– Откуда же ему знать о нем? Ведь письмо у вас и...
– Патер Джозеф и его собратья были смертельно больны. Они бредили в лихорадке. Их бредовые фантазии мог слышать кто-нибудь – крестьяне, служанки, дети, монахи. В тех местах, где умерли крестоносцы, могли сохраниться предания, передаваемые из поколения в поколение. Если Джакомо случайно попал в те места и услышал эти истории, как вы думаете, что он предпринял?
Анна задумалась, и тут внутри у нее все похолодело. Зубы начали отбивать дробь, а голос сел, как будто она внезапно заболела гриппом.
– Вероятно, он выпил эликсир, – прошептала она, – и все узнал из первых рук.
Козимо кивнул, лицо его стало еще бледнее обычного.
– Да. Зачем ему письмо, если он мог собственными ушами услышать то, что рассказывали патер Джозеф и его собратья перед смертью? Даже чума не могла отпугнуть его, так как эликсир защищал его от эпидемии.
– Но как же... – Анна содрогнулась. Только сейчас она осознала, какую силу приобрел Джакомо ди Пацци с помощью эликсира. – Как мы сможем остановить его? Он все время будет прибегать к эликсиру, чтобы себе самому давать советы. И тем самым будет всегда на шаг впереди.
– Мы должны найти этот рецепт, синьорина Анна, – серьезно произнес Козимо. – Найти прежде, чем его обнаружит Джакомо. Это единственное оружие, с помощью которого мы можем одолеть его.
Анна стала растирать похолодевшие руки. На улице сияло яркое солнце, воздух в маленьком внутреннем дворике раскалился добела, а ей казалось, что ее заперли в холодильнике. Неожиданно ее осенило. Идея, пришедшая ей в голову, была настолько простая, что было даже странно, как сам Козимо давно не додумался до этого. Ведь это было так логично.
– Козимо, а почему бы вам... – Она осеклась и смахнула со лба прядь. Сердце стучало как отбойный молоток. Где-то в уголке души у нее шевельнулась совесть. Но разве цель не оправдывает средства? – Эликсир хотя и продлевает жизнь, но не делает неуязвимым. Ведь вы же можете Джакомо просто-напросто...
– Вогнать ему нож в грудь? Вы это хотели сказать? – Козимо улыбнулся. Это была безрадостная улыбка, полная горечи. – Конечно, я мог бы. Мог бы убить его. Или нанять убийц. К своим непростительным грехам я всего лишь добавил бы еще грех убийства, а это уже не играет роли. – Он рассмеялся. – Поверьте, синьорина Анна, эта мысль приходила в голову и мне, вы даже представить себе не можете, насколько это соблазнительно. Было бы так просто: удар в сердце – и все позади.
– Но тогда почему же вы этого не делаете?
– Мне восемьдесят три года, и за свою жизнь я, разумеется, совершил много ошибок. Некоторые из них непростительные. Но одно я усвоил за все эти годы, наблюдая, как бесчисленные тетушки и дядья, кузены и кузины, племянники и племянницы, друзья и знакомые вырастали и умирали – от старости, от болезней, эпидемий, несчастных случаев или просто так, без видимой причины: человек мал, мал и хрупок, как тонкая фигура из стекла. Жизнь каждого из нас висит на шелковой нити. Я пришел к выводу, что никто не имеет права перерезать эту нить, если он не в состоянии вновь связать ее. А этой властью обладает лишь один Бог. – Он медленно покачал головой и тихо произнес: – Нет, я не сделаю этого. Надеюсь, что противоядие уничтожит продлевающее жизнь действие эликсира, и Джакомо умрет естественным путем. И я тоже. – Он резко отвернулся от нее. – Идите, синьорина Анна. Мы продолжим наш разговор позже.
«Лекция на тему "Оправдание убийства тирана" закончена», – подумала Анна. Ей стало стыдно. Она хотела еще что-то сказать Козимо в утешение, но ничего не приходило ей на ум. Еще минуту помедлив, она наблюдала, как он, стоя перед одной из книжных полок, опершись на левую руку, погрузился в свои мрачные мысли. Ей стало жаль его, и у нее возникло желание хоть что-то сделать для него. Но что? Закусив губу, Анна вышла из библиотеки и отправилась в свою комнату. Пищи для размышлений у нее теперь было более чем достаточно.
Семена ненависти
Четко вытянувшись в струнку и с высоко поднятой головой, с устремленным вперед взглядом и уперев руки в бока, Рашид и Юсуф стояли в одну линейку с товарищами по спальне, каждый в ногах своей кровати. Одеяла и подушки были ровно сложены, сверху лежали ятаганы и шапки, рядом аккуратно скатанные коврики для молитвы, а ящики с личными вещами были задвинуты под кровать. Еще за завтраком они получили приказ привести все в порядок и в полной боевой готовности ждать прихода мастера суповой миски. С тех пор они так и стояли здесь, почти неподвижно. И пока Ибрагим, мастер суповой миски, переходил от янычара к янычару, внимательно осматривая все и не забывая инспектировать даже постельное белье и матрасы, утекало время. Бесценное время, которым Рашид собирался распорядиться совсем иначе. Сразу после обеда начнется его дежурство на городских воротах. А сейчас, именно в этот миг, он рассчитывал быть у Анны. Хотел поговорить с ней, услышать ее голос или хотя бы увидеть ее, просто побыть рядом с ней. Вместо этого он стоял здесь как истукан. Анна... Интересно, ждет ли она его? Ибрагим, казалось, вовсе не продвигался вперед, и Рашид чувствовал, как в нем поднимается волна бешенства.
«Вот она, участь янычара, – думал он, плотно сжав губы. – Ты принадлежишь Аллаху, султану и Ибрагиму, причем обычно в обратной последовательности. И никогда самому себе».
– Большой смотр, – шепнул им Кемал, спавший справа от Рашида и бывший намного старше его. – Спрашивается, чего или кого они ищут? Прошлый большой смотр был давно, вас здесь еще не было. Тогда одного из наших ребят нашли заколотым в сортире. Искали убийцу.
– Ну и как? Нашли?
– Ясное дело. Им оказался повар. Они с другим парнем непотребством занимались. А этот хотел донести, и они его убрали. – Кемал злорадно ухмыльнулся. – За это их потом обоих тоже казнили.
Сдавленный хриплый кашель слева заставил Рашида повернуть голову. Он бросил обеспокоенный взгляд в сторону Юсуфа. Друг выглядел совсем больным. Он с трудом держался на ногах. Лицо его было багровым, капельки пота выступили на лбу, и он то и дело вытирал руки о штанины.
– Что с тобой? – шепнул Рашид. – Тебе нехорошо? Тебе надо выйти?
Юсуф почти незаметно мотнул головой.
– Нет, просто... – Кадык на его шее нервно ходил туда-сюда, и Рашид даже подумал, не стоит ли ему обратиться к Ибрагиму и попросить отпустить Юсуфа. Но Юсуф заговорил дальше. Настолько тихо, что немного туговатый на ухо Кемал никак не мог расслышать его. – А что, если... Я хочу сказать, вдруг этот смотр из-за меня?
Рашид невольно наморщил лоб:
– Подожди, с какой стати...
– Ты ведь помнишь тех двух девчонок. Когда мы искали этого проповедника. – Юсуф бросил на товарища смущенный взгляд. Лицо его подергивалось, словно усилием своих лицевых мускулов он хотел прогнать целую тучу мух. – А вдруг они настучали? Родителям или еще кому-нибудь?
Голос Юсуфа замер. Из гортани вырвалось что-то похожее на всхлип. Рашид покусал нижнюю губу и замолчал. Теперь он понял, по какой причине так нервничал друг, его опасения были небезосновательны. Родители девочек вполне могли донести и потребовать сатисфакции от янычар. Хотя они и были христианами, но находились под покровительством султана и тех же законов. То, что совершил Юсуф, было не только нарушением правил янычар, но и тяжким проступком в глазах закона. Ему еще повезет, если он отделается пятьюдесятью ударами.
