– Мне позвать доктора? – прошептала она.
– Пусть он лучше поспит, – ответила Элейн, отрицательно покачав головой. – Когда он проснется, я дам ему лекарство Ронвен. Оно всегда очень помогало ему.
Она прилегла рядом с мужем, внимательно вслушиваясь в каждый его вздох. Пару раз ей удалось заснуть, но она вздрагивала при каждом его движении. Джон тревожно ворочался, не находя себе места на мягких подушках.
Скоро пришел рассвет, принеся с собой усталость, опухшие веки и разрушенные планы. Пришел управляющий графа.
– Мне сказать слугам, что мы никуда не едем сегодня? – тихо спросил он.
Элейн кивнула в ответ. Люди приходили и уходили, служанки то и дело на цыпочках пробегали через комнату, чтобы прибраться, развести огонь, погасить свечи. Наконец появился доктор со своим остро наточенным ножом. Элейн преградила ему путь, встав у постели Джона.
– Вы не будете делать ему кровопускание, он и так слишком слаб.
– Миледи, – возразил ей доктор, раздраженно щелкнув языком. – Это единственный способ спасти его, и я должен сделать это.
– Нет. Дайте ему выспаться. У него появятся силы, если он как следует отдохнет.
– Но, графиня…
– Я сказала, нет! Оставьте нас. Я не позволю ему истечь кровью.
– Тогда пусть это остается на вашей совести, миледи. – Врач разозлился не на шутку. – Если он умрет, вы будете виноваты в этом.
Он повернулся и быстрыми шагами проследовал к двери. За спиной Элейн послышалась возня, и Джон проснулся.
– Отлично, моя дорогая, – слабо прошептал он. – Это твоя маленькая победа, настоящая победа.
Она присела рядом с ним и приютила его дрожащие влажные пальцы в своих теплых ладонях.
– Как ты себя чувствуешь, милый?
– Я очень устал. – Он попытался улыбнуться. – Страшно устал. Налей мне немного вина и позови священника. Мне нужно его видеть.
Она подошла к столику, на котором стоял готовый отвар. Она уже давно остудила его, процедила через сложенный в несколько слоев муслин, и теперь жидкость, зеленая, как кошачий глаз, ждала своего часа в стеклянном бокале.
Элейн осторожно приподняла голову Джона и поднесла кубок к его губам.
– Тебе нужно не вино, а лекарство, любимый.
– Наверняка у него такой же отвратительный вкус, как и у всех твоих настоек, – пробурчал Джон.
– Возможно, но они ведь всегда помогали тебе. Давай же, пей.
Он с трудом сделал глоток, откинулся на подушки и прикрыл глаза.
– Священник, Элейн. Пожалуйста, позови его.
Она послала Лунед за священником. Шаркая, тот вошел в комнату и приготовил все для причастия умирающего. Он уже столько раз являлся по зову графа, что даже перестал вслушиваться в его исповеди. И сейчас он с отсутствующим взглядом отпустил Джону его грехи и благословил его. Прочитав молитву, священник подошел к камину и сел у огня. Надолго воцарилась тишина; Элейн вернулась к постели мужа. Она решила, что Джон уснул, но он внезапно открыл глаза.
– Элейн, ты уже получила письмо от короля? – Он сделала паузу, пытаясь наладить дыхание. – Как твоя сестра Маргарет. То самое, в котором говорится, что ты можешь повторно выйти замуж?
– Нет! – Она поймала его руку. – Ты знаешь, я не получала письма. Мне не нужен другой муж, и никогда не будет нужен.
– Боюсь, что может понадобиться, любовь моя. – Его лицо исказилось. – Нет, не говори ничего, лучше послушай. – Он поднял дрожащий палец и приложил к ее губам. – Если… На случай, если что-то случится со мной, ты можешь пообещать мне кое-что? Я хочу, чтобы ты поехала к Александру. Он позаботится о тебе и проследит, чтобы ты воспользовалась своими законными правами. Пообещай мне…
Он закашлялся, нестерпимая боль отразилась на его лице. Элейн печально покачала головой.
– Ничего с тобой не случится, вот увидишь. Тебе станет лучше, и уже завтра или через пару дней мы сможем отправиться в Честер.
– Едви ли. – Его шепот был таким тихим, что она едва могла разобрать слова. – Пообещай мне, Элейн, что не поедешь к королю Генриху. Я знаю его. Я знаю, что он… – Джон опять начал кашлять. С неожиданной силой он сжал ее руку, новый приступ сотряс его тело.
Джону не суждено было закончить свою последнюю фразу. Он начал задыхаться. Поток крови, яркой артериальной крови, хлынул на покрывало, оросив платье Элейн. Скоро все было кончено, но голова графа по-прежнему покоилась у нее на руках. Комната наполнилась людьми, все они встали за спиной графини. Лунед пыталась увести ее, но Элейн не сдвинулась с места. Наступил полдень, солнце проникало в комнату сквозь узкие окна, наполняя ее ярким светом и отбрасывая на пол ломаные тени деревьев. Напряженное молчание повисло над поместьем и близлежащими деревнями. Новость быстро разлетелась по окрестностям. Управляющий графа отправил гонцов в Честер, в Шотландию и к королю.
Тишину в спальне нарушил врач. Он растолкал столпившихся у двери людей и подошел к постели.
– Это ваша вина, миледи. Вы убили его, – многозначительно проговорил он, не скрывая злорадства. – Вы отослали меня и дали ему снадобье, о котором мне ничего не известно. Я знаю только, что это снадобье было отравлено.
Элейн пристально посмотрела на него. Она похолодела от ужаса сильнее, чем то тело, которое до сих пор лежало у нее на руках.
– Нет! Я же любила его!
Врач нахмурился. Он схватил бокал, стоявший на полу возле кровати, и понюхал остатки лекарства.
– Это атропин! В снадобье была черная белена. Графа отравили!
Элейн задрожала.
– Миледи, вы смеете сомневаться в моих знаниях? Разумеется, вы всегда только это и делали. Вы никогда не доверяли мне. И теперь всем ясно почему.
Он повернулся к толпе, с ужасом ловившей каждое его слово.
– Это зелье отравлено! Ваша графиня – убийца!
Глава двенадцатая
I
Дорнхолл. Лето 1237
Ронвен достала полпенса из кошелька Элейн и протянула деревенскому мальчишке. Он прибежал к ней, неслышно ступая босыми ногами по мягкой траве, когда в аббатстве зазвонили колокола.
– Ну вот, – выдохнула она, – наконец-то она свободна.
Она проводила взглядом мальчишку, который через минуту скрылся за деревьями, затем наклонилась, собрала свои пожитки и привязала их к седлу. До поместья было недалеко, и теперь ей нечего было бояться. Ее враг умер, власть перешла в руки Элейн.
В имении царила суматоха. Телеги и повозки, заранее подготовленные к отъезду, теперь разгружались. Лошади и мулы стояли рядами, слуги и стражники бесцельно прогуливались вокруг, то и дело заходили в большой зал, сливаясь с нескончаемым потоком людей.
