Элейн не заметила, как принц вошел в зал и медленно достиг помоста. Он тяжело опирался на палку, однако было похоже, что он вполне восстановил прежние силы.
– Что «не правда ли»? – Ливелин со стоном опустился в кресло. – Как ты поживаешь, милая? – Он протянул руку Элейн.
– Я о замужестве Элейн. Ей придется повторно выйти замуж.
Принц нахмурился.
– Возможно, когда придет время. Нет необходимости спешить с этим. Я уверен, что король разрешит Элейн поступить так, как она сочтет нужным. Теперь она молодая влиятельная женщина. Как вдове ей достались в наследство огромные земли. – Он восхищенно улыбнулся, взглянув на дочь. – Но прежде всего нам нужно вернуть румянец ее лицу и дать ей утешение в ее бесконечном горе. Я знаю, что значит остаться в одиночестве, и знаю, что время – лучший лекарь.
Ливелин крепко сжал ее руку.
– Или другой мужчина. – Хотя Изабелла пробурчала это себе под нос, все услышали ее слова.
Принц заметил, как Элейн стиснула зубы, и спрятал улыбку в густой бороде.
– Не обращай внимания, дитя мое, – ласково сказал он. – У мадам острый язык. К счастью, мой сын знает об этом. А если ты ждешь ребенка, – он задумчиво взглянул на нее, – она никогда не простит тебе этого.
– Я думаю, что так и есть. – Она улыбнулась, не в силах противостоять искушению хотя бы на секунду положить руки на пока еще плоский живот. Ребенок Джона, наследник. Как долго он мечтал об этом – и никогда не увидит свое дитя. Глаза Элейн наполнились слезами; она поклялась себе никогда не плакать на людях, поэтому постаралась как можно скорее повернуться спиной к Изабелле. – Думаю, мне нужно пойти отдохнуть, папа. Надеюсь, ты простишь меня? Я так устала.
– Конечно! – Ливелин тяжело поднялся на ноги. – Отдыхай столько, сколько хочешь, дитя мое. Я рад, что ты вернулась домой.
Он положил руку ей на плечо и осторожно заключил ее в кольцо своих рук и повел к выходу, находившемуся в дальнем конце зала.
– Твоя няня, леди Ронвен, – неловко начал он. – Она так часто вставала между нами. Должен сказать тебе, что она почти наверняка мертва. И, честно говоря, я рад этому. – Он почувствовал, как она напряглась, и притянул ее ближе к себе. – Я не знаю, что произошло с ней. Если бы она осталась под стражей, она понесла бы самое суровое наказание за то, что сделала в ночь похорон твоей матери, в этом я уверен. – Когда они подошли к двери, Ливелин остановился и с минуту молча смотрел на двор. – Она само зло, Элейн. Эта женщина служила дьяволу. Мне кажется, что к старости окрепла моя вера в Бога, и я рад этому. Теперь раскрылись мои глаза. Я вижу то, что должен был увидеть с самого начала. Она плохо влияла на тебя, она стояла между тобой и твоей матерью. И всем нам будет лучше, если она и вправду мертва.
Он не смотрел на дочь. Элейн опустила глаза, вспомнив о Ронвен, которая вместе со свитой осталась в Честере. Ее кулаки сжались. К счастью, ее руки были надежно укрыты складками черной ткани. Графиня промолчала. Впрочем, что тут можно было сказать?
III
Следующие две недели у Элейн не было возможности остаться наедине со своим горем. День за днем нескончаемая череда посланников проходила по залам замка. Они приносили письма с соболезнованиями от королей Англии и Шотландии, а также от всей английской знати. Постоянно приходили клерки и судебные приставы. Огромное наследство подсчитывали и готовили к тому, чтобы разбить его на мелкие части и разделить между многочисленными родственниками, претендующими на него.
Один из посетителей, королевский секретарь Питер де Мангамери, задержался в Абере. Ему предстояло описать и оценить все владения в Нортгемптоне, Ратлэнде, Бедфорде, Хантингтоншире и Мидлсексе. При отсутствии прямого наследника многочисленные поместья отходили трем ныне здравствующим сестрам графа: Мод, которая никогда не была замужем, Изабель Брюс, леди Аннандейл, и Аде, леди де Хастингс. Вместе с ними право на эти земли получали Кристиан и Дерворгилла, дочери старшей сестры Джона – Маргарет, леди Галлоуэй, которая умерла в Шотландии в прошлом году.
Судебные сражения уже начались, когда король Шотландии Александр взял графство Хантингтон под свое покровительство, а Роберт Фитцут заявил о своих правах на графский титул.
Если не было прямого наследника… Питер ждал подтверждения того, что у Элейн будет ребенок. Каждый день графиня молила Бога о том, чтобы он даровал ей единственное утешение – родить Джону наследника.
И снова ее надеждам не суждено было сбыться. Все те признаки, за которыми Элейн так внимательно следила, каждую минуту прислушиваясь к своему телу, не имели никакого отношения к беременности. Пока июльские дни летели быстрой чередой, Элейн отдохнула, оправилась от потрясения, и все вновь пошло своим чередом. Ей пришлось признать, что графство Честер не имеет прямого наследника. Необходимость выносить столь интимные подробности на суд общественности сама по себе была невероятно унизительной. Все, начиная от короля и заканчивая последним конюхом графства, с любопытством ждали развязки. Но особенно угнетала Элейн та радость, которую ее поражение доставило Изабелле.
Посланник короля Генриха и Ливелин долго говорили о чем-то, запершись в кабинете. Элейн уже привыкла к такого рода посетителям и теперь спокойно сидела в беседке и ждала, когда ее позовут. Наверняка опять потребуется ее присутствие на бесконечных официальных разговорах о деньгах, наследстве и сдаче земель в аренду.
Она сидела на старой деревянной скамейке и лениво ощипывала маргаритки. Ее служанки возились с ребенком одной из фрейлин Изабеллы. Наконец сквозь густую листву ей удалось разглядеть отца, который вместе с посетителем направлялся к ней. Было заметно, что отец взволнован. Его лицо казалось бледным и изможденным, губы были поджаты: случилось что-то плохое.
Элейн встала, от страха у нее пересохло во рту. Краем глаза она успела заметить, что служанки забрали ребенка и быстро ушли в дальний угол сада. Ливелин остановился прямо перед ней.
– Король Генрих приказал тебе немедленно вернуться в Честер, – без всякого вступления начал он. – Этот джентльмен будет сопровождать тебя.
– Но почему? – Элейн перевела взгляд на незнакомца, стоявшего за спиной отца.
Мужчина поклонился. Худощавый и высокий, он был одет во все черное, как и она сама. Этот цвет не оставлял никаких признаков жизни на его лице, которое и без того казалось мертвенно-бледным.
– Позвольте представиться, миледи. Я Стивен из Сигрейва, бывший юстициарий Англии и чиновник его милости короля. Король Генрих поручил мне сопроводить вас обратно в Честер. Там вас примут должным образом со всеми почестями. Вам придется остаться в замке до тех пор, пока не будут выяснены некоторые обстоятельства и не найдены ответы на вопросы, связанные со смертью вашего мужа. Например, не ускорили ли вы его кончину, дав ему яд.
– Это ложь! – взорвалась Элейн. – Просто чудовищная ложь!
Стивен пожал плечами.
– Я уверен, что все очень быстро выяснится. Во всяком случае, король хочет, чтобы вы оставались в Честере до тех пор, пока он не решит, как с вами лучше поступить.
