— Герцога Шуазеля к Его Величеству!
Из кучи сена моментально выскочил гонец. На ходу застегивая брюки, он подбежал к лошади, запрыгнул на нее, сорвал с крюка шляпу и с криком: «Дорогу! Дорогу!» галопом поскакал во дворец герцога Шуазеля, сообщить волю Его Величества.
Следом за гонцом из сена появилось широкое, раскрасневшееся лицо какой-то женщины, которая тяжко вздохнула и начала застегивать рубашку на необъятной груди.
— Эх, и так каждый раз, — проворчала она с досадой.
Его Величеству требовалось кого-нибудь позвать никак не меньше двадцати раз в день.
Как правило, через полчаса король уже забывал, кого он пригласил и зачем. Примчавшиеся в мыле придворные, встречали изумленный взгляд монарха, который в лучшем случае говорил:
— Что так долго?!
А в худшем заявлял, что уже передумал и послал за другими.
Однако день начался особенно. Король, буквально места себе найти не мог, бегая из угла в угол и бесконечно глядя в окно. Было видно, что беседа с Вольтером возбудила Его Величество до крайности.
— Вы сегодня особенно прекрасны, сир, — пропел Дессанж, а про себя проклял повышенную вертлявость Его Величества.
— Я хочу, чтобы сегодня ты придал мне особенный, величественный вид, так чтобы дух захватывало! — воскликнул король.
— Значит, как всегда, сир? — вежливо уточнил кудесник пудры и расчески.
— Да, можно только румян побольше, я что-то бледен, — Его Величество оттянул нижние веки и внимательно посмотрел на белки своих глаз. — И глаза какие-то желтые…
Дессанж изобразил фонтан восхищенных жестов, при этом умудрившись не выронить ни расчески, ни щипцов.
Сын местного парфюмера, Дессанж рано проявил свои таланты. В двенадцать лет смышленый мальчишка догадался использовать для причесок каркасы из легкой проволоки. В тринадцать создал первый парик «Allonge», позволявший любому старцу обрести вид Юпитера. В четырнадцать лет Дессанж уже колдовал над головами и лицами самых знатных вельмож и самого Людовика XIV, папеньки ныне царствующего Людовика XV, к которому перешел по наследству, вместе с престолом и прочим королевским барахлом. Ныне, по заказу медленно лысеющей мадам де Помпадур, Дессанж изобрел прически с использованием перьев.
Гигантские, специально распушенные и обработанные, они превращали любую голову в хвост райской птицы.
— К вам ее светлость, маркиза де Помпадур, — почтительно поклонился вошедший церемониймейстер, однако вопреки обычаю, король вовсе не обрадовался, не вскочил маркизе навстречу и не приказал оставить их.
Его Величество начал нервно теребить свои кружевные манжеты и переставлять пузырьки на своем столике.
— Скажите ей, что я занят! — выпалил он наконец.
— Чем же, сир? — раздался за спиной у короля почтительно-укоряющий голос Жанны Антуанетты маркизы де Помпадур.
— Ах, вы уже здесь? — Его Величество отстранил Дессанжа, который начал быстро пятиться к двери, продолжая кланяться. — Нет; останьтесь!
Король вытянул вслед парикмахеру руку, так, будто молил спасти его от неминуемой гибели в пучине моря.
— Итак, сир, не угодно ли вам объясниться? — топнула ногой маркиза.
Даже сквозь необычно толстый слой белил на ее лице, было видно, что оно сплошь покрыто красными пятнами, очевидно нервного происхождения, а под глазами «солнечной маркизы» виднелись припухлости.
— Не понимаю, какого рода объяснений вы требуете от меня? — возмутился король. — Что за наглость врываться в королевские покои и требовать от государя отчета?!
Мадам де Помпадур осеклась и слегка качнулась.
— Вам плохо? — король сдвинул брови на переносице. — Вы плохо выглядите, дорогая Жанна. Думаю, вам лучше поехать на воды, подлечиться. Здешний климат может быть очень вреден, если дышать им слишком долго.
На последней фразе король сделал акцент и мадам де Помпадур со стоном рухнула на изящную козетку.
— О, сир! За что вы так жестоки ко мне?
Скажите, чем я стала вам неугодна? Я исполню любую вашу волю, но знайте, что любовь моя к вам искренна и столь глубока, что я умру в первый же день разлуки!
— Мадам, вы были преданны Франции душой и телом, — перешел на церемонный тон король, — неужели вы думаете, что Франция оставит вас? Я назначу вам такую пенсию, что никто не посмеет насмехаться над вашей отставкой!
— Сир! — мадам де Помпадур бросилась в ноги королю, — но я люблю вас!
— Ах, зачем вы мучаете себя и меня? — Луи впал в раздражение, он терпеть не мог бурных, слезливых сцен, тем более, что в их искренность не верил ни на грош. Умение плакать по желанию — один из основных навыков всех придворных дам. — Не унижайтесь так, дорогая Жанна! Вам это совершенно не к лицу!
— Но, сир! Неужели вы не видите, что вокруг вас плетутся интриги? Неужели вы действительно верите, что Франсуаза де Пуатье столь чиста и невинна, как ее описывает герцог Шуазель? Я не хотела вас огорчать, но лучше вы узнаете горькую правду раньше, чем вас, простите, одурачат!
— Жанна, в тебе говорит ревность, — король отвернулся к зеркалу, но по лицу его пробежала тень сомнения. Как и его отец, Людовик XV был жутким параноиком.
Увидев, что ее жаркий посыл достиг цели, мадам де Помпадур приблизилась к королю и горячо шепнула.
— Выслушайте меня, сир! Умоляю! Ради вашей же безопасности! Если вы мне не поверите, и после слов, что я собираюсь произнести, прикажете покинуть Версаль — я сделаю это незамедлительно!
— Говорите же скорее! Вы уже заставили меня нервничать! — король капризно надул губы.
— Послушайте, сир, — глубоким трагичным голосом начала мадам де Помпадур, — много лет назад, когда вы впервые обратили на меня свой благосклонный взор, я полюбила вас. Чувство мое было столь глубоким, что я хваталась за любую возможность быть к вам ближе. Тогда появился граф Сервиль, тот, кто сейчас, благодаря вашей милости, зовется герцогом. Этот распутник предложил мне свою помощь, сказав, что имеет определенное влияние на вас. Я сразу согласилась, потому что не могла думать ни о чем другом, кроме своей любви к вам. Но у графа Сервиля были свои планы. Через меня он хотел оказывать на вас влияние, интриговать в пользу англичан, от которых он получает деньги на содержание своих «частных домиков», где ночи напролет придается самому грязному и отвратительному разврату, какой только возможно себе представить!
— Вот стервец! — топнул ногой Его Величество, — а меня ни разу не пригласил! Спасибо, дорогая маркиза, что вы посвятили меня!
Немедленно устрою герцогу Шуазелю разнос!
Надо же! Содержать несколько «частных домиков» и ни разу не позвать короля в гости!
— Это не самое страшное. Ваше Величество, — почтительно присела маркиза, скрипнув зубами от злости. — Когда я поняла, что граф Сервиль хочет использовать мое влияние… Точнее, вашу любовь ко мне, в интересах Англии, нашего заклятого врага, то отказалась помогать этому интригану.
