– Поразительно! Стоит только вспомнить, что это платье никто не носил вот уже двести лет! – восклик нула Дженни.
Элиза, оторвавшись от зеркала, с ужасом уставилась на свою новую подругу.
– Так это настоящее платье Роуз Дарси? Не копия?
– Ну конечно настоящее. Утром Фиц послал нас с Арти в музей в Ричмонде именно за ним, – рассмеялась Дженни. – Я уж было подумала, что нам придется брать его с боем. Какая-то старая замшелая хранительница твердила, что это бесценный исторический артефакт. И если с платьем что-нибудь случится, она оторвет нам головы.
– Но скажи, Дженни, зачем Фицу понадобилось все это? – недоуменно спросила Элиза и опустила платье обратно на кровать, точно оно жгло ей руки.
Дженни Браун, уперев руки в бока и прищурив один глаз, смотрела на растерянную художницу.
– А как ты сама думаешь?
Элиза лишь покачала головой, не осмеливаясь высказать единственное пришедшее на ум предположение. Снова взглянула на пышную пену бледно-розового шелка и осторожно приподняла платье с кровати. Оно было таким восхитительно легким, нежным, воздушным, казалось, вот-вот взлетит в воздух, точно перышко.
– А если с ним действительно что-то случится? – прошептала она.
– Подумаешь! – отмахнулась Дженни. – Всего лишь какое-то платье!
– Но… ведь в музее тебе сказали, оно бесценно… – пробормотала Элиза.
– Уж прямо! – фыркнула Дженни. – И потому напялили его на дурацкий манекен и выставили в витрине, за стеклом, как какое-нибудь птичье чучело! Там оно мертво, Элиза. – Дженни снова улыбнулась, точеные черты ее лица словно осветились. – Когда ты наденешь этот роскошный туалет на бал, платье оживет снова, впервые за двести лет. – Она подняла глаза и взглянула на портрет Роуз Дарси, невозмутимо смотрящей на нее из позолоченной рамы. – Платья положено носить, особенно такие красивые!
Элиза продолжала держать почти невесомое платье и вдруг заметила, что руки у нее дрожат. Ее раздирали сомнения. Доселе безупречно выстроенные логические выводы рушились ко всем чертям. Неожиданный и невероятный поступок Дарси потряс ее до глубины души.
– Но почему? – шепотом спросила она во второй раз. – Я, честное слово, Дженни, не понимаю, зачем это ему понадобилось. – Элиза опустила глаза и добавила еле различимым шепотом: – Я обращалась с ним… просто ужасно! – Она продолжала держать шуршащее платье перед собой. – Тогда зачем он…
Она не договорила, испугавшись, что голос выдаст пробудившуюся в сердце надежду.
Дженни покачала головой и вздохнула.
– Вот что, Элиза, – начала она. – Позволь мне рассказать кое-что о Фицуильяме Дарси. Он по натуре человек весьма сдержанный, не любит демонстрировать свою доброту, любовь, заботу о ком-то. Но уж когда делает это, так от всего сердца. Поверь, когда я говорю, что Фиц никогда ничего не совершает без определенного внутреннего мотива, это вовсе не означает, что он хитрец. Нет, он всегда поступает открыто и честно. Но и ярлычков к его поступкам тоже не прилепить, если ты понимаешь, о чем я.
Элиза кивнула. Уж кому, как не ей, понимать, достаточно долго общалась она с Джерри, вдоволь наслушалась от него упреков в излишней импульсивности, абсурдных, с его точки зрения, полетах фантазии. Образ Джерри на секунду замаячил перед глазами, затем пропал.
Она молчала несколько секунд, прежде чем решилась заговорить.
– Ты что же, хочешь сказать, что я… ему нравлюсь? – спросила она тихим, дрожащим от волнения голосом.
Громкий смех Дженни огласил Розовую спальню.
– Нравишься? Милая, да ты единственная на свете женщина, которую он удостоил взглядом за последние три года! – Затем она понизила голос на целую октаву и многозначительно подмигнула Элизе. – И еще должна сказать по секрету, он никогда ни на кого не смотрел так, как смотрит на тебя! Черт, даже глупышка Фейт это заметила! Иначе с чего бы закатила такую истерику вчера вечером?
Элиза смотрела на свою новую подругу, от души желая, чтобы все это было правдой. Впрочем, откуда Дженни могла знать, что Дарси страстно любит совсем другую женщину, пусть и давным-давно умершую, и только ей навеки принадлежит его сердце.
– Знаешь, тебе пора одеваться, – заметила темнокожая красавица. – Вернусь через полчаса, может, тебе понадобится моя помощь.
Элиза кивнула и, проводив глазами выходящую из комнаты Дженни, снова повернулась к высокому, во весь рост, зеркалу и приложила к себе бальное платье.
Вдоволь налюбовавшись, она вернулась к постели, бережно выложила платье на покрывало, присела рядом. Поглаживая кончиками пальцев нежную ткань, Элиза снова и снова спрашивала себя, зачем хозяину дома понадобились все эти хлопоты с платьем. Может, он всего лишь пытается подкупить ее, чтобы согласилась отдать письма? Хотя если подумать, за два дня, что она находится здесь, Дарси не совершил ни одного подлого или бесчестного поступка. Нет, судя по всему, он слишком благороден и не станет пускаться на такие уловки. И, несмотря на собственное его признание, что Джейн Остин поначалу считала его слишком самонадеянным, сама Элиза не заметила в нем этого малоприятного качества. Держался он просто, естественно и, если не считать той вспышки гнева, что была вызвана ее обманом, являлся джентльменом с головы до пят в полном смысле этого слова. Короче, все указывало на то, что этот поступок с платьем был продиктован его любезностью, вполне естественным желанием хозяина угодить гостье.
Часы в холле мелодично пробили четверть и вывели Элизу из задумчивости. Она покосилась на маленький будильник на тумбочке у кровати и направилась в ванную приводить себя в порядок и готовиться… ко всему, что может принести ей этот вечер.
ГЛАВА 35
Одетая в старинное шелковое платье, уложив блестящие темные волосы в свободную прическу, подчеркивающую длинную шею и красоту обнаженных плеч, Элиза стояла на балконе Розовой спальни и смотрела вниз, на озаренную светом факелов площадку перед входом.
Сюда тянулась целая вереница карет, запряженных лошадьми, боковые фонарики мерцали, точно светлячки, и все экипажи по очереди останавливались перед домом, где гостей ждали слуги в старинных костюмах.
Где-то наигрывал веселую мелодию оркестр, доминировали флейты и струнные инструменты; этой музыки Элиза никогда не слышала прежде.
Каждая карета подкатывала к широким ступеням у входа в особняк, гости, встречаемые ливрейными лакеями, выходили и в сопровождении красивых девушек с серебряными канделябрами поднимались к дверям.
– Потрясающее зрелище, правда?
Элиза не слышала, как отворилась дверь в спальню и к ней на балкон вышла Дженни.
– Да, просто дух захватывает, – согласилась Элиза, не отрывая глаз от сцены внизу. – Как думаешь, все в Пемберли в старину выглядело именно так?
– В старину… – с улыбкой протянула Дженни. – Да, аристократический особняк Пемберли выглядел точно так же. И все, что ты видишь, стало возможно реконструировать благодаря дневнику, который вела Роуз Дарси. Это она описала самый первый Бал роз в мельчайших подробностях. Все они воспроизводятся детально, и с тех пор этот праздник устраивают здесь каждый год.
