Ну наконец-то таверна. Здесь фиг что найдешь! Заблудились в переулках, набрели на каких-то чмориков с кинжалами и радостными рожами. Анрел всех призвал к всепрощению. И в итоге даже всех простил. Когда тела пролетали над головой — я пригибался.
Внутри — тепло, шумно и дымно. Заказал себе комнату, с ужином, так сказать, в номер, оставив блондина сидеть за столом в углу. После чего нагло смылся спать. Ибо устал. Надеюсь, он тут никого не убьет за ночь
Четверг
12:45
Внизу подозрительно тихо. Спускаюсь, оглядываюсь. Ловлю упавшую челюсть.
Народ толпится вокруг стола, на котором стоит паренек и рьяно рассказывает о пути к любви и всепрощению.
На лицах — угрюмость и понимание, смешанное с синяками и ссадинами. Заслушался, чуть не забыл про завтрак. Еле отыскал хозяина в этой толпе, приказал накормить.
Накормили. Обоих. Бесплатно! Я — в шоке.
13:01
Мой анрел и я идем по городу, оглядывая достопримечательности. Анрел напоминает о моем долге и упрашивает вернуться на путь истинный, то бишь на дорогу. Мокрый, чихающий и грязный — вызывает жалость. Короче, мы пошли в бани, где обоих отпарили, отстирали и приодели. Анрелу я вручил зонтик с мишками, и мы пошли дальше.
15:10
Сир молчит. Что радует. О! Лавка мага. Захожу внутрь, разыскивая оного. Анрелу сказал, что, если он будет мне мешать, мало ему не покажется. Парень сморщился и все равно зашел. Это клиника.
Маг на вопрос: как мне попасть домой — полез рыться в картах. Сунул мне карту города и попросил кучу денег, сияя щербатой улыбкой. Улыбку я ему подправил, карту бросил на пол. Сир тут же ее поднял, укоризненно покосился и положил на прилавок. Я снова бросил на пол. Наступил. Он меня задолбал!
Карту выдирают из-под сапога, я снова отвлекся на хозяина, сжимая в кулаке ворот его рубахи.
— Так где, говоришь, дом-то? — Ногу дергают с силой экскаватора. Угу, фигу. Она сейчас весит с полтонны.
— Й-й-й-й-а-а-а-а… я н-не… не знаю. — Фальцетом. Выдернул-таки! На прилавок бережно кладут что-то измочаленное и непрезентабельное. И снова этот укор в глазах.
— А кто знает? — Стараясь не отвлекаться на всяких там.
— Маг Джеронимус! — Почти радостно. Так и тянет поставить пять и погладить по головке.
— Где он живет?
Смотрим на обрывок карты из-под сапога.
— Это ничего, — продавец, успокаивая меня и жалобно улыбаясь, — я сейчас новую достану. Ладно?
Неохотно его выпускаю. Нам торопливо показывают, куда идти. Дабы найти этого Джеронимуса. Анрел кивает, запоминая указания. Я — тырю карту и нагло иду к выходу. Денег с меня так и не взяли… а не фиг дурить людям бошки. Ежели не маг, то так и говори.
17:19
Я заблудился? Ходим по каким-то переулкам. Нервничаю, вспоминая разбойников. Анрел сдувает с рукавов пылинки, оправляя тунику.
Мимо пронеслась повозка. Из лужи хлестнуло грязью, и Сира залило. Стоит мокрый, грязный, злой. Тихо ржу, стараясь не давить на психику. Голубые глаза гневно сверкают, мне сообщают, что догонят позже, уматывая вперед на бешеной скорости.
Да не вопрос.
17:23
Я нашел его! Я — гений. Стучу в дверь сапогом, пытаясь понять, успею ли вымокнуть под начинающимся дождем или нет. Дверь распахивают, на меня орут, посылают куда подальше и вновь захлопывают. Вставить ногу между косяком и дверью — просто не решился. Мало ли… оторвут!
Так… похоже, мне не рады. Выбиваю дверь магией, гордо вхожу внутрь, оглядываюсь по сторонам. Следом входит появившийся словно из воздуха анрел, уже вновь в белоснежных одеждах и с идеальной прической. Спросил, какого я буяню. Отмахнулся, ищу хозяина. А хозяина все нет.
О, нашел! Под дверью. Это он в такой позе слушал — уйду я или нет? Ну и дурак.
Отскребаем старичка, относим в гостиную и сажаем в кресло у камина. Анрел ушел устанавливать дверь обратно, я — начал допрос.
— Вы Джеронимус?
— Ой… больно-то как. — Старческий дребезжащий голос проникал в душу, слезливые глаза добивали.
— Вы Джеронимус? — Я терпеливый. Анрел научил.
— И нога… поломалась. — Под нос тыкают что-то вонючее, с жуткими ногтями и без носка. Отшатываюсь, глаза слезятся. Если бы сломал — так бы не размахивал.
— Так, дед, — с угрозой, — или ты мне отвечаешь честно и по существу, или я тебя качественно избиваю до состояния хрюшки.
— Старших бить нехорошо. — Из-за спины.
Он уже починил дверь? Морщусь, как от лимона.
— Тогда сам спрашивай, раз такой умный!
Старичок послушно переводит взгляд на блондина, улыбаясь ласково и понимающе. Анрелочек тут же приносит ему подушку, накрывает пледом, подносит вино, массирует ногу (какая гадость). И все это с мягкой улыбкой на губах.
— Как вас зовут, дедушка? — Ласково, не прекращая массаж.
Зажав нос, стою у окна, кошусь на парочку. Он и впрямь думает, что это сработает?
— Вот так, милый, вот так. И вторую не забудь. Там тоже что-то хрустнуло, — сербая вино.
Анрел все еще улыбается, глядя уже на две вонючие ноги на своих коленях.
— Так… зовут вас как? — Мне послышалось или голос напрягся?
— Эх, хорошо! Давно я так не отдыхал. Спасибо тебе… — Его горло сжали, приподняли над креслом и долбанули разрядом. Волосы парня развевались, глаза сверкали яростью.
— Старших бить нехорошо. — Я. Тихо, въедливо, от окна. Дымящегося деда посадили обратно, скромно попросили прощения, продолжили массаж. Старичок ошарашенно повернулся ко мне. Заскулил. С широкой улыбкой машу ему ручкой, мягко кивая. Кажется, он плачет.
— Джеронимус я, Джеронимус! Только убери от меня этого ненормального.
Глаза анрела вспыхнули. Мы замерли, но… он только встал, поклонился и отошел к окну, встав на мое место. Я же радостно начал допрос:
— Расскажи, как мне вернуться домой.
На меня смотрят пытливо, нахмурившись, почесывая пятку.
— Издалека ты…
— Угадали.
— Другой мир?
— В точку.
— Хм… уж не тот ли ты герой, который раз в десять лет должен тут всех спасти.
Смотрю ошарашенно. Раз во сколько? Я на такое не подписывался! Старик же продолжал, радуясь реакции слушателя:
— Хм, то-то я смотрю, замурзанный какой-то, а тут вона в чем дело!
— Не расскажете поподробнее… насчет того, что раз в десять…
— Отчего же, расскажу. А ты садись, не стесняйся. — Продолжая почесывать пятку.
