Когда Уильям вернулся в Хей со своей встречи с королем три дня спустя, казалось, что все прошло хорошо. Он вошел в зал, где собрались на обед почти все его домочадцы. С ним бьши два королевских офицера.
Матильда отложила салфетку и встала, взволнованно изучая лицо мужа, ища какие-либо признаки беспокойства или злобы. Он встретился с ней глазами, затем отвел взгляд, нервно сглотнув.
– Отец, что случилось? Что сказал король? – Уилл обошел стол и через мгновение оказался лицом к лицу с отцом. В зале наступила тишина. Все сидящие за большим столом смотрели на Уильяма, те же, кто сидели за маленькими столами, где ели другие домашние, как мужчины, так и женщины, затаив дыхание, ждали, когда же заговорит их господин. Единственный звук исходил от поленьев в камине.
– Мы пришли к соглашению, – наконец сказал Уильям.
Матильда увидела, как он сглотнул, и она почувствовала дрожь в теле. Молча, они ждали, когда он продолжит.
– Король согласился на то, чтобы я растянул выплату на несколько лет, – продолжил он, но затем, будто впервые почувствовав, что кто-то за ним наблюдает из глубины зала, стал говорить тише.
– Король потребовал от меня гарантии, что я заплачу. – Он взглянул через плечо на ждущих офицеров, затем отвернулся, не посмотрев на Матильду. Предчувствуя дурное, она села, заставляя себя оставаться спокойной.
– Какие гарантии требует король, Уильям? – Она медленно взяла бокал, пытаясь говорить спокойно и ровно.
– Я согласился, что он заберет все мои уэльские земли и замки в королевские владения, пока я не заплачу. Он уже отправил констеблей перевезти все. Он нахмурился. – А потом… – Еще раз он посмотрел на пол, его голос зазвучал неуверенно, когда за большим столом пронесся вздох удивления.
– И, Уильям? – Матильда чувствовала, как Реджинальд, сидящий рядом, задержал дыхание. Она положила свою руку на его. Перед ними на тарелке застыло мясо, в растаявшем жире.
– Я согласился, что мы должны отдать ему заложников, Матильда. Многие, многие другие семьи делали то же самое. Это не только мы. – Он колебался. – Он хочет Уильяма и наших двух внуков, маленького Джона и сына Изабелл, малыша Ральфа.
– Нет! – Уилл вскочил, чтобы посмотреть в лицо отца. Его лицо побелело от гнева. – Ты осмелишься отдать детей королю! Ральфу всего три дня! Как король узнал, что Изабелл приехала сюда из Вигмора? Как он вообще узнал, что Ральф существует? – Он повернулся и обвиняюще посмотрел на мать, но Уильям прервал сына. – Нет, Уилл, не твоя мать. Я сказал ему. Я должен был убедить его. Иначе он не дал бы нам времени на выплату. И мне нужно было выиграть время. Я думал, он собирался арестовать меня. – Он смотрел на жену.
Она медленно встала. Итак, Джон насмехался над ней все это время, врал, говоря, что не потребует никого, кто был бы ей дорог. Отодвинув стул, она прошла мимо сидящих за столом и подошла к краю помоста. Она сурово посмотрела на королевских офицеров, стоящих рядом у ступеней.
– Если король требует заложников, он их получит, – решительно заявила она. – Я сама пойду, если необходимо, но не отдам никого – никого из моих сыновей. Можете так ему и передать. Если он спросит почему, напомните ему об обещании, которое он мне дал, и скажите, что, возможно, ему следует подумать о том, как он благородно поступил с ребенком его брата, его собственным племянником Артуром, тогда он поймет, почему я не доверю ему моих сыновей!
– Матильда! – вмешался Уильям. – Ты не должна упоминать этого. Это нельзя говорить! Я поклялся держать это в секрете!
Матильда пылала от ярости.
– Думаю, что король также должен знать, что его люди понимают, что происходит. Я не доверила бы ему ни одного из моей семьи. Он дал мне понять, что не запросит ни одного из заложников, близких мне, и потом он делает это.
Уильям положил руку на плечо одного из королевских офицеров.
– Скажите, королю, что мне очень жаль. Скажите, что я все еще готов сдержать слово, – он замялся… – но без заложников. Я предстану перед его судом, и каких бы он баронов не выбрал… Не упоминайте ничего, что сказала моя жена. Она слишком взволнована.
Однако королю передали слово в слово, что сказала Матильда.
Он отреагировал всплеском невероятной ярости и последовавшего издания указов о том, что Уильям и Матильда и вся их семья без отлагательств подлежат аресту. В ужасе Матильда слушала предупреждения, стоя с графом Ферресом во дворе в Хее, когда посыльный из Херефорда соскочил с лошади, сильно жестикулируя и спешно произнося указ.
Матильда похолодела от ужаса, поняв, наконец, что король прислал людей арестовать их.
– Ты должен уехать, – сказала она молодому графу. – Быстро уезжай. Это наш спор. Ты не вмешивайся. И нет необходимости тебе попадать в немилость короля.
Феррес побледнел. Он спешно вскочил на лошадь, которую его эсквайр привел ему для соколиной охоты, и некоторое время смотрел на Матильду.
– Если есть что-то, что я могу сделать, я сделаю. Ты это знаешь.
– Я знаю. – Она натянуто улыбнулась. – Теперь уезжай быстрее. Я хочу закрыть ворота.
Она угрюмо следила за тем, как молодой человек ускакал, не остановившись даже, чтобы созвать своих слуг, а пораженный эсквайр успел только запрыгнуть на незапряженного мерина и поскакать за молодым хозяином. Медленно, слишком медленно, как показалось Матильде, большие ворота захлопнулись за ним. Затем она подозвала посыльного и отправила его найти мужа.
– Что нам делать? – Уильям смотрел то на одного, то на другого сына.
– Это все твоя вина, глупая женщина. – Он начал наступать на нее. – Почему ты не могла помолчать? Теперь король никогда не просит нас! Мы все обречены. Это конец!
– Она верно поступила, отец.
Реджинальд был единственным, кто говорил спокойно.
– Тебе не следовало позволять королю требовать наших детей. Если ты не смог выплатить, он мог бы… – увидев лицо Мэтти, держащую на руках маленького Джона, он резко замолчал.
Вся семья собралась вокруг камина. Уилл стоял позади жены, положив руки ей на плечи. Не было только Изабелл, все еще находившейся в постели после рождения ребенка. Никто не сообщил ей, что ее маленького Ральфа затребовали в заложники.
– Ничего не остается, как сразиться с ним. – Снова заговорил Реджинальд. – Тебе нечего терять, отец, и ты много выиграешь, если победишь.
– Нет, Реджинальд! – Адам де Портер спокойно оборвал его. – Ты не должен драться с королем. Твой отец должен просить справедливого слушания, и, я думаю, что твоя мать должна извиниться перед королем за ее опрометчивое высказывание. Вы все должны просить королевской пощады. Война с ним будет изменой.
Теперь Матильда была в гневе. Она обратилась к Адаму:
– Никогда. Никогда не будем мы просить Джона о пощаде, ни взывать к его пощаде. Он не знает значения этого слова.
