– Ты права, так будет безопаснее, – со вздохом согласилась Элейн. – Возьми деньги и купи седла у двух разных торговцев, тогда они ничего не заподозрят. В крайнем случае, купим второе седло в другой раз.
– У вас не хватит денег на седла, миледи. – Лунед внимательно изучила содержание кошелька. – Они дорого стоят, и нам лучше приберечь деньги. Они могут еще понадобиться.
– До Шотландии уже не слишком далеко, – возразила Элейн. Всю свою жизнь она прожила в достатке, и ей никогда не приходило в голову, что наступит день, когда у нее не окажется денег. И теперь она чувствовала себя беспомощной, когда у нее осталась лишь маленькая, тающая с каждым днем горстка серебра.
– До Эдинбурга нам ехать еще пять или шесть дней, и каждый день нам нужно будет где-то находить ночлег. Если, конечно, вы не собираетесь и дальше ночевать в лесу, как бродяга, – твердо сказала Лунед. – Нам не нужны седла.
– Уж и не знаю, сможем ли мы даже в Шотландии ехать открыто и чувствовать себя в безопасности, – со вздохом сказала Элейн. – По крайней мере, до тех пор, пока не доберемся до Александра.
Она скинула туфли и опустила ноги в мягкую траву.
– Но когда мы доберемся до него, он сможет защитить нас.
– Разумеется, – Элейн улыбнулась. Она смотрела куда-то вдаль, туда, где силуэты деревьев сливались в одно большое серо-зеленое пятно. Она раздраженно протерла глаза и повернулась к Лунед. – Ты уже отдохнула? Тогда иди. Кажется, сегодня базарный день: людей на дороге очень много.
Она проводила взглядом Лунед, когда та проскользнула между деревьями и направилась к каменистому склону. Вскоре девушка скрылась из вида. Не прошло и пяти минут, как она нашла себе попутчицу, но тут же пожалела об этом. Стаи мух вились над телегой, которой правила пожилая женщина; они облепляли небрежно сваленные и ничем не прикрытые вонючие полусырые кожи.
Элейн отвела обеих лошадей в тень и прочно привязала их к дереву. Затем она сняла вещи со спины кобылы и забросила их в заросли бузины, прежде чем отправиться в рощу. За деревьями виднелся луг, усыпанный полевыми цветами и разделенный пополам узким и бурным ручьем. Вдали темнел густой лес, покрывавший долину и взбиравшийся вверх по склонам холма. Горы, словно только что отряхнувшиеся от облепивших все вокруг деревьев, поднимались к солнцу.
Элейн спустилась к воде и присела на траву, чтобы смыть дорожную пыль с усталых ног. Вода была свежей и холодной как лед. Элейн долго, с наслаждением пшжее, склонившись над ручьем. Она была голодна, а последние запасы провизии подошли к концу еще утром. Оставалось только дождаться возвращения Лунед, но ждать можно было долго. Возможно, она появится только с наступлением темноты.
Элейн медленно прошлась вдоль берега туда, где деревья спускались к самой воде. Солнечный свет пятнами лежал на траве, в тени листьев пряталась дикая земляника. Графиня улеглась на мягкий зеленый ковер, посмотрела на небо сквозь сплетение тонких березовых ветвей и принялась собирать ягоды.
Должно быть, она задремала. Когда она вновь открыла глаза, солнце переместилось ближе к западу и тени стали длиннее. Сначала Элейн не поняла, что разбудило ее, потом нзглянула наверх и увидела белку на ветвях дерева. Она старательно терла лапками мордочку. Вдруг зверек насторожился, недовольно заворчал и скрылся из вида.
Элейн присела. Как только белка исчезла, в лесу воцарилась неестественная тишина. Графиня нахмурилась. Не было никаких сомнений: она здесь не одна. Кто-то внимательно наблюдал за ней. Она вгляделась в бурые тени на противоположном берегу ручья, затем оглянулась, постаравшись сделать это как можно более непринужденно. Лес показался ей гораздо более темным, чем она его запомнила; деревья как будто сомкнулись теснее, ближе подступили друг к другу. День был очень тихим, и даже веселый плеск воды казался приглушенным, как будто он доносился откуда-то издалека. Элейн укоряла себя за то, что так далеко ушла от лошадей. Ведь в одном из узелков было спрятано ее единственное оружие – небольшой острый нож. Беспокойство нарастало, и она ощутила, как ее шея покрылась гусиной кожей. Тени деревьев подползали ближе к ней. Теперь они лежали на траве совсем рядом с краем ее черной юбки. Бархат тускнел, как будто кто-то пытался загасить его темное пламя.
Неужели за беглецами следили с самого начала? Неужели люди Стивена и сейчас наблюдали за ней, скрываясь в лесу? Элейн поднялась на колени, стараясь двигаться как можно естественнее. Она легко отряхнула с платья сухие травинки, затем встала на ноги. Тревога переросла в панический страх. Элейн хотелось повернуться и бежать, но она уже овладела собой. Выверяя каждый шаг, она направилась к тому месту, где оставила лошадей. Где-то там, за ручьем, среди темных деревьев кто-то прятался, и его глаза ловили каждое движение графини; Элейн каждую секунду готова была почувствовать, как ей в спину вонзается стрела.
Но время шло, и ничего не происходило. Тишина окутывала Элейн, затягивая ее в свои невидимые сети. Казалось, весь мир затаил дыхание вместе с ней.
Наконец она добралась до рощи и скользнула в тень. Уже не в первый раз она благодарила Бога за то, что на ней было темное платье. Она остановилась возле векового дуба. За его мощным бугристым стволом без труда смогла бы спрятаться дюжина солдат. Элейн скрылась за деревом и окинула взглядом только что пройденный путь. Прижав ладони к теплой шершавой коре, она почувствовала облегчение. Пульс эхом отдавался у нее в висках, а вокруг все будто вымерло. Лес опустел, но беспокойство не отступало. Что-то пряталось в этой размытой зеленой дали. И это был не человек.
– Эинион? – прошептала Элейн. Она почувствовала, как капля холодного пота сползла между ее лопаток. Напрягая глаза, она всматривалась в пятнистые тени. Эта новая, невидимая угроза вселяла куда больше страха, чем полчища королевских солдат.
Как Эинион мог оказаться здесь, так далеко от Уэльса? Почему он последовал за ней? Элейн чувствовала, что он словно окружил ее и в отчаянии бьется о стену тишины, которая их разделяет. Она ощущала его тревогу, смятение, беззвучный крик, желание быть услышанным.
– Что случилось? – тихо спросила она охрипшим от страха голосом. – Что случилось? Скажи мне!
Только тишина жаркого дня возвращала эхом ее слова. Она склонила голову, и ее лоб ощутил тепло и силу старого дерева.
«Огонь, смотри в огонь».
Элейн не могла понять, откуда доносились эти слова. То ли они звучали у нее в голове, то ли она слышала их. Она облизнула пересохшие губы и постаралась успокоиться.
«Огонь, смотри в огонь».
Прошло много времени с тех пор, как она в последний раз пыталась разглядеть картины в огне. Тогда языки пламени, причудливо переплетаясь, показали ей постель ее больного отца. Но ей не удалось увидеть ни его чудесное выздоровление, ни смерть Джона. Не было даже намека на то, что ей и Джону так недолго суждено было прожить вместе, что он не оставит наследника. Все, что Эинион сказал ей, оказалось ложью. Она никогда не станет матерью королей. И что же теперь ему было нужно? Признаться, что он совершил ошибку?
