– Вот как?! Никогда бы не подумала, что ты на это способен.
– Да я и сам не знал. – Он жестом пригласил войти в дом. – Мне никогда бы не пришла в голову эта мысль.
– И что же тебя на неё натолкнуло? – спросила Жанна-Мария, оглядывая жилище. Повсюду лежали вещи, приготовленные к упаковке, стояли раскрытые саквояжи и сундуки.
