Антония отвернулась, оправляя свой розовый халат.
– Я сварю кофе, – произнесла она напряженным и неуверенным голосом.
Пол откашлялся.
– Клер, дорогая. Я привез тебя сюда ради твоей же пользы. Необходимо, чтобы в это время ты была с людьми, которые тебя любят и желают тебе блага.
– В это время? Что ты имеешь в виду?
– Пока тебе не станет лучше.
– Лучше? – Клер сердито встала. – Пол, со мной не происходит ничего плохого, и я в здравом уме и трезвой памяти!
– Боюсь, дорогая, что это не совсем так. Пожалуйста, не делай глупостей. Все будет гораздо проще, если ты согласишься со мной.
– Соглашусь в чем? В продаже Данкерна? Все упирается в это, не так ли? Ты хочешь принудить меня к этому и тем самым избавить себя от затруднений в Сити?
Пол в отчаянии воздел руки.
– Видите? – Он повернулся к тестю. – Она даже не оценивает адекватно происходящее. Арчи, Антония, вы должны помочь мне, то есть помочь ей! От этого зависит ее рассудок.
– Пол, дорогой, вы уверены в своей правоте? – Антония неловко встала, подошла к Клер и неуклюже обняла ее за плечи.
– Вполне. – Лицо Пола могло служить эталоном уверенности.
– Со мной все в порядке! – Клер раздраженно вырвалась из рук матери. – Это у Пола плохо с рассудком! Что вы собираетесь делать? – Ее голос панически возвысился.
– Помочь тебе, дорогая! Избавить от кошмаров, духов, всех несчастий, что разрушает тебя, и снова сделать тебя счастливой. – Пол не отводил глаз от ее лица. – И все.
– Все? – В ее тоне послышались издевательские нотки. – У всех бывают кошмары, Пол, и множество людей занимается медитацией. Это не значит, что они нуждаются в психиатре! Мне не нужна помощь врача. Я здорова! Я просто хочу немного покоя, и не собираюсь больше с тобой жить. – Голову Клер разламывала тупая боль, и терзало головокружение – от недосыпания.
– Никто не говорит о психиатрах, милая, и ты можешь жить здесь, с нами. – Антония засунула руки глубоко в карманы халата. – Мы позаботимся о тебе, пока Пол разберется со всем остальным. Ни о чем не беспокойся.
– Да и Джефф собирается навестить тебя, Клер. Он поможет. Он хорошо разбирается в бедах, подобных твоей. – Пол одарил ее отеческой улыбкой.
Клер повернулась к нему.
– Джефф? Я не хочу его видеть! С его банальностями, с его святошеской настырностью! Я отказываюсь с ним встречаться! То есть, меня здесь уже не будет, потому что я уеду сразу после завтрака.
– Видите? – Тихо заметил Пол. – Поняли, о чем я говорил? – Он глянул на Арчи. – Почти патологический страх перед церковью.
– Дорогая! – он снова повернулся к Клер. – Джефф тебе поможет.
– Черта-с-два! – Клер встала и решительно направилась к двери. – Не думаю, что мне стоит ждать завтрака. Я уезжаю немедленно. Могу я получить ключ от входной двери?
– Нет! – Пол мигом очутился у выхода из кухни и преградил его. – Ты никуда не поедешь и останешься здесь до приезда Джеффа.
– И как ты помешаешь мне уехать? – Клер остановилась посреди кухни, борясь с подступающими волнами паники. Как же она так влипла?!
– Запру тебя, если понадобится. – Пол скрестил руки. – Пожалуйста, будь благоразумна, тогда в этом не будет нужды.
– Не верю своим ушам! – Клер бросила отчаянный взгляд на мать и отчима. – И вы можете стоять спокойно, видя, как он угрожает мне?
– Клер, дорогая! – воскликнула Антония. – Мы тебя любим, ты должна верить в это...
– И поэтому поступаем так ради твоего блага, – закончил фразу Арчи. – Будь хорошей девочкой и делай то, что велит тебе муж. – Он поспешил отвернуться к плите и снял чайник с огня.
– Садись, Клер. – Пол отступил от двери и подставил стул к жене.
Клер подавила свою ярость и молча села, но мозг ее бешено работал. Она понимала, что Арчи поверит во все что угодно про нее, – Пол, должно быть, легко сделал его своим союзником, но мать!.. Она взглянула в лицо Антонии, на котором читались боль и неуверенность.
Никто, кроме Арчи не прикоснулся к овсяному печенью с медом и тостам, приготовленным Антонией на завтрак. Клер не ела ничего. Пол просто выпил две чашки кофе, потом встал.
– Ради твоей же безопасности, Клер, мы решили, что ты должна оставаться под замком. Как только приедет Джефф, он скажет, что нужно для твоего излечения. Арчи будет выводить Касту со своими собаками, так что о ней не беспокойся. Все входные двери заперты, и если ты захочешь выбраться, то знай, что машина тоже заперта, поэтому, пожалуйста, пусть все будет по возможности цивилизованно и без сцен.
– Ты собираешься держать меня здесь, как в тюрьме! – закричала Клер.
– Чепуха. Ты просто должна посидеть дома, пока не выздоровеешь, как если бы у тебя был грипп или что-нибудь в этом роде.
– Но у меня нет гриппа! – Клер отчаянно тряхнула головой. – Чем, по-твоему, я страдаю, Пол? Кошмарами? Это не дает оснований запирать меня! – Ее руки дрожали. Она из последних сил старалась не дать сорваться голосу.
Пол улыбнулся.
– Я просто говорю тебе правду, дорогая. Не больше и не меньше. А теперь, прошу прощения, я должен позвонить в Лондон. Арчи, я могу воспользоваться вашим кабинетом?
Как только он вышел, Клер вскочила на ноги.
– Мама! Арчи! Ради Бога, неужели вы ему верите?!
Арчи нахмурился.
– Сядь, Клер! Ты должна радоваться, что у тебя есть муж, который так заботится о тебе. На его месте я бы отправил тебя в психушку!
– Арчи, пожалуйста! – Антония обхватила голову руками. – Кажется, у меня сейчас начнется мигрень. О Клер, как ты могла! – Она внезапно разразилась тихими, жалостными слезами, струившимися из-под век, все еще жирных от ночного крема.
– Видишь, Арчи, как ты расстроил маму. Может, дашь мне ключи от машины, чтобы я могла наконец уехать?
Неожиданно Клер ощутила, как в ней подымается неуместное, но непреодолимое желание расхохотаться: это сплошной фарс, этого просто не может быть! Они что, взаправду считают, что смогут держать ее в доме узницей. Она сделала глубокий вдох.
– Ступай в постель и постарайся заснуть, мамочка. К обеду тебе полегчает.
– Так я и сделаю. – Антония подошла к двери. Снаружи, в саду уже было совсем светло. – Арчи, ты справишься?
– Конечно, – Арчи с сомнением покосился на падчерицу.
Сразу, как только мать покинула кухню, Клер взглянула на отчима.
– Арчи, пожалуйста...
– Это для вашего блага, леди. – Он сложил чашки и тарелки в мойку и оставил там. Жена вымоет, когда ей станет лучше. Он повернулся к падчерице. – Мой Бог, Клер! Не представляю, что ты могла так поступать! Мы воспитывали тебя богобоязненной христианкой! Что скажут люди, когда узнают? Черные мессы в Суффолке, Господи, помилуй! – он вздрогнул.
