Дональд, обернув платье вокруг талии, беспомощно посмотрел на нее. Его пояс с клинком и плащ лежали в пыльном углу, и он не мог достать их, а до смерти перепуганная Катриона, лежавшая на нем, мешала ему подняться.
– Ронвен! – хрипло зашептал он. – Ты не понимаешь!
Он пытался оттолкнуть Катриону, но та не могла двинуться, парализованная страхом.
– Пожалуйста, Ронвен, подожди. – Его взгляд метнулся в угол, где лежало его оружие, а затем вернулся к сверкающему клинку в руках Ронвен.
– Я ждала слишком долго, – мягко сказала старуха. – Вы не дали миледи ничего, кроме боли и обиды. Вы ничтожество. Роберт де Куинси – и тот был рыцарем. – Она улыбнулась и, крепче сжав клинок, замахнулась.
Дверь резко распахнулась.
– Ронвен, нет! – Крик Элейн на мгновение остановил Ронвен, но старуха лишь секунду была в замешательстве.
– Так должно быть, милая, я должна это сделать. – Она снова подняла руку. – Он предал тебя. Этот негодяй недостоин жить. Я должна вернуть тебя твоему королю. Я выполню это несмотря ни на что.
Когда старуха потянулась к Дональду, Элейн рванулась вперед, вцепившись в руку Ронвен, державшую нож. Дверь снова хлопнула от сквозняка. Только тусклый свет от лампы, принесенной любовниками, освещал происходящее.
– Ты не можешь его убить! Ты не имеешь права, я тебе запрещаю! – Элейн рыдала, крепко сжимая запястье Ронвен. Как она могла сделать такую глупость – разрешить Ронвен вернуться в Килдрамми? Почему она сразу не заметила, что та совсем выжила из ума? Почему так долго позволяла дурачить себя?
– Брось нож! Ради Бога, брось!
– Я должна это сделать, милая. – Несмотря на то что они боролись, голос старухи остался удивительно спокойным. – Я должна вернуть тебя королю, должна.
Старуха переводила дух, пока Дональд, наконец пришедший в себя, не поднялся на колени, одной рукой прикрывая наготу. Молниеносно освободившись от хватки Элейн, Ронвен, как зверь, бросилась на него, вонзив нож ему в плечо.
Элейн снова схватила ее руку.
– Нет! – закричала она, видя, как у Дональда пошла кровь. – Ради Бога, не надо!
Женщины боролись, соскользнув на пустые мешки. Глаза Ронвен были пусты; губы плотно сжаты. Освободившись, она вновь попыталась броситься на Дональда. Для своих лет старуха обладала поразительной силой, а Элейн еще не успела отдышаться после стремительного подъема по лестнице. Но силы, похоже, начали оставлять Ронвен. Элейн по-прежнему сжимала руку старухи, стараясь отвести нож подальше от Дональда и чувствуя, как слабеет рука Ронвен.
На мгновение воцарилось молчание, старуха отступила с удивлением на лице. Она открыла рот.
– Ты убила меня, милая, – прохрипела она. – Глупое дитя, я же делала это для тебя. – Она рухнула на колени. Струйка крови появилась в уголке ее рта. Нож был намертво воткнут ей в грудь; она откинулась назад, на мешки. Элейн облокотилась на стену, пытаясь отдышаться, слезы ручьями текли по ее лицу. Катриона схватила свои вещи и выбежала из комнаты.
– Она мертва? – наконец прошептала Элейн. Ее голос потерялся в вое ветра.
– Да, – Дональд закусил губу, – она мертва. – Выдернув нож, он бросил его на пол.
Дональд подошел к жене, пытаясь обнять ее, но Элейн оттолкнула его.
– Не прикасайся ко мне!
– Элейн! – Он опустил руки. – Я знаю, тебе больно, но…
– Но что? Я застала тебя развлекающимся с другой женщиной и…
– Это ничего не значит.
– Это ничего не значит?! А зачем ты тогда это делал? – Она была на грани истерики. – Я едва не потеряла ребенка, пытаясь проследить за Ронвен, чтобы спасти тебя, и теперь, теперь… – она захлебывалась слезами, – теперь она мертва, и это я убила ее.
– Дорогая, ты спасла мне жизнь.
– Я убила ее!
Ронвен лежала с широко раскрытыми глазами, словно смотрела в пустой потолок.
– Я убила ее… – Элейн вытянула руки, с отвращением глядя на них.
– А скольких людей она убила за свою жизнь, Нэл? – осторожно спросил Дональд. Он уже не пытался обнять жену. – Tы сказала мне, что она призналась в убийстве Роберта де Куинси. Говорила, что подозреваешь ее и в убийстве других, которых она отравила: Джона Честера, жены Александра, возможно, даже самого Малкольма! Боже мой, Элейн! Она чуть не убила меня! – Он поднес руку к плечу, на котором его одежда были красной от крови, и показал жене окровавленную руку. – Ты понимаешь, что эта женщина могла бы погубить всех твоих мужей? Одному Богу известно, почему ты позволяла ей быть рядом с тобой!
С минуту они стояли, молча глядя на тело Ронвен. Элейн отвернулась.
– Но она любила меня! – прошептала она. – А я убила ее.
– Она была опасной сумасшедшей старухой, Элейн. – Дональд устало подобрал пустой мешок и набросил его на лицо и плечи Ронвен. – Пойдем отсюда.
– Кому-то надо остаться с ней.
– Я распоряжусь. – Он взял фонарь. – Как ты узнала, куда надо идти?
– Я обыскала всю башню.
– А ты знала, что она собиралась сделать?
Элейн кивнула.
– Она что-то говорила на этот счет еще в Уэльсе. Она сказала, если ты еще раз заставишь меня плакать, она убьет тебя.
– А я заставил тебя плакать. – Лицо Дональда выражало глубокое раскаяние.
– Сегодня я поняла, что ты снова будешь с этой женщиной, и знала, что на этот раз ты не вернешься. – Она зло и беспомощно пожала плечами. – Мы оба знали, что когда-нибудь это произойдет. Что я стану старой.
Элейн склонилась над Ронвен и осторожно отодвинула мешок.
– Старой?! – Дональд покачал головой. – Как ты можешь быть старой? Ты носишь моего ребенка!
– И это делает меня непривлекательной для тебя. Я понимаю.
Она прикоснулась к лицу Ронвен, осторожно закрывая ей глаза. Затем, собрав все достоинство, она гордо повернулась и направилась к двери. Потрясение бросило ее в дрожь.
– Пожалуй, я пойду лягу.
– Элейн. – Его голос остановил ее. – Я люблю тебя. Эта шлюха ничего для меня не значит.
Она грустно улыбнулась.
– Спокойной ночи.
Он не пошел за ней. Когда уже на лестнице Элейн обернулась, он стоял и смотрел на тело Ронвен.
Глава двадцать седьмая
I
Замок Килдрамми. 1269
Дочь Изабелла родилась у Элейн в конце мая. Радуясь этому событию, муж подарил ей золотую филигранную цепочку. Дочери же в качестве подарка на крещение он подарил серебряную шкатулку.
Никто и не вспоминал о событиях дня Святого Валентина. Ронвен похоронили без отпевания, в неприметной могиле в лесу, к северу от замка. Когда снега наконец стаяли, четверо крестьян из деревни опустили тело в землю. Элейн попросила Морну посадить цветы на могиле и прочитать молитву за упокой души. Катриону с мужем отправили в Абердин, дав им достаточно денег для основания там новой пекарни.
