Элейн отрицательно повела головой:
– Ты поправишься.
– Нет, – закрыв глаза, он протянул к ней руку. Элейн не сразу взяла ее в свою. – Я хочу кое-что тебе сказать, – продолжал он с трудом. – Есть тайна, которая меня мучает.
– Для этого здесь священник. – В углу комнаты уже ожидал капеллан из домашней часовни, чтобы соборовать умирающего.
– Нет, нет, ему я исповедуюсь потом. – Он еле ворочал языком. Сначала я хочу кое в чем тебе признаться, чтобы умереть с легкой душой.
– В чем ты хочешь признаться? – Странно, но Элейн не испытывала большой горести. Почти четырнадцать лет она делила с ним одно ложе и научилась терпеть его; иногда он ей чем-то нравился, но по большей части она не чувствовала никакой привязанности к нему и никогда его не любила. Уважала и подчинялась, и только.
– Это касается Роберта де Куинси, твоего мужа. – Малкольму не хватало дыхания, и он какое-то время не мог говорить. Элейн молчала. – Когда я прискакал за тобой, я думал, что его убили. Потом я узнал, что он жив. Я… Я отдал приказание его убить.
– Понятно, – бесстрастным голосом отозвалась она.
– Твоя няня исполнила мою волю, – продолжал он тихо. – Жажда убийства у нее в крови. – Он попытался ухмыльнуться, но задохнулся от кашля. – Она опасная женщина.
Элейн как будто его не слышала: ее глаза были прикованы к побелевшему лицу Колбана.
– Элейн, – слабым голосом проговорил Малкольм. – Ведь ты простишь меня? Я сделал это ради тебя.
Пальцы его выскользнули из ее руки, и она не сделала попытки снова сжать его руку. Встав, она долгим взглядом посмотрела на него и отвернулась.
– Элейн, умоляю тебя. – Он сделал усилие оторвать голову от подушки. – Умоляю, вернись. – В его голосе послышались рыдания.
Она постояла еще некоторое время на пороге комнаты, пока кто-то из слуг не открыл перед ней дверь. Тогда она вышла и стала спускаться по винтовой лестнице вниз, ни разу не обернувшись.
Два часа спустя Колбан отыскал ее в конюшне. Глаза у мальчика были заплаканы.
– Все кончилось?
Он кивнул.
– Священник выслушал его исповедь? – В голосе Элейн слышалась боль.
Колбан снова кивнул.
– Мама, это правда? Я – незаконнорожденный?
Элейн нахмурилась. Обняв сына за худые плечи, она сказала ему:
– Нет, ты был рожден в браке. Я была обвенчана с твоим отцом по всем канонам… Даже дважды. То, что ты являешься законным нашим сыном, было подтверждено церковью, королем и королевским советом Шотландии. Теперь ты – граф Файф, Колбан, и никто не смеет это оспаривать. Однако мне кажется, что сначала ты должен достичь совершеннолетия, чтобы король мог подтвердить перешедший к тебе титул. – Она устало улыбнулась. – Да упокоит Бог душу твоего отца. Надеюсь, он вымолит у Господа прощение за свои грехи.
– Почему он женился на тебе? – Колбан смущенно переминался с ноги на ногу.
– Потому что он любил меня.
– А ты когда-нибудь любила его? – У сына в глазах была боль. Элейн хотела было солгать ему, но у нее не получилось.
– Нет, я никогда не любила его.
– А нас ты когда-нибудь любила?
– О Колбан! – Она горько улыбнулась. – Конечно, я вас любила! В вас была вся моя жизнь. Только ради вас я и жила. – Подумав, она продолжала: – Когда я потеряла Джоанну и Хавизу, я думала, что умру от горя. Но у меня появился ты, а потом твой брат. Вы для меня – все на свете, Колбан, все, все!
– А Дональд Map? – спросил он почти шепотом.
Она вздохнула. Должно быть, Макдафф успел передать ему слова отца.
– Любовь сама находит нас, Колбан. Люди просто влюбляются друг в друга, и тут уж ничего не поделаешь. Так бывает: ты свободен, сам себе хозяин, твоя судьба, казалось бы, в твоих руках, но вдруг что-то с тобой случается, и ты порабощен и больше не принадлежишь самому себе. Но от этого моя любовь к тебе и к Макдаффу не становилась слабее. Этого не будет никогда. – Элейн взяла его руки в свои. – Поверь мне. Ты теперь женат и знаешь, что любовь, которую испытывают друг к другу мужчина и женщина, отличается от любви, которую испытывают родители к своим деткам. – Она улыбнулась.
– Мне кажется, моя любовь к Анне не похожа на любовь между мужчиной и женщиной, как ты ее описываешь, – грустно признался он.
– Это придет. Ты ее полюбишь. – Она не допустила, чтобы в ее голосе прозвучала тревога; она давно предчувствовала что-то неладное в отношениях молодых супругов. – Бедный Малкольм. Пойдем, нам предстоят большие хлопоты.
– Мама, погоди. – Колбан не сдвинулся с места.
– В чем дело?
– Ты уедешь с ним?
Она решила на этот раз не притворяться.
– Не знаю, что будет дальше, – тихо ответила она. – Я ничего не знаю.
XVII
Крышка сундука захлопнулась. Феникса там не было, он пропал. Элейн повернулась, чтобы пойти к себе в спальню, но остановилась. На пороге стояла Ронвен.
– Что-нибудь ищешь, моя милая?
– Мой расшитый поясок. Его нет в комоде.
– Он на вешалке, его там оставила Мэг. Если ты не заметила его там, значит, у тебя слабеет зрение. – Ронвен подошла ближе. – Но ты ведь не собираешься надеть его с траурным платьем на похороны милорда?
Феникс был уже там, где ему и надлежало быть, – под пуховой периной в спальне у Элейн. Этой ночью, а затем все ночи подряд король будет утешать ее госпожу.
Глава двадцать четвертая
I
Фолклендский замок
Спустя две недели после похорон Малкольма в Фолкленд приехал Дональд. Элейн принимала его одна в своей небольшой светлице в Большой башне. Целуя ей руку, он поднял на нее глаза и произнес:
– Ты знаешь, зачем я здесь.
Сердце у нее взволнованно забилось, она не могла произнести ни слова. Элейн изголодалась по его ласкам и боялась, что не выдержит и сама бросится ему на шею. Но что бы ни предсказывал Адам, она должна была дать Дональду понять, что с ним у нее нет будущего. Последнее время Александр постоянно находился при ней. Он обитал в замке, повсюду следовал за ней и проводил на ее ложе ночи; пока не было Дональда, с нею был Александр, сильный, как никогда прежде. Он присутствовал и теперь, витая где-то рядом.
Дональд прижал Элейн к себе. Он жадно целовал ее, отвечая на ее страстные поцелуи. Но, неожиданно отстранив ее, он объявил:
– Я приехал просить тебя стать моей женой.
– Дональд… – в смятении прошептала она.
Элейн чувствовала, как боль и отчаяние разливаются вокруг нее в полутемной комнате.
– Ты ведь выйдешь за меня замуж, правда?
