Как и прежде, она быстро оправилась после родов. Мышцы Элейн подтянулись и стали упругими; она снова могла сесть в седло и вернуться к прежней жизни, насыщенной и бурной. Малкольм предоставил ей свободу: он знал, что теперь-то она не сбежит. А она послала еще одно письмо Маргарет Линкольн.
VII
Годстоу. Апрель 1254
Изабелла уперлась взглядом в лицо настоятельницы:
– Я не верю вам! Год назад я получила письмо от леди Честер. Она писала, что возьмет меня к себе, что она упросит короля.
– Мне очень жаль. – Эмма Блоуэт надеялась, что Изабелла найдет успокоение в монастырской жизни с достоинством и благородством, подобающим даме ее положения. Бесконечная борьба была утомительна для них обеих.
– Элейн из Честера умерла, дорогая моя. Этого нельзя изменить.
– Нет, она же моя подруга, моя сестра…
– Давайте лучше помолимся за ее душу, – вздохнула настоятельница.
– А я? Что теперь будет со мной? – Изабелла с силой сложила руки вместе, чтобы унять их дрожь.
– Вы останетесь здесь, дочь моя. – У настоятельницы вдруг иссякло терпение. – В доме Господа нашего. Пока не умрете!
VIII
Замок Фолкленд. Зима 1256
– Ты не Майкл.
Элейн смотрела на представшего перед ней высокого, косматого человека, чья одежда была мокрая от дождя, лившего за окном.
– Майкл-кудесник покинул нас, миледи, – скорбно склонил голову человек. – Я служил ему, когда он жил в Шотландии и при дворе императора, и научился его искусству. Он сказал мне, что в один прекрасный день вы позовете его, и, когда это случится, я должен буду прийти к вам вместо него.
Элейн нахмурилась.
– Когда-то он обещал обучать меня, – сказала она. Ронвен сидела неподалеку и что-то шила при свете свечей. Кроме них, никого в верхней комнате башни не было. Над цепью Ломондских холмов прогремел раскат грома. – Я хочу, чтобы вы заглянули в мое будущее, – медленно молвила она. С тех пор как родился Колбан, прошло два года. Элейн так и не дождалась ответа от Маргарет Линкольн, несмотря на целый поток писем, которыми она засыпала ее. Она не могла знать, что король Генрих и Джон де Лэйси запретили воспитательнице ее дочерей отвечать на них. Кроме того, Элейн больше не могла забеременеть. Малкольм тщательно скрывал огорчение, но стал чаще бывать дома. Иногда он приезжал из Данфермлайна только для того, чтобы поужинать и лечь с ней в постель, а на рассвете спешил обратно, на службу к королю. Она покорно лежала под ним, надеясь, так же как и он, зачать ребенка, и понимала, что ее вялость обижала его и охлаждала его страсть. Но Элейн ничего не могла с этим поделать. Больше никогда Элейн уже не желала его так ненасытно, как в ту ночь, когда еще носила Колбана, – тогда она обрушила на него всю свою страсть, которую разжег в ней ее возлюбленный король-призрак. Ей казалось, что у нее появилась привычка к мужу. Ей больше не надо было с ним бороться. На этом кончалось ее отношение к нему. Страсть ей лишь грезилась по ночам в темноте ее спальни.
Темные глаза мага вдумчиво вглядывались в ее лицо. Адам Скотт был хорошим учеником своего учителя, он мог читать в душе этой женщины.
– Вы обладаете способностью провидения, леди Файф, но почему вы им не пользуетесь? Зачем вам нужны травы, звезды, вода, когда вы и без их магии можете вызывать видения? Вы родились с этим даром – с даром жить на границе двух миров.
Элейн содрогнулась, не желая принимать его странных слов. Его чары она ощущала на себе – он проникал ей в душу, читал ее мысли. Однако она не стала отвергать его стараний, ведь она сама позвала к себе прорицателя.
– Мои способности не развиты, и я не умею ими управлять.
– Я научу вас. – По его лицу скользнула тень улыбки. Дар, которым она обладала, пугал ее, но он мог бы помочь ей пробиться к Джоанне и Хавизе. Элейн полагала, что при помощи своего дара она могла бы повлиять на дочерей, и те уговорили бы Маргарет отпустить их к ней, их родной матери. И Александр послушнее бы откликался на ее зов.
Глаза Адама по-прежнему изучали ее лицо, и Элейн мысленно опустила внутреннюю завесу, чтобы он не прочел ее мысли. Ей не хотелось, чтобы этот грязный, неопрятный человек выведал самые сокровенные тайны ее души. Колдун презрительно улыбнулся: ее завеса не была для него преградой, и он понял, зачем Элейн прибегла к ней, но тут же отступил. Не стоит ее пугать. Не стоит вмешиваться. В руках этой женщины будущее королевства.
– Вы хотите, чтобы я поведал вам о ваших детях, – сказал он, смягчив свой тон. Что бы ей рассказать о них?
– Правду, – тихо молвила Элейн, словно прочла его мысли.
– Ребенок, которого вы сейчас носите, будет солдатом. – Он улыбнулся ликующей улыбкой, увидев удивление на ее лице. Значит, она не знала, что в ее чреве зародилась новая жизнь. – Он проживет достойную мужчины жизнь и найдет славную смерть в бою, на службе у короля.
Рука Элейн легла на живот, как будто она заранее хотела защитить свое дитя.
– Вы в этом уверены?
– Это написано у вас на роду. – Он поклонился.
– А как же Колбан? И мои дочери? Вы можете увидеть их будущее? – Ее голос зазвенел.
Нет, он не скажет ей этого: истина была бы слишком горькой для нее.
– Видения о них смутны. Разрешите мне преподать вам урок, и тогда вы сами сможете вызывать видения и угадывать будущее.
Взгляд Элейн скользнул мимо сидящей у очага Ронвен на огонь.
– Иногда мне являются видения в огне, но они пугают меня. Мне кажется, они затягивают меня в самое пламя. – Она знала, что там ее ждет Александр. И был еще один дух – рыцарь на лошади. Но магу она этого не сказала. Элейн содрогнулась.
Адам мрачно изучал ее лицо:
– Надо всегда следить, откуда появляются духи. Я помогу вам яснее их видеть.
– А Эинион Гвеледидд? Вы можете вызвать сюда его дух? – Элейн бросила на него недружелюбный взгляд, краем глаза заметив, что Ронвен при упоминании имени барда вскочила на ноги. В темной комнате повеяло холодом.
Адам стоял, не шелохнувшись. Он смотрел поверх Элейн; его глаза проникали сквозь стены замка в беснующийся мрак дождливой, ненастной ночи, в ее бесконечную даль. Бедный Эинион Гвеледидд, он все старается уберечь ее от знания грядущего, но это ему не под силу. Где-то там, за ночной мглой, его душа мечется, не находя себе покоя, ища мира и забвения. Лицо Ронвен стало белым как полотно.
– Ты можешь вызвать его? – повторила она вслед за Элейн.
Адам снова стал вглядываться в неведомое. Сжав руки в кулаки в длинных, болтающихся рукавах, он весь напрягся и сквозь зубы бросил Элейн:
– Если вы этого так хотите.
Элейн упрямо кивнула головой:
– Я хочу знать истину. Я должна знать, почему он солгал мне.
