Я закричала. Меч превратился в пучок грязной соломы. Мой муж посмотрел на него и с отвращением бросил на землю. Старик снова ткнул его палкой. Йошифуджи попятился и вышел из дома.
— Оставь его, прошу тебя, оставь его! Они для него ничего не значат, я люблю его! — Я умоляла старика, пока он тащил меня через весь дом, потом по саду. Я порезала руки о его пояс. Если что вокруг меня и было реальным, так это моя кровь. Йошифуджи пытался увернуться от старика и его палки, чтобы помочь мне, но тот продолжал колоть его, заставляя отступать назад.
Пояс стал скользким от крови, мои пальцы соскользнули, и я упала в грязь под сторожкой. Каннон еще раз уколола моего мужа, он выбрался из нашего дома и встал, выпрямившись во весь рост, у себя в саду — в настоящем, не волшебном. Я вылезла следом за ним, но уже знала, что это бесполезно. Я легла возле сторожки, в грязном платье, с кровоточащими руками, с волосами, рассыпавшимися по земле.
Здесь все еще был вечер: три месяца, как Йошифуджи пришел ко мне; десять лет в моем лисьем мире. Почти все мужчины, которые наблюдали за ритуалом, стояли группками и громко разговаривали, не замечая моего мужа. Йошифуджи сделал несколько неровных шагов по направлению к ним. У меня двоилось в глазах: я видела отражение двух Йошифуджи. Один был в красивых парадных платьях, уже немного пыльных, все еще держащий пустые ножны в руках. И другой: в грязных и рваных повседневных одеждах, с обточенной червями палкой — это был человек, три месяца проживший с лисами в их норе.
Ребенок Шикуджо первый заметил Йошифуджи.
— Отец! — крикнул он и побежал. — Это ты?
— Сын? — с сомнением проговорил мой муж. — Тамадаро? — Я увидела, как возвращалась к нему память, но лисья магия была достаточно сильна, чтобы создать новое восприятие вещей. — Как, ты даже не изменился за все то время, что меня не было?
Тамадаро обнял своего отца.
— О, отец, что с тобой случилось? Ты выглядишь таким старым!
Йошифуджи посмотрел на ребенка, обнимающего его.
— Это не важно. Твоя мать вернулась? Меня так расстроил ее отъезд. Ее так долго не было! Но я встретил замечательную женщину, женился на ней, и у нас есть чудесный маленький мальчик.
— Но у тебя есть я! — сказал ребенок, готовый заплакать. — Я твой сын.
— Да, — сказал Йошифуджи нерешительно. — Но мой другой сын и моя жена… Я их так люблю.
Мальчик обернулся и посмотрел на темные комнаты. Я увидела там тень, услышала шелест платьев, и поняла, что это была Шикуджо, которая только смотрела, не решаясь нарушить правила приличия и поприветствовать своего мужа в присутствии стольких людей. Мальчик выпрямился:
— И где этот твой сын?
— Там, — сказал мой муж, показав на сторожку.
И тогда они увидели меня.
— Лиса! — крикнул один мужчина, и потом все закричали.
— Лиса! Лиса! — Они бежали ко мне, к сторожке, с палками и факелами в руках.
— Муж! — закричала я. — Останови их!
Он заколебался:
— Жена? — неуверенно спросил он.
— Лиса! — словно в ответ ему крикнули другие мужчины.
— Пожалуйста! — закричала я и протянула к нему руки. Он шагнул ко мне, но мальчик бросился к нему. Йошифуджи зашатался и остановился.
Перед тем как на меня накинулись мужчины с палками, я снова посмотрела на дом и ясно увидела лицо Шикуджо, стоявшей на веранде. Я увидела слезы на ее лице и поняла, что она единственная здесь (кроме моего господина), кто видит меня в образе женщины.
Мужчины поймали нас. Они воткнули факелы в землю так, чтобы было видно нашу нору под сторожкой, и оградили ее палками. Моя семья разбежалась в разные стороны. Я попыталась убежать со своим сыном, но они бросили в меня факел, а потом палку, и мой сын, который был всего лишь детенышем, убежал, прикрываемый рукою своей няни. Я видела, как ударили палкой Дедушку. Черно-белая собака стояла в замешательстве, не зная, что ей делать, пока ее не ударили палкой и она не убежала, завыв от боли.
Мужчины преследовали меня до тех пор, пока я в панике полностью не сбросила свой женский облик. Я почти теряла сознание от боли, но мое лисье тело все равно продолжало бежать, оставляя после себя кровавые следы.
Прошли дни, прежде чем я снова вернулась к женскому обличью.
Книга четвертая
Зима
Ты приходил сюда?
Ты ходил к себе?
Я даже не знаю,
Был ли это сон или реальность?
Спали ли мы или бодрствовали?
Аривара-но Нарихира (825–880)
1. Дневник Шикуджо
Целебные огни.
Мы жжем травы как эссенцию. Часто эти травы не очень приятно пахнут, от них валит густой плотный дым, из-за которого слезятся глаза. Иногда кажется, что вонь от них сможет поднять даже мертвого. Однажды Хито стало плохо после того, как он навестил моего мужа.
Мой муж состарился на многие годы за те несколько месяцев, что отсутствовал. Его волосы поредели и стали седыми. Он все еще был бы привлекателен (но уже как мужчина старше на десять лет), если бы не был так истощен. Его кожа посерела и покрылась паутинкой морщин. Даже обтирания не смогли удалить въевшуюся грязь с его рук и ног. Мне бы хотелось, чтобы он поел немного вареного риса, тогда ему стало бы лучше, но он еще не приходил в себя после того, как упал в саду.
Мы клали под матрац распаренные листья подорожника. Они тоже неприятно пахнут. Листья пропитали его матрац, ночные платья и испортили самшитовый пол. А он, закутанный в мокрую ткань, ворочался и стонал во сне так же, как и раньше.
Массажи и растирания. Куклы надемоно: мы пытались перенести его болезнь на них, а потом выбрасывали кукол в ручей. Единственное, чего мы этим добились, — это разломали тонкий лед на воде, образовавшийся за ночь.
Жар все никак не спадал. Я трогала его лоб, он был таким же сухим и горячим, как печка. Мужа трясло, и он потел. Он бормотал что-то о своем сыне, жене, доме и плакал. Но когда я или Тамадаро заговаривали с ним, он отворачивался. Если бы у меня не было своих собственных предположений насчет того, что с ним произошло, я бы подумала, что он сумасшедший, что все три месяца он ел жуков и грязь и пел земляным белкам.
Мы жгли на его теле моксас, ароматические свечи, скрученные из сушеных листьев йомоги. Я не могла на это смотреть, потому что, когда они догорали, они опаляли кожу и появлялись волдыри, которые лопались, и из них текла прозрачная, как слезы, жидкость. Слугам приходилось его держать, чтобы он не дергался.
Другие способы лечения более щадящие: святой человек пел над ним какие-то песни, чтобы спасти его тело и душу, жег курильницы и шевелил его пальцами.
