– Я понимаю, как ты сейчас переживаешь, Юсуф. – Ибрагим положил ему руку на плечо. – Рашид был твоим другом, во всяком случае, ты так думал. Но поверь мне, ты сделал единственно верный шаг. Аллах будет милосерден к тебе. Рашид безжалостно предал своих друзей, своих товарищей, султана и Аллаха.
– Так точно, мастер суповой миски, – пробормотал Юсуф, опустив голову. Эти слова должны были служить ему утешением, но не могли успокоить его совесть. Она сжимала его внутренности раскаленными щипцами. Что, если он все-таки ошибся? И почему он не поговорил сначала с Рашидом? – Я должен присутствовать, когда вы...
– Нет, Юсуф. Ты не должен присутствовать при аресте Рашида. Мы немедленно пошлем отряд к дворцу наместника. Если его там нет, мы прочешем весь город и все равно отыщем его. Перед судом тебе, разумеется, придется повторить свои показания. Но это единственное, что мы от тебя потребуем в этой ситуации.
Юсуф кивнул.
– А теперь ступай на свой пост. Не сомневайся, ты получишь вознаграждение за помощь, оказанную при поимке этого подлого изменника.
Юсуф отдал честь, развернулся и зашагал к двери.
– Ну, что скажешь, друг мой? – услышал он голос Ибрагима, прежде чем закрыть за собой дверь. Мастер суповой миски говорил тихо, но у Юсуфа был на редкость тонкий слух. – Какая удача для нас! Воистину, Аллах велик.
Рашид беспокойно ходил взад-вперед по комнате писаря. Скрип лениво скребущего по бумаге пера буквально сводил его с ума. Ему казалось, что он уже несколько часов дожидается наместника. Сначала от него пытались отделаться заявлением, что Эздемир еще отдыхает и его ни в коем случае нельзя беспокоить. На его второй запрос он получил ответ, что наместник как раз совершает утренний намаз, и его опять же ни в коем случае нельзя беспокоить. Затем тот как раз собирался приступить к завтраку, и его снова ни в коем случае нельзя было беспокоить. Рашиду даже стало интересно, какие отговорки придут на ум писарю в следующий раз. Все это было бы весьма забавно, если бы с каждой новой отговоркой не утекало драгоценное время.
Время... Времени у него оставалось совсем немного. Он уже пытался объяснить постовым у ворот, какое важное у него дело, но они лишь пропустили его во внутренний двор. Потом он долго уговаривал их товарищей, пока они наконец не соизволили отворить ему дверь и не разрешили переступить порог вестибюля, где ему пришлось убеждать новых стражников. И вот теперь он в конце концов добрался до комнаты писаря. Всего лишь одна последняя дверь отделяла его от Эздемира. Но перед ней сидел Саади, зять наместника. Вооруженный всего лишь своими письменными принадлежностями, он все же оказался самой непреодолимой преградой. С таким же успехом у двери мог лежать валун размером с дом. Без помощи ангелов или джиннов Рашид туда бы не проник. А когда это наконец случится, скорее всего, будет поздно. К тому времени Ибрагим и Омар уже раскинут свои сети и сделают все, чтобы скинуть Эздемира с трона. От этого можно было сойти с ума.
Рашид продолжал мерить шагами комнату, нервно постукивая пальцами по эфесу ятагана. – Когда наместник будет готов принять меня?
Саади замер и улыбнулся – приветливой, ничего не говорящей и непреклонной улыбкой.
– Я ведь уже сказал, что он...
– Да, знаю, – прошипел Рашид. – Его ни в коем случае нельзя беспокоить, чем бы он ни занимался. Неужели вы не можете понять, что дело, о котором я должен доложить наместнику, крайне срочное? Разве я вам не сказал об этом?
– Сказали. И не один раз, если позволите мне это маленькое замечание. – На губах Саади играла все та же ничего не говорящая улыбка. – Насколько это дело действительно важное, решит сам благородный наместник Эздемир, когда будет готов принять вас.
Рашид сжал кулаки. С каким удовольствием он разбил бы своим кулаком нос Саади. Он со скрежетом стиснул зубы. В этой проклятой писарской не было ничего, на чем он мог бы сорвать свою злость. Совсем ничего, кроме человека, которому он даже не мог высказать все, что о нем думает. Он встал и принялся раскачиваться – с носка на пятку, с пятки на носок.
– Не соблаговолите ли вы лучше присесть? – ласково поинтересовался Саади и показал на подушки, горкой лежавшие у стены на полу.
– Нет.
Саади приподнял брови и вновь обмакнул перо в чернила.
– Как вам будет угодно, – равнодушно заметил он и продолжил свою работу.
Рашид исподлобья наблюдал за ним. Интересно, сколько времени потребуется Саади, чтобы вскочить и позвать стражу? Сколько времени понадобится страже, чтобы добежать сюда? Хватит ли ему этого времени, чтобы броситься, минуя Саади, к двери, распахнуть ее и добежать до наместника, прежде чем его остановят?
Он уже серьезно начал обдумывать этот план, как дверь растворилась изнутри, из нее вышел маленький худой человечек, подошел к Саади и что-то прошептал ему на ухо. Саади отложил в сторону свое перо, поднялся, неторопливо привел в порядок свою одежду, не обращая внимания на взгляды Рашида, прожигающие насквозь. Наконец он улыбнулся посетителю.
– Пожалуйста, – произнес он с неким подобием поклона. – Теперь наместник готов принять вас. Следуйте за мной.
Однако Саади не спешил. Он вышагивал так медленно и чинно, что у Рашида заронилось подозрение, будто тому доставляет удовольствие злить янычара. В конце концов он все же очутился перед троном наместника. Рашид так долго ждал этого момента и так нервничал, что не сразу нашелся что сказать. Поэтому он просто поклонился. Наместник внимательным взором изучал его.
– Салам, – вежливо поздоровался он. – Мне кажется, это лицо я уже когда-то видел. Ты не из тех ли янычар, которые в свое время охраняли мою дочь? Да, теперь припоминаю. Мы дважды играли с тобой в шахматы. И ты оба раза выиграл.
– Да, господин, – ответил Рашид. Он не слишком гордился теми победами, поскольку Эздемир хоть и был приятным партнером, но довольно слабым игроком.
– Благодарю тебя еще раз за верную службу и твою искренность, – продолжил Эздемир. Многие из твоих товарищей уступили бы мне победу из чистой вежливости, ну и, конечно, из уважения к моей должности. Поэтому я и подарил тебе шахматы. Ты честно заслужил их. – Улыбка промелькнула на его лице, и Рашиду бросилось в глаза, каким уставшим выглядел наместник. Щеки его впали, под глазами темнели круги, а от носа к уголкам рта пролегли глубокие морщины. Он казался человеком, на которого каждый день взваливают новые заботы. – Полагаю, ты пришел ко мне сегодня не для того, чтобы еще раз поблагодарить за шахматы или опять насладиться моим убогим шахматным искусством. Итак, о чем ты хотел со мной поговорить? Саади сказал, это нечто важное.
Рашид собрался с духом:
– Да, господин. Речь идет об измене. Ваша жизнь в опасности.
На лице Эздемира не дрогнул ни один мускул, однако тело напряглось, а руки судорожно вцепились в поручни трона.
– Измена? – переспросил он. – Чья?
У Рашида пересохло в горле. Теперь, когда настал момент, ему было трудно говорить. Он испытывал такое глубокое отвращение к Ибрагиму и Омару, что его затошнило.
