Матильда нервно проглотила слюну, стараясь прогнать ужасное воспоминание о крадущейся тени на стене ее шатра в Глостере. Она в любую минуту могла крикнуть и позвать стражу. К тому же в замке не могло быть врагов. Она крепко зажмурилась и укрыла простыней голову, оставив открытым лицо.
Затем она отчетливо услышала позвякивание кольца на занавеске. Кто-то прикасался к балдахину на ее кровати. Она подумала о Ричарде, но сразу же отказалась от этой мысли: он не мог быть таким безумно беспечным. Она напряглась в ожидании, не решаясь открыть глаза.
Занавески отодвинулись еще немного, и она почувствовала, как кто-то склонился над ней. Какая-то влага весенним дождем сеялась ей на волосы, лицо, плечи. Потом Матильда услышала слова. Напрягая слух, она пыталась их разобрать, одновременно удивляясь, почему она до сих пор не закричала. Женский голос что-то тихо говорил нараспев: молитву, а может быть – заклинание. Она почувствовала, что холодеет. Это Джинн произносила над ней магические слова. Матильда попыталась вскочить, закричать на старую женщину, позвать Элен или стражу, но казалось, черная шелковая паутина, прижала ее к кровати. Она раскрывала рот, стараясь крикнуть, но не смогла выдавить из себя ни звука. Тем временем голос смолк, и полог на постели бесшумно задернулся. Старуха ушла. Так или иначе, но заклинание было произнесено. Бороться и сопротивляться теперь не имело смысла. Матильда попыталась поднять руку, чтобы перекреститься, но рука неожиданно оказалась слишком тяжелой. Уже засыпая, Матильда сказала себе, что Джинн не стала бы желать ей зла. На душе у нее стало спокойно, напряжение прошло и, повернувшись на бок, она сразу же уснула.
Проснулась она на рассвете. Элен надела на нее зеленое платье и уложила тяжелые волосы под простой вуалью, которую придерживала плетеная лента. Было слишком жарко, чтобы надевать плотный головной убор и накидку. За Джинн Матильда не посылала. Старой женщины нигде не было видно. Ричард уже ждал во дворе в окружении своих людей, лошадей и собак.
– Надеюсь, вы поедете на охоту? – бодро спросил он, когда увидел ее. – Птицы готовы.
Прозрачное и ясное небо обещало жаркий день.
Подобрав юбки, Матильда сбежала по ступенькам, забыв о ночных страхах. Они значили для нее теперь не больше, чем жуткий сон, подробностей которого она не помнила, хотя и не забыла о своем испуге.
Они выехали из Хея, оставив позади вонзавшуюся в небо острым клинком одну из Черных гор, перешли обмелевшую Уай и на этот раз свернули на север к лугам, окружавшим Клиро-Хилл. Их сопровождали грумы, сокольничие с птицами и главный сокольничий Ричарда – всего около десятка всадников и еще десяток пеших загонщиков. Вдали раздался крик кроншнепа.
Почти сразу из зарослей камыша они подняли цаплю. С азартным возгласом, Ричард сдернул колпачок с головы сидящей на его руке птицы и подбросил ее в воздух. Они придержали лошадей и стали следить, как согнутая фигура цапли двигалась низко в сторону реки, но было поздно. Сокол сбил ее, не прошло и несколько секунд. В Матильде также проснулся азарт. Она приказала принести ее собственную птицу: маленького, но быстрого кречета.
– Я от вас не отстану, – улыбнулась она Ричарду. Надев толстую перчатку, она протянула руку за птицей и сразу ощутила мощь когтей, когда кречет сел ей на руку. Крепко держа путы, она пришпорила лошадь.
Постепенно тропа пошла в гору, и немного погодя они въехали в сухой лес, скрывавший южную сторону Элфейла. Затем деревья расступились, и их взгляду открылись охотничьи угодья. Загонщики с собаками разбрелись среди высоких папоротников. Лошадь Ричарда нетерпеливо задвигалась под ним. Ричард повернулся к Матильде, поглаживая блестящие перья своего сокола.
– Здесь должна быть хорошая охота, – с улыбкой предположил он. – Сейчас рано и еще не жарко. – Неожиданно он насторожился, увидев, что загонщики подняли бекаса. Ричард торопливо снял колпачок и подбросил птицу вверх. Щурясь от солнца, они смотрели, как птица быстро набрала высоту и нависла над добычей, готовясь к броску.
Когда птица стала стремительно падать, глаза Ричарда блестели от возбуждения.
– Есть добыча, – пробормотал он себе под нос и направил лошадь в доходящие до груди папоротники. На руке его висела крылатая приманка.
Матильда последовала за ним, не отрывая глаз от его широких плеч. Она полной грудью вдыхала чистый, пьянящий воздух. Ей хотелось смеяться от переполнявших ее чувств. Она поторопила свою лошадь, и ветер заиграл ее вуалью, стараясь растрепать волосы.
Утренняя охота удалась. Они остановились только в полдень. Всех утомила жара и охота. Ричард спрыгнул с седла и бросил поводья груму, а сам лег ничком на траву рядом с маленьким горным ручьем.
– Попробуйте окунуть лицо. Вода необыкновенно холодная, – предложил он, смахивая воду с глаз.
Их слуги с птицами вернулись в тень деревьев. Матильда наблюдала, как уводят ее лошадь, затем опустилась на колени рядом с ним и поболтала в воде пальцами. Горный ручей оказался настолько холодным, что у нее заломило руки.
– Какое неподобающее зрелище! Миледи де Броз плещется в воде, как ребенок! – посмеиваясь, проговорил он.
Она рассмеялась немного виновато.
– Жаль, что я не могу сбросить всю одежду и, как мальчишка, прыгнуть туда.
– Мадам, прошу вас, порадуйте себя, я возражать не буду, – не смущаясь, усмехнулся Ричард. Она не могла на него сердиться. – Господи, Матильда, если бы вы не были женой де Броза, – вдруг сразу посерьезнел он. В голосе его зазвучали ноты, испугавшие ее. Она с беспокойством подняла глаза и встретила его ищущий красноречивый взгляд. – Давайте прогуляемся по лесу подальше от слуг, которые вечно за нами следуют. Я должен поговорить с вами свободно наедине.
– Нет! – Голос ее звучал решительно, но сердце прыгало в груди. Она страстно желала отбросить все опасения, забыть об осторожности и откликнуться на его просьбу. – Нет, мы не должны больше этого делать. Не должны, пока жив мой муж. – Она встала, стряхивая с платья траву. – Я на многое способна решиться, но не должна снова пятнать честь Уильяма. – Матильда отвернулась к деревьям и кусала губы, жалея всей душой, что он заговорил об этом. Он поднялся вслед за ней и схватил за руку.
– Поздно говорить о бесчестии, Матильда. Ты моя в душе, и об этом твердят твои глаза, когда ты смотришь на меня. И в мечтах ты также принадлежишь мне. Я знаю это.
Не думая о том, что их могут увидеть, он притянул ее к себе. Губы его жадно искали ее рот, а руки нежно ласкали плечи. Она вздрогнула, охваченная желанием.
– Мы не должны, – шептала она, когда их губы слились в поцелуе. – Такая любовь обернется злом.
– Ерунда. – Он сильнее сжал ее. Неожиданно он наклонился и подхватил ее на руки. Она протестующе вскрикнула, но Ричард не обратил на это внимания и понес ее вдоль берега. Он перешел с ней говорливый ручей и нашел укромное место в кустах утесника. Там он осторожно опустил ее на землю. Он расстегнул пояс и отложил в сторону меч. Вновь склонившись над ней, он стал покрывать ее лицо поцелуями. Его руки нашли ее грудь в низком вырезе платья, и она тихо ахнула от удовольствия. Обвив его шею руками, она привлекла его к себе, чувствуя, как он путается в ее длинных юбках. Осторожность была забыта. Ей стало совершенно безразлично, видит ли их кто-либо в те мгновения, когда Ричард снова и снова поднимал ее на вершину блаженства. В какой-то момент, когда она, выгибая спину и двигая бедрами, принимала его в себя, она вдруг открыла глаза и сочная синева неба ослепила ее. И тут же ей показалось, что солнце на миг закрыла тень. Она замерла на секунду, но возбуждение ее было настолько сильно, что она, забыв обо всем, безропотно погрузилась в омут своей страсти.
