– Спокойнее, юный Поло! – перебил его Зенге.
Было темно, но Ахмад отчетливо видел, как тот усмехается. Оскал волка, готового одним прыжком наброситься на жертву.
– Сейчас все узнаешь.
Он осторожно вытащил из-под плаща небольшой мешочек и протянул Марко.
Венецианец взял его в руки, как бы взвешивая на весах. Затем высыпал содержимое на ладонь и задумчиво наморщил лоб.
– Что это?
Ахмад тоже с любопытством рассматривал кучку мелких засушенных ягод. В свете звезд ягоды поблескивают, будто покрашенные черным блестящим лаком, который так любят китайцы.
– Это, мой друг, решение твоей проблемы, – произнес Зенге. – Подмешай это в пищу, которую он любит, и через несколько дней от него ничего не останется – только пыль под ногами.
– Яд?.. – Венецианец снова уставился на свою ладонь, словно не веря, что в этих безобидных на вид, похожих на вишенки ягодках таится смерть.
– Да, – отвечал Зенге, зловеще ухмыльнувшись во все лицо. – Хочешь попробовать?
Опять Ахмад, несмотря на темноту, увидел: венецианец побледнел и быстро засунул ягоды обратно в мешочек.
– Я тебе верю. Но как мы?..
– Нет ничего проще, юный Поло! – снова прервал его Зенге. – Тебе повезло, с тобой рядом опытный человек. Предоставь это Ахмаду, он в этих делах мастер.
Ахмад пожал плечами, тысяча мыслей пронеслась у него в голове. Что скрывается за словами Зенге, что монголу известно о нем?.. И почему яд?.. Он шумно перевел дух.
Да, он может убить человека кинжалом, мечом… даже, если надо, задушить голыми руками. Сделать это тайно или в открытом бою. Сам умереть, если будет на то воля Аллаха! Но отравить?.. Яд – оружие коварных злодеев, трусов и неверных. Оружие неспособных на борьбу за доброе и правое дело. Оружие тех, кем движут низкие, корыстные помыслы.
– Не знаю… – Он беспомощно развел руками. – Я…
– О, Ахмад, тебя мучают угрызения совести?! Считаешь меня нечестивым, трусом? – Насмешка и вызов в голосе Зенге резали слух. – Прости, сейчас нам не до этого! Знаю, тебе не нравятся мои слова. Что ж, придется смирить гордыню, коли всерьез собираешься достичь цели! – И он так близко подошел к Ахмаду, что тот почувствовал его дыхание. От него исходил запах смерти… – Яд – самая малая цена за то, что совершил тот человек! Уверен – твой Аллах простит тебя!
Тон, каким монгол произнес святое имя Аллаха, омерзителен. Ахмад с отвращением взглянул в эти темные, почти черные глаза – и его охватило бешенство. Каких усилий стоит сдержать себя и не вцепиться ему в горло… Этот мерзавец больше чем неверный – безбожник и богохульник! Когда-нибудь он поплатится за свои козни! И тогда Ахмад покарает его собственноручно. Но сначала выполнит свою задачу. А когда все будет кончено – убьет его.
– Хорошо, все будет сделано. – И взял мешочек из рук Марко.
Венецианец явно почувствовал облегчение.
– Можете на меня положиться. – Ахмад сунул сверток в карман, под плащ.
Тяжко на душе, мешочек с отравой, кажется, прожигает дыру в кармане, опаляя кожу…
– Пора уходить! – промолвил Марко.
Ахмад ненавидел его за веселую беспечность. Конечно, венецианцу легко посмеиваться – не его душе гореть в аду… Но, как ни крути ни верти, – другого решения нет! Зенге, кажется, прав: есть только один способ послужить Аллаху.
XI
Путешествие продолжалось. Все шло гладко, без происшествий. С утра до вечера, не делая остановок, караван двигался на юго-восток. К вечеру, до наступления сумерек, разбивали лагерь, а утром следующего дня, еще до восхода солнца, шатры исчезали как по мановению волшебной палочки. Днем всадники перекусывали, не сходя с лошадей, даже дремали в седле.
Путешествие, казавшееся поначалу невозможным, через два дня стало для Беатриче рутиной. Еще через два дня исчезла боль в мышцах и она почувствовала себя прекрасно, словно всю жизнь только тем и занималась, что колесила по миру верхом на лошади. Вечером, когда, вытянув ноги, ложилась отдыхать, она ощущала не большую усталость, чем после обычного рабочего дня в больнице.
Будущему ребенку, кажется, тоже все нипочем. Ли Мубай каждый день осматривал ее, ставил иголки, давал какие-то снадобья. Он доволен результатами – и она тоже. Благодаря, быть может, его усилиям схватки прекратились, ноги перестали отекать. Так благополучно длилось для нее путешествие, что Маффео часто приходилось напоминать, что она беременна и не должна позволять себе ничего лишнего. Кроме того, с его помощью она пыталась совершенствовать свои познания в монгольском, а то было бы совсем скучно. И все-таки она страшно обрадовалась, когда на восьмой день добрались наконец до Тайту.
Первым об окончании пути возвестил маленький мальчик – как предположила Беатриче, один из бесчисленных внуков хана. Как только пересекли гряду холмов, мальчуган, придержав своего коня и размахивая руками, закричал что есть мочи:
– Смотри-ите! Та-ам, впереди!.. Та-айту! Скоро прие-едем!..
Новость быстро распространилась среди путников. Все всадники сгрудились на вершине холма. Тут же была и Беатриче. Смотрела на расстилавшуюся перед ними долину, замерев в восхищении…
Город сиял под лучами полуденного солнца, словно какой-то гигант рассыпал здесь горсть крупных драгоценных камней. Крыши блестели и сверкали всеми цветами радуги – зеленым, желтым, голубым, красным. Беатриче казалось, что она стоит на галерее карточного домика в Шангду. Но все-таки все выглядело иначе – еще величественнее и прекраснее. У нее захватило дух. Марко оказался прав: как ни старались мастера, изготовившие макет города, действительность не идет ни в какое сравнение с моделью.
Размах, с каким построен город, не поддавался описанию. Тайту как бы заполнил собой всю обширную долину. С вершины холма открывался прекрасный вид на огромные парки и площади с великолепными храмами. Во всем ансамбле выделялись крыши пагод.
Беатриче заметила и несколько чужеродных строений: купола и минареты мечетей, а еще здания, напоминавшие индийские храмы и еврейские синагоги. В ярких лучах видна даже башня христианской церкви. Над всеми постройками доминировал сияющий голубым светом, словно драгоценный сапфир в диадеме, дворец императора.
Хубилай позаботился обо всем. Тайту должен стать центром паломничества для людей всех национальностей и вероисповеданий.
Смутные предчувствия – неизвестно почему – одолевали Беатриче. Тайту, несомненно, потрясающий город, чудо архитектуры. Но ему не хватает чего-то… Трудно это передать… Особого очарования, почти неземного волшебства – эти черты сквозили в Шангду.
«Фэн-шуй!» – внезапно промелькнуло в голове. С этим понятием Беатриче столкнулась некоторое время назад: лечила одну пациентку, которая занималась тем, что давала консультации по фэн-шуй. Рассказала и ей об основных принципах этого древнекитайского учения, наглядно объяснив, в чем его суть, – по всей вероятности, увидела в ней свою потенциальную клиентку.
