Упоминание о беде, грозящей обоим мирам, помогло Кате прийти в себя. Она толкнула похитителя в грудь.
— Пошел прочь, маньяк чертов!
Резкая пощечина заставила ее отлететь к стене. Фаргит выпрямился над ней, лицо, только что искаженное страстью, превратилось в равнодушную маску.
— Сумасшедшая девица, — прошипел он. — Я хотел оказать тебе честь, но ты, видимо, ее не заслуживаешь. Я мог бы сделать тебя своей девкой, мог бы позвать слуг, и эти мужланы держали бы тебя, пока я не удовлетворил бы свою страсть. Но я подожду, пока ты поумнеешь. Ты еще приползешь ко мне, умоляя о любви.
Вельможа вдруг застыл в нелепой позе, выставив перед собой скрюченные пальцы, на которых, к ужасу Кати, начли расти длинные когти. Шелк и бархат затрещал по швам. Камзол порвался на спине, выпуская крылья — в маленькой комнате они показались невероятно большими. Девушка прикрылась подушкой, как щитом. Когда остатки одежды упали на пол, демон выпрямился перед Катей во весь рост. Его безволосая голова почти касалась потолка. Черная с зеленым отливом кожа влажно блестела. Он страшно оскалился, обнажив огромные белоснежные клыки, издал не то рык, не то вой и, задевая крыльями стены, вышел прочь.
В замке повернулся ключ.
* * *
Василий, Иван, Яно и отец Георгий сидели вокруг стола в трапезной — небольшой постройке на церковном дворе. Конечно, в погребе, освященном чудотворной иконой, было бы безопасней, но в солнечный день не хотелось сидеть в темноте. Когда Василий закончил печальный рассказ о том, как он ходил провожать Катю, пришла матушка Анастасия — жена отца Георгия. Попадья оказалась очень красивой миниатюрной брюнеткой лет тридцати, живой нрав которой не изменили ни тихая жизнь в провинции, ни положение. Одарив гостей белозубой улыбкой, она обеспокоенно нагнулась над супругом.
— Георгий, ты сегодня больно бледен. Что, опять сердце?
— Все в порядке, Стасенька, — ласково отвечал отец Георгий. — Ты ступай, ступай, у нас тут разговор есть.
В возникшие проблемы матушку решили не посвящать. Анастасия покачала головой, но послушно оставила мужчин наедине с обедом: яйцами, сваренными вкрутую, дымящейся картошечкой в эмалированной кастрюльке, зеленым луком и редиской с огорода, сметаной в пластмассовом стаканчике. Однако аппетитная снедь не лезла в горло. Четверо мужчин сидели, мрачно уставившись на скобленые доски стола.
Когда Василий влетел в церковь, растолкав щебечущих старушек, собравшихся на службу, и, вращая глазами, разве что не за бороду вытащил отца Георгия с алтаря, сразу стало понятно: произошла беда. Извинившись перед прихожанами, отец Георгий отвел обоих «паломников» в служебное помещение, накапал корвалолу задыхающемуся Василию и потребовал разъяснений. Василий долго не мог сказать ничего внятного, кроме «черное, с крыльями».
— Какое-то существо с той стороны утащило Катю, — перевел Иван. — Надо сказать оборотню: может, он знает, кто это был.
Услышав о похищении Кати, Яно страшно зарычал. Но вытянувшиеся от испуга лица новых друзей напомнили оборотню, что сейчас он в человеческом обличии. Он сел на лавку, обхватив руками голову.
— Это Фаргит! — воскликнул он. — Первый слуга королевы Морэф и самый могущественный демон в Фенлане.
— Зачем ему понадобилась наша красавица? — хмуро поинтересовался Василий.
— Ключ! Неужели демоны узнали, что Ключ у нее? — взволнованно воскликнул Иван. — Тогда все пропало!
— Мне наплевать на Ключ! — вдруг заявил Яно. — Пусть оба мира летят в тартарары, сначала я должен спасти ее. Я возвращаюсь в Фенлан.
— Подожди, сын мой, — остановил его отец Георгий. — Ситуация, конечно, трудная. Девушку надо выручать. Но если бы этот Фаргит хотел ее убить, он сделал бы это на месте.
— Она могла не пережить перехода через Грань! — простонал Яно. — Это страшная боль, от которой останавливается сердце.
— Катя — здоровая молодая женщина, — покачал головой священник. — Будем надеяться на лучшее. Надо сесть и как следует поразмыслить, что теперь делать.
— И неплохо бы перекусить, — добавил Василий. — Надеюсь, наступающий армагеддец не отменяет обеда?
Все посмотрели на Василия с осуждением, а потом почувствовали, что и сами сильно проголодались. И вот тогда они и отправились в трапезную…
— Я должен вернуться, — упрямо бормотал Яно. — Я не стану дожидаться утра. Перейду Грань, и будь что будет.
Василий возразил, очищая яйцо:
— Нет, приятель. Вариант «будь что будет» нас не устраивает. Нечего тут заниматься суицидом.
— Такой риск неоправдан, — согласился Иван. — Наша главная цель — спасти Ключ…
— В первую очередь, девушку! — воскликнул Яно, вскочил и от волнения смахнул со стола сметану.
Василий с сожалением проследил траекторию ее падения.
— Остынь, парень. Все уже и так поняли, что ты в нее влюблен.
— Я? Вовсе нет! — заявил Яно и ужасно покраснел.
— В общем, так, — сказал Василий. — Идти придется всем. Кроме отца Георгия, конечно: у него приход и паства. Будете прикрывать наш тыл, батюшка, — после того как освободите от змей наш путь к Грани. Итак, я объявляю начало нового крестового похода.
— Вась, это безумие! — прошептал Иван. — Это же другой мир! И потом Яно говорил про Грань… Весной у меня была неважная кардиограмма!..
— Не хочешь — оставайся, — пожал плечами Василий. — Дело сугубо добровольное.
Отца Георгия тоже обуревали сомнения.
— А вдруг у меня не получится со змеями? Их особая ядовитость — отнюдь не легенды. А животные, говорят, чувствуют, когда их боишься. Вдруг «слово» на них не подействует?
— Вы и об опасностях фенланских не знаете ничего, — добавил Яно. — С вашей стороны Грани змеиный овраг да непроходимое болото, а с другой-то — Волшебный лес. Даже мой учитель немногое знал о нем. Говорил, что Грань грезой-травой окружена, она усыпить до смерти может. Да и лесная Хозяйка — неизвестно, как теперь она встретит. Поймите, я и Ключом, и памятью, и жизнью клянусь, мне спутник надежный очень нужен. У меня одного почти и надежды-то нет вызволить девушку и Ключ спасти. В Фенлане мне обратиться не к кому. Наверное, там хорошие люди до сих пор есть, и не хотят они, чтобы мощь Домгала еще возросла. Да только я не знаю, где таких людей искать! Я ведь всю взрослую жизнь в лесу провел, и теперь человеческий мир для меня везде чужой, что у вас, что в Фенлане. Но я не только права не имею вас просить со мной отправиться; напротив, отговорить должен. Безрассудство одно…
— Ты не прав, сын мой, — решительно прервал его священник. — Опасность угрожает и нашему миру тоже. Это столь же наше дело, сколь и твое. Итак, Василий отправляется с тобой…
— И я, — заявил Иван, краснея. — Вы примете мою исповедь, отец Георгий?
Священник кивнул.
— Значит, вы оба… Что до меня, то, пожалуй, Василий прав, и здесь я буду более полезен. Грань не должна оставаться без Хранителя. Но пойдете вы только после трех ночи. А пока — всем советую помолиться, — приподняв очки, отец Георгий глянул на Василия, — и хорошенько поразмыслить о прожитой жизни.
