— Ладно, ладно. Ща.
И кусты затихли. А зомби тем временем уже радостно примерялся к моему животу. Резко захотелось жить, я попытался эффектно выпустить из пальцев когти, но пальцы почему-то намертво скрючило в виде фиги, которую я ему и показал, отпихиваясь ногами. Фигу пристально осмотрели, задумчиво рыкнули и… укусили. Я взвыл.
А из кустов вышел хромающий Мурз и угрюмо посмотрел на нашу копошащуюся композицию.
— Дай ему имя, и он станет тебя слушать.
Я с трудом поняла, что это он мне. Кулак никак не хотел выниматься изо рта зомби, в голове — один мат. Ну я так не могу!
— Я нарекаю тебя… ой… Скотина!!!
Неожиданно зубы разжались, с меня слезли. И наступила абсолютная тишина, прерываемая только моим тяжелым дыханием. Вопросительно смотрю на кота.
— Познакомься, — нагло улыбнулся тот, — это теперь твоя скотина. Ты рад?
— Очень, — тихо ответил мертвец и встал, глядя на меня более чем разумными глазами и вытирая с подбородка кровь.
Мне стало плохо. Опять. Да что ж это за сказка-то такая?!
Треск костра немного успокаивал перенесшие инфаркт нервы. Я уже не вздрагивала от всего подряд и умудрялась не смеяться, как идиотка. Успокоиться совсем, естественно, не получалось. Столько всего навалилось: смена пола, мира, окружения. Короче, всего. А тут еще и этот охотничек на вампиров сидит рядом, смотрит, как на больную беременную крысу, и явно не прочь добить из жалости.
— Э-э-э… ну-с, начнем, пожалуй, с твоего имени.
— Переименовывать нельзя — перестанет слушаться и съест.
Угрюмо кошусь на лежащего на моих коленях котенка, щурящегося на пламя костра.
— Ладно. Но ведь сокращать-то можно? — Ленивый взмах хвоста. Я задумалась. — Тогда будешь зваться просто… Котус. Согласен?
— Да.
И голос какой-то безжизненный. Морщусь, пихая пальцем кота. Палец укусили, заставляя шипеть от боли.
— Ну чего еще?
— Он так и будет мне дакать каждый раз?
— А как же. Он теперь твой раб. Ты ведь счастлив?
— Безмерно.
Угрюмо смотрю на сидящего рядом мужчину. А хотя…
— Поцелуй меня.
Непередаваемое выражение черных глаз и тихий «ик» котенка. А в следующее мгновение меня уже берут за плечи и… и фаербол сносит мужчину моей мечты куда-то в дерево. Дерево падает, я — душу кота, испуганно глядя в темноту.
— Пусти! — Полузадушенный зверь выдирается из рук.
— Ты зачем?!
— Офонарел? Ты мужчина! Тебе нельзя! Да меня твоя сестра закопает заживо, если узнает, что ее брат…
— Я МАРИНА!!!
Стон кота.
Плюнув, отбрасываю его в сторону и иду искать Котуса. Тот как раз вылез из развороченных им и деревом кустов и пытается выпрямиться, но так, чтобы не доломать ребра.
— Больно?
На меня смотрят так, словно я эти ребра лично выдираю, участливо заглядывая в глаза.
— Иди сюда, — с трудом поднимаясь из щепок.
— Зачем?
— Поцелую.
Я аж покраснел.
— Убью, — мрачно. Из-за спины. Не уточняя кого.
Хочется плакать от досады. И надо было этой фее засунуть меня именно в это тело? Найду и… даже не знаю, что с ней сделаю.
— Ладно, это была… проверка. Которую ты прошел… Так что приказ отменяется, пошли к костру.
И я мрачно шагаю обратно, понимая, что жизнь кончена, так и не начавшись.
Сидим. Молчим.
Переживаю.
Котенок дрыхнет на коленях, а темы для разговора — все сплошь банальные и скучные. Очень не хватает постели, ванны и туалета. Но говорить об ужасе замены туалетной бумаги колючими листиками как-то не тянет.
— Ты вообще как? — Ну не могу я молчать, и все тут.
На меня мрачно смотрят.
— Ну-у… может, у тебя что болит? Может, хочешь поговорить об этом…
Взгляд из мрачного становится угрожающим. Я поняла, что психолог из меня, как из таракана бабочка. Вроде бы тоже с крыльями, но не то.
— Еще вчера я охотился и убивал тех, кем стал сегодня. А сейчас я мертв, у меня есть хозяин, и мне постоянно хочется его крови… я просто сча-астлив. — Его глаза напугали бы даже гризли.
Неуверенно киваю, стараясь незаметно отползти от него подальше. На коленях закопошился Мурз, недовольный передвижениями.
— Ну… и хорошо.
У мужчины дернулось веко.
— Поверь, бывает и хуже.
— Например? — Голос пробирает до костей. Мне почему-то не верят.
— Например, я, к примеру, еще вчера была девушкой, а не парнем. И жила в другом мире, вовсе не мечтая о глотке крови на обед.
Я хмурюсь и, отвернувшись, ложусь на холодную жесткую землю, пытаясь устроиться поудобнее. Если будут проблемы с почками, сказка получится — веселее некуда.
— Это правда?
Уже закрывая глаза, мрачно улыбаюсь:
— А зачем мне врать? Ты теперь мой раб. Лгать нет смысла.
Больше он ничего не сказал. А я провалилась в тяжелое и очень насыщенное подобие сна, издевавшееся надо мной вплоть до рассвета.
Глава 5
Вы любите лес? Я ненавижу. Сильно, прицельно и до дрожи в коленях. Везде деревья. Куда идти — никто не знает. Мох на стволах растет не только на севере, но и на юге, западе и востоке, если таковые имеются. Еды нет, воды нет (откуда я знаю, где там ручей течет?), холодно, неуютно и совершенно непонятно, когда все это кончится. Да еще и корни эти под ногами, о которые постоянно спотыкаешься. Я уже молчу о кустарниках, комарах, злых зайцах, избегающих надолго показываться мне на глаза, и… и все. По-моему, причин более чем достаточно, чтобы не любить лес.
— Вирх, я гриб нашел!
Останавливаюсь и хмуро смотрю на сидящего под деревом рыжего котенка, гордо тыкающего лапкой во что-то бледно-зеленое, с синими пятнами и дырявой покосившейся шляпкой. Валяющийся рядом скелетик убедительно не рекомендует доедать начатое.
— Нет.
Мурз сник.
— Опять поганка, да? — И голос такой жалостливый.
Мысль о том, что меня банально хотят отравить, — конвульсирует в объятиях совести.
— Пошли.
— Я зайца поймал. — Котус выходит, будто из ниоткуда, и сует мне под нос что-то большое, трепыхающееся и очень напуганное.
— Заяц! — Котенок уже карабкается мне на руки по штанине. Отдираю его за шкирку и сажаю на плечо. Добыча интересует нас обоих.
— Приготовить сумеешь? — С надеждой смотрю на Котуса.
