– Пойдем, погуляем немного. Я покажу тебе дворец. Ты должна увидеть все, здесь столько интересного! Хочешь увидеть парадный зал, где завтра будут судить этого Уоллеса?
Изабель удивленно уставилась на него.
– Ты говоришь об этом, как о каком-то представлении.
– Так оно и есть. Это будет самое интересное событие за последние месяцы!
Потрясенная до глубины души, Изабель сжала его руку.
– Дункан! Ты понимаешь, что говоришь? Сэр Уильям сражался за нашу страну! За нашу свободу от... от... – Она оглянулась. – От Англии и короля Эдуарда. – Она понизила голос почти до шепота.
Дункан испуганно выдернул свою руку.
– Ради всего святого, не говори таких слов! – Он в страхе оглянулся. – Его милость – сюзерен Шотландии. Каждый, кто воюет против него – предатель...
– Дункан, как ты можешь говорить такое? Ты, граф Файф!
– Конечно, могу. Ты ничего не понимаешь, сестра. – Он осторожно высвободил свою руку. – Так ты идешь со мной? – переменил он тему разговора. – Хочешь увидеть Вестминстер или нет?
Она медленно последовала за ним по коридорам и переходам к парадному залу Вестминстера, куда им удалось незаметно проскользнуть, смешавшись с толпой рабочих, которые устанавливали скамьи для предстоящего суда. На возвышении уже стояли стулья для судей. Изабель с благоговейным ужасом взирала на высокие дубовые опоры, удерживающие на себе свод, уходивший, казалось, в самое небо и терявшийся в полумраке. Даже в Париже она не видела такого огромного зала. Мимо нее двое мужчин протащили козлы, и ей пришлось отойти в сторону. На минуту они с братом потеряли друг друга. Изабель стала с беспокойством озираться по сторонам и почти сразу увидела его – пестро одетого смешного мальчика, который стоял, прислонившись к стене и положив руку на бедро. На его губах играла высокомерная улыбка.
Пробравшись к брату, Изабель с вызовом посмотрела ему в лицо.
– Когда ты возвращаешься в Шотландию, Дункан?
– В Шотландию? – удивленно переспросил он. – Еще не скоро... Изабель, здесь центр мироздания! Когда король умрет... – Он понизил голос, бросив быстрый взгляд по сторонам. – Когда старик умрет, принц Эдуард станет королем, и тогда я буду пользоваться большим влиянием при дворе.
– Ты? – Изабель не смогла скрыть презрительной усмешки. – Ты всего лишь мальчик!
– Принц Эдуард любит мальчиков! – Дункан дерзко посмотрел на сестру.
Изабель вздрогнула.
– Пресвятая Богородица! – прошептала она. – Значит слухи о Эдуарде Карнарвоне
[3]
верны?
– Какие слухи? – Дункан удивленно поднял бровь и самодовольно ухмыльнулся. – Как шокирована графиня Бакан!
Изабель, побледнев, направилась к дверям зала.
– Я хочу вернуться в свою комнату...
– Ну перестань! – Дункан внезапно стал серьезным. – Я пошутил. Мы – друзья, только и всего. Он ведь ненамного старше меня! – Он выжидающе посмотрел на нее, опять став мальчиком, несмотря на весь его высокий рост.
Изабель нахмурилась.
– Так не шутят...
– Пожалуйста, пойдем. Я покажу тебе гробницу Святого Эдуарда. – Он взял ее за руку. – Аббатство совсем рядом. Такой красоты ты в Шотландии не увидишь, уверяю тебя!
Снаружи воздух был тяжелым от пыли. Они вновь шли по шумным, многолюдным аллеям и переходам, пока не оказались в аббатстве Святого Петра, где бесконечная вереница пилигримов тянулась к гробнице Святого Эдуарда Исповедника, чтобы поклониться его праху. Стоя в тени крытой галереи, вдали от ослепительного солнечного света, Дункан опять взял Изабель за руку. Он сдержанно улыбнулся.
– Я не хотел шокировать тебя, Изабель, – шепотом сказал он. – Я не один из мальчиков Эдуарда. Вовсе нет. Я – не педераст. – Он опустил взгляд на свои запыленные туфли. – На самом деле, – он поднял на нее глаза и вдруг широко улыбнулся, – я помолвлен с Мари де Монтермер, дочерью нашего кузена Гилберта. Мы поженимся на будущий год, когда святая церковь нам даст разрешение на брак, и если леди Глостер согласится.
По дороге им повсюду попадались лавки, торгующие сувенирами: крошечными склянками со святой водой, кусочками креста, на котором распяли Иисуса, обрывками плаща Святого Томаса и осколками его берцовой кости, золотыми медальонами, миниатюрными реликвариями, четками и повязками пилигримов. На одном из прилавков Дункан купил свечи для себя и сестры, чтобы поставить их в гробнице, и золотую брошь с эмалью, которую он осторожно приколол на плащ Изабель. Вокруг кричали до хрипоты торговцы, зазывая покупать свои товары; каждый старался переманить покупателей у соседа. У ворот монастыря толпились усталые путники в запыленных плащах.
Добравшись наконец до калитки в огромных воротах из резного дуба, Дункан вошел в полумрак монастыря, увлекая за собой сестру. Из-за перегородки доносились голоса монахов, читающих молитву; звуки поднимались вверх, эхом отражаясь от сводов. В воздухе пахло ладаном и свечным воском. Медленно двигаясь в широком беспорядочном потоке паломников, брат с сестрой направились на восточную сторону, к гробнице. Изабель изумленно озиралась вокруг. В аббатстве было действительно очень красиво: высокие колонны в новом стиле французской готики поднимались вверх; светлый камень был раскрашен в разные цвета и позолочен руками целой армии художников, которых привез из Европы отец короля Эдуарда, Генрих III; в окнах сверкали картинки цветных витражей.
Нескончаемая толпа усталых, мокрых от пота паломников, одетых по-разному – от роскошных дорогих одежд, как у Дункана, до лохмотьев и плащей странников, среди которых были больные и калеки, ищущие исцеления у святого, медленно двигалась вперед. Их направляла цепь закутанных в черные плащи служителей, неслышно ступавших по цветным плитам пола.
В часовне, у гробницы, окруженной всяческими атрибутами святого, Изабель вместе с остальными паломниками приостановилась, созерцая изумительную красоту этого места: саму гробницу с золоченым надгробием из резного камня и высокую ротонду над ней. Напор толпы не позволял надолго задерживаться. Вереница людей медленно двинулась дальше. Изабель, как и ее брат, и каждый паломник, пришедший сюда, зажгла свечу и присоединила ее к сотням других, горящих вокруг гробницы. Потом она опустилась на колени и перекрестилась, шепча молитву. Почти сразу же все вокруг задвигались; за деревянной перегородкой продолжали размеренным речитативом звучать голоса монахов.
У алтаря, в нише у восточной стены часовни Дункан остановился. Он перекрестился, потом, схватив Изабель за рукав, увлек ее в тень. Брат и сестра тихо стояли рядом, наблюдая, как вереница паломников движется мимо них в главное помещение церкви. Солнечный свет, проникавший через цветные стекла витража в окне над их головами, образовывал на каменном полу у их ног пестрый узор сверкающих пятен.
