– Помоги мне сесть на стул. Если дочь еще раз вытрет мне лоб, я закричу. – Она облокотилась на руку Морны и прошла несколько шагов до стула. – Да хранит ее Бог, я так ее люблю, но ее суета сведет меня в могилу. Дай мне лекарство. Надо, чтобы мне стало лучше к возвращению Дональда.
Склонившись над ней, Морна подала лекарство. Элейн, сморщившись, выпила его маленькими глотками.
– Теперь еще скажи мне, что я – хуже всех больных, которых ты когда-либо лечила.
– Ты просто не привыкла болеть. Ты никогда не отличалась терпением.
– И я не намерена терпеть это! – Элейн со стоном облокотилась на стул. – Ты знаешь, сколько мне лет? Мне семьдесят один, Морна. Я уже отжила свое.
– Вздор. – Морна отдала стакан ожидавшему слуге и поудобнее села на стул около ног Элейн. – Это твоя первая настоящая болезнь за многие годы, ты ведь знаешь, что болезнь в Кингхорне была лишь расстройством рассудка, – и печально говоришь о смерти. А что скажет твой муж? А дети? Через несколько дней ты вновь будешь в седле, дорогая, голову даю на отсечение. – Она рассмеялась глубоким, мелодичным смехом. – И я хочу, чтобы ты мне верила. Ты видела, как старый монах из Кабраха смотрел на меня, когда я сказала, что отдала тебе достаточно телесных сил, но он не должен никому этого рассказывать. – Она наклонилась вперед. – Я получила письмо от Мейри. Прислуга в Файфе думает, что она неграмотна, потому что она много молчит и гордо держится, но она пишет не хуже писаря. Я сама ее учила, ты же знаешь. Она пишет, что гордится твоей маленькой правнучкой. Говорит, ребенок напоминает ей о тебе, маленькая мадам уже ездит верхом, и она уже себе на уме.
Элейн улыбнулась.
– Сочту это комплиментом. Хорошо, что Мейри может позаботиться об Изобел. Что-то в этих прогулках верхом беспокоит меня.
– Ты уже получила вести от лорда и леди Файф? – спросила Морна.
– Несколько месяцев назад. Я даже хотела съездить в Фолкленд, пока погода не испортится. Но теперь…
– Значит, ты не знаешь, что леди Файф ждет еще одного ребенка.
– Нет. – Элейн выпрямилась. – Это хорошая новость. Дункан доволен?
– Мейри не говорит. Она пишет только, что он уехал. Они уехали из Фолкленда на последние месяцы лета. Затем, когда леди Файф родит, они поедут в путешествие на юг.
– Тогда я должна постараться поправиться, чтобы повидать их, – сказала Элейн.
V
Прошло еще три недели до того, как Элейн достаточно оправилась, чтобы приказать готовиться к дороге и отправиться к Файфам. Ее сыновья уехали за неделю до того, отец потребовал от них приехать к нему в Стирлинг. Только Изабелла осталась, чтобы заботиться о своей матери. Она все еще была не замужем, так как ждала совершеннолетия своего пятнадцатилетнего суженого.
– Пойду проверю, принесли ли уже последние запасы пищи, базары закрываются на зиму, – быстро командовала Элейн. – А ты проверь, достаточно ли у нас сахара, риса, лимонов, джина, изюма… – Она загибала пальцы. – Солонины, окороков, копченой баранины. – У прислуги есть мой список. – Убедись, что торговцы нас не обманывают. Ты остаешься за хозяйку в Килдрамми. – Она ласково поцеловала дочь в щеку.
– А ты скоро вернешься, мама? – Изабелла обняла мать. – Старайся не уставать.
– Я со всем справлюсь. – Элейн засмеялась.
VI
Графство Файф
Дорога до замка Макдафф вовсе не была утомительной. Но когда они повернули к побережью и увидели стены замка, неожиданно выросшие перед ними в сумерках, Элейн почувствовала такой приступ усталости, что чуть не выпала из седла. Она облокотилась на лошадь и посмотрела на замок, построенный давным-давно предками Малкольма. Над ним, на зеленом вечернем небе, на запад к последним желтым сполохам уходящего дня плыл клин гусей. На полях поодаль мирно пасся скот.
– Что-то не так. – Она увидела поднимающийся из трубы дымок внутри замка и другую струйку – уже с уличной кухни. Казалось, все было мирно – дым был чистым, с запахом яблони. Она подняла ладонь к глазам, чтобы рассмотреть на главной башне знамя графа. Но флага там не было. Ворота были заперты, хотя до наступления темноты было еще довольно далеко.
Пустив лошадь галопом, Элейн первой добралась до замка и с нетерпением ждала, когда стражник рукоятью меча поднимет задвижку.
Мастер Илайес, слепой арфист, вернувшийся со службы при дворе в свое любимое графство Файф, радостно приветствовал Элейн и провел ее в главный зал.
– Я знал, что миледи приедет. – Старик поднялся на ноги, подошел к Элейн и развел руки для объятия.
Беря его руки, Элейн почувствовала глубинный страх.
– Что случилось? Где леди Файф?
Илайс опустил голову.
– Это начало конца, миледи. Лорд Файф мертв, его убили его же родные. – Его рука сжала руку Элейн, и старик тяжело вздохнул. – Его тело увезли в Купар-Ангус. Леди Файф и все домочадцы уехали туда сегодня утром.
– Мой муж, мой сын, а теперь мой внук… – прошептала Элейн. – Святая Маргарет! Дом Файфов проклят! – Она закрыла лицо руками. – А где Макдафф?
– Ваш сын Макдафф тоже уехал в Купар-Ангус. Он будет ждать вас там. – Глаза слепого, казалось, видели все. – Леди Файф ждет ребенка, госпожа, еще одного наследника графства, но это едва ли изменит участь Файфа. – Он печально улыбнулся. – Благословите ее этой ночью, – судьба уже стучится в дверь.
Элейн снова взяла его руки и мягко сжала их. Затем отвернулась, вытирая слезы.
Она попросила принести зажженные фонари. Стойла были пусты, и им ничего не оставалось, кроме как взять усталых лошадей и повернуть назад на север, в наступающую темноту.
VII
Купар-Ангус
В монастыре было темно, не считая четырех зажженных вокруг гроба свечей. Монахи, охраняющие тело под желтым знаменем с гербом графства Файф – вставшим на дыбы львом, – с опаской взглянули из-под своих капюшонов на пожилую женщину. Она подошла и встала у ног покойного, хотя от усталости едва могла стоять. Долго она стояла так неподвижно, наконец подошла ближе и, откинув край знамени, последний раз взглянула в лицо внука. Если она и была поражена его ранами, то не подала виду. Она наклонилась, чтобы поцеловать его лоб, холодный как мрамор гробницы.
На следующий день, на отпевании, Элейн стояла бок о бок со своим сыном, который приходился дядей покойному, слушая голоса монахов, легко поднимающиеся под купол церкви.
«Requiem aeternam…» Сколько раз за свою жизнь она слышала эти слова. Она взглянула на Макдаффа. В свои тридцать два он был красив и силен, уважаем своим окружением, наконец, он был женат на тихой привлекательной, обожавшей его женщине и имел двух сыновей. Почувствовав на себе ее взгляд, он повернулся и взял ее руку. Графини Файф здесь не было. Она лежала в комнатах аббатства, в родовых схватках. Преждевременные роды были вызваны потрясением от смерти мужа и тяжелой поездкой для присутствия на его похоронах. Теперь ей уже оставалось недолго мучиться. Элейн подняла глаза на статую Мадонны, стоящую на алтаре ближе к ней, и тихо помолилась за благополучное разрешение Джоанны от бремени. За ребенка Элейн не боялась. Как и мастер Илайес, она знала, что малыш выживет.
