– Пошлите вашему мужу воздушный поцелуй, mon ami. Сейчас ему это необходимо.
– Да-да, конечно. – Чувствуя, что на глаза ее наворачиваются слезы, а сердце исступленно бьется в груди, Бет поднесла к губам дрожащие пальцы и послала Дункану воздушный поцелуй.
– Я люблю тебя. Удачи, – прошептала она.
К ее радости, Дункан все понял, и по движению его губ она догадалась, что он прошептал в ответ:
– Я тоже тебя люблю.
В этот момент затрубили трубы, возвещая о начале поединка. Толпа возбужденно загудела, и воины, опустив забрала, помчались навстречу друг другу.
Бет сидела ни жива ни мертва, затаив дыхание. Послышался оглушительный грохот – копья вонзились в щиты.
В следующую секунду Бет показалось, что сердце ее остановилось: от удара Брюса щит Дункана раскололся пополам. Страх стал совсем невыносимым, когда Дункан, отшвырнув ставший бесполезным щит в сторону, развернулся и направил своего коня к противоположному концу арены.
Подавшись вперед, Бет пожирала глазами Брюса – он стоял на противоположном конце арены, и, хотя его щиту тоже изрядно досталось, Брюс по-прежнему держал его в левой руке.
Бет лихорадочным взглядом обвела толпу, выискивая людей из клана Макдугала.
– Где Ангус? Почему он не принесет Дункану другой щит? – воскликнула она. Ей было отлично известно, что плечо ее мужа еще не до конца зажило. Если Брюс ударит в него – Дункану конец. Бет ужасно хотелось увидеть его лицо, понять, больно ему сейчас или нет.
Кемпбелл ухватил ее за локоть и заставил сесть.
– Достопочтенная леди, люди Дункана ничем не могут ему помочь. Он должен продолжать сражаться, иначе его признают побежденным.
– Нет! – Кровь отхлынула от лица Бет, голова закружилась, в глазах потемнело.
Внезапно она почувствовала, как Рейчел обняла ее за талию.
– Дорогая, вы слышите меня?
Бет открыла глаза.
– Да, кажется… – Оттолкнув кубок, который Кемпбелл поднес к ее губам, она энергично заморгала: – Говорю же вам, со мной все в порядке!
Бет выпрямилась, чувствуя, что пелена, застилавшая глаза, пропала и она вновь отчетливо видит лица людей, напряженно наблюдающих за ходом поединка.
* * *
Внезапно все они почему-то вскочили со своих мест, и окрестности огласились оглушительными воплями.
– Победа или смерть! – крикнул Дункан и пришпорил своего боевого коня. Рэнсом фыркнул и вихрем помчался вперед.
Дункан отпустил поводья и крепко обхватил бока лошади – он не сомневался, что на сей раз Брюс нанесет удар как можно ниже, под нагрудник, надеясь тем самым выбить его из седла, и поэтому, подъехав почти вплотную, когда Брюс уже не мог изменить направление удара, резко пригнулся. При этом Дункан поднял копье и нанес в правое плечо противника удар такой сокрушительной силы, что тот закачался и взмахнул руками.
Толпа ревела так, что он не услышал звука падающего тела, а потому не знал, сидит ли Брюс по-прежнему в седле или лежит на земле. Как только Рэнсом замедлил шаг, Дункан повернулся в седле: Брюс и в самом деле лежал на спине посередине арены, весь в пыли, и из груди его торчало сломанное пополам копье.
Отчаянная радость захлестнула Дункана – теперь подонок был всецело в его власти. Отбросив то, что осталось от копья, он пришпорил коня и развернул его. Когда взволнованное животное наконец перестало гарцевать, Дункан перебросил правую ногу через луку седла и соскочил в вытоптанную траву. Приземлившись с громким стуком, он вытащил короткий палаш и направился к Брюсу.
Стоя над поверженным противником, Дункан приставил острие палаша к его груди. Толпа вновь взревела.
В ясных голубых глазах Брюса, видневшихся в прорезях шлема, отразились сначала страх, а потом покорность судьбе. Дункан улыбнулся. Острием палаша он поднял забрало противника и проговорил:
– Ну что, чертов ублюдок, теперь ты за все ответишь!
Бросив взгляд на грудь Брюса, он заметил, что она залита кровью. Похоже, он нанес неплохой удар.
Поскольку инициатором поединка был Брюс, Дункан в случае победы имел право прикончить врага. Если бы сейчас на его месте находился Джон Брюс, он непременно воспользовался бы этим правом и без колебания прикончил бы его.
И все-таки Дункан медлил.
Он взглянул на Олбани, разодетого в пух и прах, и увидел, что тот усмехается. Потом Дункан оглядел толпу: люди возбужденно кричали – они явно жаждали крови. Он отыскал глазами Бет – она смотрела на него широко раскрытыми глазами, лицо ее было белее снега. Одну руку она прижимала к губам, а другую – к животу. Дункан сжал губы, чувствуя, что гнев начинает охватывать его с новой силой.
Толпа вновь взревела:
– Смерть ему! Смерть!
Он должен был на что-то решиться – исполнить акт мести и уничтожить своего заклятого врага раз и навсегда, заслужив тем самым восхищение членов своего клана и своих союзников, или опустить меч.
Дункан вновь взглянул на Бет, надеясь увидеть в ее глазах восхищение, – оно ему было важнее, чем то, что приказывала толпа. Но нет – скорее в ее глазах был испуг.
Дункан глубоко вздохнул и, молясь Богу, чтобы не сделать непоправимой ошибки, громко произнес:
– Я пощажу тебя, Брюс, ради твоих сыновей. Но если ты или кто-то из твоих родных когда-нибудь осмелитесь ступить на мою землю без приглашения, клянусь, все вы горько пожалеете об этом. Надеюсь, мы поняли друг друга?
Брюс с трудом кивнул, и Дункан опустил палаш. Толпа разочарованно загудела, однако среди общего шума раздались и одобрительные возгласы, когда он, опустившись на одно колено, сжал правую руку Джона своей рукой.
– Значит, так и порешим. Прошлое забыто.
Чувствуя, что жажда крови покинула его, Дункан поднял голову и увидел, что к нему со всех ног бежит Ангус. Он протянул ему руку, и Дункан поднялся, ухватившись за нее, а затем направился к своему коню. Мимо стремглав пронеслись люди Брюса, спеша к своему поверженному господину.
Стараясь перекричать гул толпы, Ангус крикнул:
– Слава Дункану Макдугалу!
– Скажи это моей жене, – усмехнулся Дункан.
* * *
Входя в освещенный факелами большой зал замка Стерлинг, Бет истово молилась Богу, надеясь, что Дункан и Айзек окажутся правы и Олбани в самом деле не знает Катрин Лебо-Демон – свою внучатую племянницу и кузину короля. Преодолевая желание повернуться и опрометью броситься прочь, она незаметно вытерла потные от волнения ладони о юбку, пока Дункан внимательно вглядывался в толпу.
– Сюда, миледи, – прошептал он, увлекая ее в самый дальний угол. – Здесь нас никто не заметит.
Бет изумленно уставилась на него:
– Серьезно? Да ведь ты на целую голову выше всех собравшихся в этом зале. Стоит Олбани взглянуть в твою сторону, как он тотчас же тебя увидит.
