— Значит, вы предлагаете мне представить себя прекрасной дамой? — улыбнулась Сандра. — Но в таком случае вам нужно написать мое имя на щите и сочинять мадригалы. Насколько я знаю, именно этим ограничивался круг обязанностей рыцаря по отношению к прекрасной даме.
Джеймс смущенно улыбнулся.
— Вообще-то, рыцарям не позавидуешь. Мне, например, хотелось бы большего…
— Чего же?! — Девушка сделала страшные глаза.
— Ну например, проводить вас домой. Может быть, в качестве исключения сегодня вы мне это позволите? А я буду надеяться, что по дороге нам попадется лев-людоед, и я смогу защитить вас с оружием в руках!
— Вы напугали меня своим львом, — сказала Сандра, и голос ее как бы невзначай дрогнул. — Что ж, придется доверить вам мою жизнь… и честь!
Не дождавшись танцев, они уехали. По дороге Джеймс не давал Сандре скучать, описывая примерно такое же мероприятие, состоявшееся два года назад, когда в совершеннолетие вступала старшая дочь мэра. Для того, чтобы Харпер-младший смог присутствовать на празднике, папаша даже отложил его тогда на неделю.
— Представьте, высший свет Ламбервиля до того перепился, что женщины прямо в платьях с визгом полезли в бассейн! — хохоча, рассказывал Джеймс. — Так что мы с вами вовремя уехали.
Когда «БМВ» уже петлял по узким, плохо освещенным улицам города, он попросил:
— Вы не возражаете, если прежде чем отвезти вас домой, мы заедем в отель? Я вынужден отменить завтра одну встречу и хочу оставить записку у портье. Это не займет много времени.
— У меня есть другое предложение, — задумчиво отозвалась Сандра. — Давайте оставим машину и немного пройдемся пешком. До моего дома отсюда недалеко… А лев, наверное, нам уже не попадется.
Она с удовольствием наблюдала ладную фигуру Джеймса, когда быстрым шагом он поднимался по ступеням отеля, и улыбалась своим мыслям. Через минуту он сбежал обратно и протянул ей руку, помогая выйти из машины. Не спеша они направились к коттеджу Сандры, обсуждая детали покинутого ими праздника.
— Вам понравился квартет, гордость Ламбервиля? — спросил Джеймс.
— Не очень, — призналась девушка. — Но мне вообще нелегко угодить.
— Это я уже заметил, — кивнул он. — Знаете, что я сейчас вспомнил, глядя на вас? Когда я был еще мальчишкой, но уже достаточно самостоятельным, чтобы гулять в одиночку, то часто проводил время в старом парке, окружавшем наш дом под Лондоном. Там, среди кустов, названия которых я до сих пор не знаю, стояла каменная статуя девушки. Она очень нравилась мне, ее лицо было необыкновенно выразительным… А ее взгляд — он очень похож на тот, который часто бывает у вас. Это трудно описать. Девушка как будто хотела обрадоваться, но что-то ей мешало.
Сандра помнила и парк, и каменную девушку, о которой он говорил. Ей очень нравился видеоролик, где Джеймс Харпер восьми лет от роду, в ярко-оранжевой куртке и черной бейсболке разыскивал среди кустов заброшенный в них мяч, а потом, прижав его к груди, долго и внимательно смотрел на каменную девушку с желтым осенним листом, приставшим к обнаженному плечу.
— Тогда мне ужасно хотелось сделать так, чтобы ничто не мешало этой девушке радоваться, — продолжал он. — А теперь я испытываю те же чувства к вам, но, похоже, так же беспомощен.
— Но я же не каменная, — Сандра лукаво посмотрела на него.
— С вами еще сложнее, — сказал он, останавливаясь и глядя ей в глаза. — Бизнес-леди не следует обладать такой внешностью — это сбивает с толку и партнеров, и конкурентов, и… просто мужчин. Вы кажетесь совершенно неприступной крепостью. По крайней мере, так считает весь Ламбервиль, и разве это не так в действительности?
— Ну, кто же знает это про себя заранее? — улыбаясь, она посмотрела на него снизу вверх. — Мне кажется, любой ответ усложнит наши отношения, которые сейчас доставляют мне столько удовольствия, Джеймс.
Благодарный за то, что она назвала его по имени, он осторожно взял ее руку и поднес к губам. Девушка не сразу отняла ее.
— Знаете, почему я так дорожу нашей дружбой? — серьезно сказала она. — В вашем обществе я могу быть почти самой собой. Мне кажется, что вы готовы простить мои мелкие странности.
— Но почему «почти собой»?
— Потому что в вашем обществе любая женщина будет стараться произвести на вас впечатление. И я — не исключение. Вообще-то, мужчинам опасно говорить такие вещи, но вам, я думаю, можно.
— В вашем обществе, Сандра, я все время чувствую себя опоздавшим на поезд. Инициатива всегда у вас.
— Вам это неприятно? — спросила она.
— Мне это непривычно, — ответил он.
Они пошли дальше, и она чуть сильнее, чем прежде, опиралась на его руку. Редкие фонари выхватывали из темноты белые стены низких домов и рыжеватую растительность, выбивавшуюся из щелей в асфальте. Вдруг впереди через дорогу прошмыгнула кошачья тень. Джеймс и Сандра одновременно вздрогнули, и мужчина почувствовал, как пальцы девушки сжали его локоть.
— Ну, вот и обещанный лев! — через мгновение рассмеялась она. — Не пугайтесь, Джеймс, я разглядела, она была белая. А я и не знала, что вы верите в приметы.
— С тех пор как я встретил вас, я уже не знаю, чему верить, — вздохнул он.
Они подошли к воротам коттеджа, и Джеймс нерешительно взглянул на девушку.
— Спокойной ночи, — тихо сказала она.
— Подождите, Сандра! — взмолился он. — Я не хочу, чтобы этот вечер закончился так внезапно! У меня в жизни было мало таких чудесных вечеров.
— В это трудно поверить, — чуть иронически улыбнулась девушка.
— Я понимаю, что вы имеете в виду. Наверное, я кажусь вам легкомысленным, избалованным, нетерпеливым жестом Харпер отбросил назад волосы. — Но ваше общество мне очень дорого. Позвольте мне… Только не поймите меня неправильно! Позвольте мне пригласить вас к себе. Так хочется еще поговорить, но не на улице же. Вы видите, что моя выдержка безукоризненна. Я обещаю быть таким и впредь и доставить вас домой, как только вы того пожелаете, — шутливо-умоляюще он коснулся рукой ее обнаженного локтя.
Это легкое прикосновение подействовало на нее, как удар тока — и даже не потому, что Харпер нравился ей, а ситуация была романтичной. Сандра вдруг остро ощутила реальность происходящего. Ведь рядом с ней шел Джеймс Кристиан Харпер — тот самый человек, чье изображение она до рези в усталых глазах изучала в просмотровом зале, чьи жесты, манеры, привычки и склонности она могла бы описывать часами! И в ту секунду, когда сухие горячие пальцы Джеймса притронулись к ее локтю, вдоль и поперек изученный объект ее работы и реальный, живой, с трудом сдерживающий волнение мужчина слились, наконец, воедино.
Пронзительное ощущение счастья на миг овладело ею. Ей нравился Харпер, и нравилась собственная власть над ним — ибо всякий мужчина, желающий женщину, неизменно попадает под ее власть. Ее очаровывала перспектива стать его женой, разделить с ним его волшебную жизнь, к которой она уже успела прикоснуться… Но чтобы это сбылось в будущем, сейчас ей надо было взять себя в руки.
