– Я вас не понимаю.
– Это наш подарок вам, леди Ронвен. Мы с женой хотим отблагодарить вас, – сказал граф со слабой улыбкой.
– С женой… – Ронвен посмотрела на него, стараясь скрыть в своем взоре ненависть и ревность к этому человеку, съедавшие ее с самого прибытия в Честер.
– Мы бы хотели, чтобы вы вернулись к принцу Ливелину с эскортом и прочими слугами, – мягко сказал он. – Мы вскоре отправимся в наши южные владения. Было бы неразумно брать с собой так много людей.
– Так вы отсылаете меня назад? – Какое-то время она не могла понять, что имеет в виду граф.
– В нашем замке Фозерингей нас ожидают все слуги и горничные, которые только могут понадобиться моей жене, миледи. – Его мягкий тон скрывал явное нетерпение.
– Нет, нет! – Ронвен бросила на пол мешочек с монетами. Самообладание на миг изменило ей. – Вы не можете отослать меня назад, не можете. Элейн не допустит такого, она любит меня…
– Она поступит так, как ей велит муж, леди Ронвен. – Джон вновь присел и дотянулся до кубка вина, стоявшего на столе. Рука его немного дрожала.
– Нет. – Ронвен покачала головой. – Вы не понимаете. Мы никогда не разлучались. Никогда, с самого ее рождения.
– Я знаю, это трудно, леди, и, пожалуйста, простите меня. Но так будет лучше. – В конце его голос стал резким. – А теперь, прошу вас, оставьте нас. Мне надо еще написать несколько писем. – Он поднял руку, подзывая клерка, который ходил возле окна.
– Нет, – сказала Ронвен, чувствуя, как ее охватывают волны страха. Теперь она ненавидела этого человека, в руках которого всецело была судьба и Элейн, и ее собственная. – Вы не можете меня заставить уехать. Не можете…
Клерк подошел к столу и поклонился.
– Мне позвать стражу, чтобы ее выпроводить? – спросил он, всем своим видом выказывая неодобрение.
– Уверен, в этом нет никакой необходимости, – ответил Джон. Он встал и положил руку на плечо леди Ронвен. С мстительным удовлетворением она ощутила телесную слабость мужчины.
– Мадам, прошу вас.
Она повернулась и, всхлипнув, вышла из комнаты.
VII
Элейн была с графиней Честер. Она в напряжении сидела рядом с тетей, глядя, как пожилая женщина проверяет какие-то хозяйственные расходы. Обе они подняли глаза, глядя на внезапно ворвавшуюся в комнату Ронвен.
– Элейн, ты не можешь позволить, чтобы он отослал меня назад. Не можешь! Я должна остаться с тобой! – Не обращая внимания на леди Честер и совершенно забыв об этикете, Ронвен повалилась на колени перед Элейн и, обвив руками девочку, разрыдалась.
Элейн стояла испуганная. Она никогда прежде не видела, чтобы ее няня плакала.
– Что случилось? Кто хочет отослать тебя?
– Твой муж. – Она не смогла скрыть дрожь в голосе. – Он посылает меня, всех нас назад в Гвинед.
Ронвен с трудом успокоилась, вновь заметив, что графиня Честер смотрит на нее немигающим взглядом.
Леди Честер резко выпрямилась. Это была элегантная женщина небольшого роста – как и ее муж, старше шестидесяти лет. Ее голубые глаза поблекли, но сохранили свою пронзительность, когда она смотрела на рыдающую женщину, стоящую перед ней.
– Уверена, вы не правы, леди Ронвен.
Ронвен покачала головой.
– Он дал мне мешочек с золотом и велел уезжать. Я не могу оставить Элейн. Пожалуйста, миледи, я не могу оставить ее среди этих чужих людей. – Она почувствовала, как впадает в панику. Элейн была для нее жизнью, ее ребенком, всем ее существованием.
Лицо Элейн было объято ужасом.
– Уверена, тут какая-то ошибка, Ронвен. Ведь лорд Хантингтон так добр… – Она колебалась, нервно взглянув на тетку своего мужа и не зная, что делать. – Пожалуй, мне стоит поговорить с ним.
Леди Честер покачала головой. За то короткое время, что она оставалась с Элейн, девочка ей очень понравилась. Будучи бездетной сама, она чувствовала себя безгранично виноватой в том, что не смогла подарить своему мужу сыновей, которые бы унаследовали его огромное состояние.
– Позже, – твердо проговорила она. – Никогда не беги к мужу, чтобы оспорить какое-либо из его повелений, Элейн. Это первый урок, который ты должна усвоить. Если женщина хочет чего-то добиться, – промолвила она с легкой улыбкой, – ей следует делать это тонко. Пусть какое-то время все остается по-прежнему. Позже, когда вы будете беседовать наедине и, возможно, поближе познакомитесь… – Здесь она сделала незаметную паузу. Последние две недели муж каждый вечер жаловался ей на слабоволие, мягкосердечие, немощность и мужскую слабость своего племянника, который слишком долго беседовал с девочкой и за все это время, насколько он мог заметить, только несколько раз поцеловал ей руку. – Быть может, тогда, – продолжала она, – ты скажешь ему, как тебе будет одиноко, если вся твоя свита вернется в Абер. Уговаривай его, но не спеши. Я знаю, он желает тебе счастья.
VIII
– Давай убежим! – воскликнула Элейн, подталкивая Ронвен к проему окна. Тяжелый гобелен скрывал их от основной части комнаты, где графиня Честерская и ее служанки были заняты вышиванием. – Ты, я и Лунед. Мы могли бы убежать, и никто бы не нашел нас, – тихо прошептала она.
Ронвен постаралась побороть внезапный прилив надежды, вызванный словами девочки.
– Но куда?
– Конечно, домой.
– Элейн, дорогая, мы не можем вернуться. – Ронвен обвила руками Элейн и поцеловала вуаль на ее голове. – Разве ты не понимаешь? Отец запретил тебе возвращаться. Абер – больше не твой дом.
– Тогда я поеду к Маргарет в Брамбер. Или к Граффиду.
– Нет, Элейн, им придется подчиниться твоему отцу. Они вернут тебя лорду Честеру. – Ронвен закрыла глаза и старалась сдержать слезы.
На следующий день после приезда в Честер она написала Эиниону с просьбой хоть чем-нибудь помочь и тайно отослала письмо. Он должен был помочь, ведь Элейн посвящена богине.
– Мы могли бы спрятаться в лесу. – Взгляд Элейн был полон надежды. Ее глаза лихорадочно блестели. – Когда граф Хантингтон отошлет вас всех домой, вы пойдете, как будто подчинились его приказу, а я скроюсь в одной из повозок. Когда мы все выберемся из замка, то сможем убежать. Это сработает, Ронвен, я знаю!
– Дорогая… – Ронвен прикусила губу.
– Мы сможем сделать это. Я знаю, мы сможем.
– И ты скорее готова жить вне закона в лесу, чем с лордом Хантингтоном? Здесь ты будешь очень знатной дамой. – Ронвен понимала, что план обречен, но все же чувствовала, что хватается за эту мысль, как за соломинку, будто у нее есть шанс на спасение.
– Ненавижу это место, – сказала Элейн, прислоняясь щекой к холодному камню стены. – Я не желаю быть знатной леди и не хочу… не хочу быть чьей-либо женой. И я не хочу жить в городе. Никогда. Хочу жить среди гор и у моря. И я хочу быть с тобой, Ронвен. Я не могу жить без тебя.
