– Для дикарки ты выглядишь весьма прилично, – наконец произнесла она, и Беатриче сочла это за комплимент. Она не хотела давать Зекирех возможность спровоцировать себя.
– Благодарю тебя, – ответила с улыбкой Беатриче и поклонилась вновь. – Но ведь ты проделала столь долгий путь перед утренней молитвой не для того, чтобы сказать мне об этом?
Зекирех отвернулась.
– Не теряй понапрасну времени! – Нервничая, старуха ударила по полу палкой. – Говорят, что ты немного владеешь искусством врачевания. Это правда?
Беатриче кивнула:
– Верно. На своей родине я была врачом.
– Врач. Так. – Зекирех просверлила ее взглядом своих желтых глаз. Этот необычный цвет придавал ее лицу почти дьявольское выражение. Беатриче представила, как под этим пристальным взглядом люди испытывали дикий страх. – Почему я обязана верить тебе?
Беатриче, улыбаясь, пожала плечами. К чему эта игра?
– Ты не обязана верить мне, Зекирех.
Старуха стукнула палкой в пол.
– Но я тебе верю. Меня мучают боли. Можешь помочь?
Слова прозвучали скорее как приказ, нежели просьба. На мгновение Беатриче лишилась дара речи.
– Не можешь, – констатировала бабка. Беатриче не могла понять, презрение или разочарование выражали глаза старухи.
– Не делай поспешных выводов, Зекирех. Сначала я должна тебя выслушать, задать вопросы и обследовать. Где у тебя болит и как давно?
– Вот уже несколько недель. Спина и бедро. День ото дня мне все хуже и хуже.
Беатриче кивнула.
– Ты уже ходила к другому врачу?
– К кому? К ибн Сине? – Зекирех издала шипящий звук, выражающий презрение. – Этот юный Али еще в раннем детстве прочел все книги по врачеванию, но один Аллах знает, овладел ли он этим искусством. Таковы мужчины. Думают, что прочитать книгу означает все узнать. Это мнение передается из поколения в поколение. Между тем моя самая младшая правнучка разбирается в жизни лучше, чем любой из них. Искусство врачевания – женское дело, только мужчины не хотят признавать этого. И я спрашиваю тебя: как этот ибн Сина сможет облегчить мои страдания, если мне не помогли даже теплые ванны и травы?
Беатриче подавила усмешку. Как удалось прославиться Али аль-Хусейну, если каждый говоривший о нем считал его шарлатаном?
– Хорошо, – решительно сказала Беатриче. – Я должна тебя осмотреть. Раздевайся.
– Что это пришло тебе в голову? Я не собираюсь это делать ни в коем случае! – возмутилась старуха и в гневе ударила палкой о пол. – Я не стану перед какой-то гадалкой…
– Я не гадалка, а врач, Зекирех, – прервала Беатриче старуху, стараясь говорить дружелюбно. Иногда ей было сложно понять людей, с которыми приходилось общаться. – Если ты хочешь, чтобы я помогла тебе, позволь провести обследование. Для этого придется раздеться. Не хочешь выполнить мою просьбу – хорошо, это твое решение. Но тогда и я не смогу ничего для тебя сделать.
Старуха наморщила лоб и некоторое время думала. Не глядя на Беатриче, она начала, наконец, медленно раздеваться, аккуратно складывая одежду.
Когда Зекирех предстала перед Беатриче обнаженной, та с трудом подавила в себе отвращение. За широкой и длинной арабской одеждой скрывалась жуткая худоба, обусловленная возрастной потерей веса. По сути, пожилая женщина представляла собой скелет, по которому Беатриче могла легко определить каждую отдельную косточку. Кожа складками свисала с худых рук и ног. Видимо, Зекирех совсем недавно потеряла в весе.
«Туморокахексия», – подумала Беатриче, осторожно прощупывая позвоночный столб и простукивая грудную клетку. Но где же образовалась опухоль? В кишке? В легком? В груди? Вариантов было много.
– Здесь тоже болит? – спросила она, привычными движениями исследуя правую сторону грудной клетки старухи.
– Иногда, – ответила Зекирех. В ее голосе исчезли нотки превосходства. Сейчас она была не матерью эмира, которая терроризировала каждого во дворце, а просто больной женщиной. И ее одолевал страх. – Чувствую себя усталой и старой. С некоторых пор не ощущаю вкуса еды. Порой болит голова. Это случается все чаще. Бывают дни, когда очень плохо вижу.
Беатриче кивнула. Ее подозрения подтверждались. А когда она исследовала левую сторону грудной клетки старухи, то нашла доказательство своему подозрению – плотную, величиной с куриное яйцо, опухоль.
– Болит? – переспросила она Зекирех. Старуха покачала головой. – Подними руки.
Беатриче осторожно исследовала плечи и спину. За левой ключицей она тоже обнаружила несколько твердых опухолей.
– Можешь одеться, Зекирех.
Пожилая женщина не торопясь надевала на себя одежду. Беатриче молчала. Вообще-то она не боялась говорить своим пациентам правду. Но тут иной случай. Зекирех была матерью эмира, перед которой трепетал весь гарем. Поговаривают, что по ее повелению лишалось жизни больше народу, чем по приказу Нуха. Имела ли Беатриче право сказать в открытую, что та скоро умрет, возможно, рискуя сама расстаться с жизнью под секирой палача? Но тут ее глаза встретились с испуганным взглядом старухи, и она решила не брать грех на душу. Пусть ее боится весь мир, но Зекирех, как любой другой человек, имеет право знать правду о состоянии своего здоровья.
– Садись, – сказала Беатриче и показала на кровать. Она хорошо понимала, почему многие коллеги избегали разговоров по поводу страшных диагнозов и старались разными приемами не называть вещи своими именами, а то и вовсе спихнуть эту тяжелую миссию на других врачей. Но это редко меняло положение дел. Беатриче набралась храбрости и села рядом со старухой.
– Что со мной?
– Ты очень больна, Зекирех, – медленно начала Беатриче, размышляя над тем, как объявить диагноз старой женщине, не имеющей никаких познаний в медицине. Не в ее правилах было прятаться за профессиональной терминологией, как это делали другие врачи. Она открыто посмотрела в лицо Зекирех. – У тебя рак груди в прогрессирующей стадии. Даже если бы у меня под рукой были все необходимые для операции инструменты, я все равно не смогла бы спасти тебя. Опухоль в левой части груди достаточно большая. Если ты сама обследуешь свои ключицы, то почувствуешь лимфатические узлы, пораженные раком. Боли в бедре и позвоночнике, по всей видимости, обусловлены метастазами, уже поразившими кости. Твои головные боли, плохое зрение – тоже следствие разрастающейся опухоли…
– Я ничего не понимаю в этих делах, – прервала ее Зекирех. – Ты можешь мне помочь?
– Не знаю. Нух II должен положить тебя в больницу, там проведут основательное медицинское обследование. Если в позвоночнике обнаружат метастазы, их можно облучить. Но это приведет лишь к ослаблению болей.
Зекирех наморщила лоб.
– Значит, я умру. Верно? – Зекирех сделала медленный выдох. – Когда?
– Этого не знает никто, кроме Аллаха.
