Матильда не двигалась. Она презрительно прищурила глаза.
– Ты так легко прибегаешь к жестокости. Ты похож на зверя, мой господин. Что ты не можешь взять, то ты разрушаешь.
Она увидела, как его рука сжала кожаный ремень и почувствовала внезапный страх, но не шевельнулась.
– Я часто думала, почему ты меня никогда не бил, – сказала она, задумавшись, – Ты часто хотел это сделать. Она улыбнулась ему. – Ты просто не смел.
Он взглянул сверху вниз в ее насмешливые золотисто-зеленые глаза. Колдунья. Ведьма. Знала ли она, что он ее боится? Он крепче стиснул рукой ремень, с трудом сдерживаясь, чтобы не перекреститься. Он должен был овладеть ею сейчас, пока желание было сильно, пока его гнев питал его. Отхлестать и овладеть ею, и видит Бог, он еще не слишком стар, чтобы стать отцом еще одного ребенка, законорожденного, который смог бы заменить девчонку, которую он отправил в Уэльс.
Он приблизился, его рука поднялась, и он со всей силой, которая была в нем, хлестнул ее по плечам.
Он услышал, как при ударе воздух со свистом вышел из ее легких, но помимо этого она не произнесла ни звука. На какой-то момент он увидел в ее глазах страх, потом ярость, и когда он занес руку для второго удара, она запрокинула голову и рассмеялась. В ее голосе была насмешка, и услышав его, он почувствовал, что его желание пропадает и наконец совсем умирает. Его плечи покрылись гусиной кожей. С проклятьями он выронил ремень и наклонился за своей одеждой.
– Пусть будет так, – выдохнул он, – пока ты можешь смеяться, моя госпожа, ты можешь призывать всех демонов, которые защищают тебя, насмехаться надо мной, но я буду смеяться последним. Оставайся здесь, оставайся в своем замке, моя госпожа! Оставайся в прошлом и зализывай свои раны. Оставайся там!
Он перебросил накидку через плечо и вышел из комнаты. С высохшими глазами, Матильда поднялась на ноги. Она подобрала свою одежду и плотно укуталась в нее, пытаясь остановить внезапную мучительную дрожь, которая охватила ее тело. Затем устало забралась на кровать и с головой укрылась одеялом. Только сейчас она поняла, что в темном углу около окна до сих пор едва слышно звучит музыка.
30
Где-то далеко продолжали настойчиво стучать в дверь. Джуди смахнула с себя остатки сна и потянулась за будильником. На часах было пятнадцать минут четвертого.
Тяжело вздохнув, она встала с кровати, и, накинув на себя халат, включила ночник. Слегка пошатываясь, Джуди вошла в мастерскую. Там было темно, пахло скипидаром и масляными красками, приятно сочетающими в себе запах воска. Джуди с удовольствием вдыхала запахи мастерской, которые в темноте казались еще более насыщенными и устойчивыми.
Включив единственный прожектор в углу, она направилась к двери, с гордостью бросив взгляд на свое новое творение, стоящее прямо посреди комнаты. Джуди была так поглощена написанием новой картины, что, невзирая на темноту, корпела над ней почти до двух часов ночи.
– Кто здесь? – выглядывая из-за двери, спросила она. – Прекратите весь этот шум и скажите, что вам нужно.
Стучать перестали.
– Это я, Сэм Франклин.
– А тебе известно, который сейчас час? – Она слегка приоткрыла дверь, вглядываясь в лицо Сэма.
Сэм стоял, прислонившись к стене. Его рубашка была расстегнута. В руке он держал пиджак, перекинутый через плечо. Теперь, когда он стоял так перед ней, усталый, со слегка затуманенными глазами, Джуди вдруг с удивлением обнаружила, что Сэм был тоже по-своему привлекателен, как и его брат. Он с трудом шагнул к двери, пытаясь войти. Но тут же выругался – от дверной цепочки дверь приоткрылась и тут же захлопнулась, защемив ему руку.
– Ради всего святого, Джуди, да открой же ты! Мне необходимо хоть с кем-то поговорить.
– Хоть с кем-то? Все равно с кем? – Она бросила на него возмущенный взгляд. – Ты что пьян, Сэм?
Нащупав выключатель у двери, Джуди зажгла свет в мастерской. Она закрыла дверь, чтобы снять ее с цепочки.
– Нет, я не пил. – Сэм вошел, пропуская Джуди вперед. – Но хотелось бы. У тебя есть что-нибудь, что произвело бы желаемый эффект?
Джуди саркастично подняла брови:
– Если речь заходит о Франклинах, то для них спиртного у меня нет. А я-то думала, ты пьешь исключительно кофе.
Сэм ухмыльнулся, хотя по глазам было видно, что ему не до смеха.
– Да, кофе. После двух ночи перехожу на скотч.
Джуди пожала плечами.
– Один стакан, и потом ты идешь домой. Мне надоело, что вы с Ником используете мой дом, как какой-то придорожный кабак! Так что все-таки случилось?
– Что случилось? А почему обязательно что-то должно случиться?
Джуди нашла бутылку скотча в кухонном шкафу и вернулась с ним в мастерскую.
– Потому что люди обычно не являются сюда в три часа ночи и не просят налить им выпить, если у них все в порядке, – нарочито грубо ответила она. – Ник все еще в Уэльсе?
Сэм покачал головой.
– Они вернулись в выходные. Завтра он вылетает в Штаты. – Он осушил свой бокал и поставил его на стол. – Вру, сегодня утром. Он улетает сегодня утром.
– Ник все еще считает себя королем Джоном? – Джуди налила себе немного скотча и теперь потягивала его без всякого удовольствия. Ее начало знобить.
Сэм улыбнулся. Он сел и положил руки на стол.
– Он был королем Джоном.
– Неправда! Ты специально внушил ему эту чушь. Все что я хотела бы знать, так это зачем? Ты недолюбливаешь своего брата, ведь так, Сэм?
– Как проницательно с твоей стороны заметить это. – Сэм поднял пустой стакан и задумчиво вертел его перед лицом, всматриваясь сквозь грани.
– И ты его подставляешь?
– Возможно. Налей мне еще немного, и я буду готов все тебе рассказать.
Джуди колебалась. Сэм был явно не пьян, но при нем она чувствовала себя скованно. Что-то было в нем странное, даже пугающее, когда он сидел вот так неподвижно; в нем чувствовалась какая-то скрытая сила, готовая вырваться наружу в любой момент. Все еще дрожа от холода, Джуди потянулась за своим стареньким свитером, висевшим на спинке деревянного стула, и повязала его шарфом вокруг шеи.
– Ладно, договорились. Еще одна порция скотча и ты все расскажешь, – сказала она.
Джуди смотрела, как он пил. Присев, она сложила руки на груди и стала ждать. Он поставил бокал.
– Я – кукольник, Джуди. Тот, кто управляет персонажами кукольных комедий. Тот, кто порождает королей. Ник танцует, когда я дергаю за веревочки. – Он вытянул вперед руки, жестикулируя, словно он управляет марионеткой, танцующей у его ног.
– Даже в Штатах? – сухо спросила она.
