– Изабель! Иди сюда и покажи мне, что там у тебя, – вдруг сказала она, усаживаясь на узкую каменную скамью. Девочка неуверенно замерла, но услышав спокойные звуки арфы, встала и, взяв что-то на руки, пошла на зов из залитого светом небольшого круга у огня через полумрак комнаты к слабо освещенному месту у окна, где сидела мать. Она неловко присела перед ней и, протянув руки, уронила ей на колени крошечного котенка. Джоанна едва сдержала улыбку при виде напряженного маленького личика и строго посмотрела на дочь. Кто-то вплел ей в волосы небольшой венок из васильков. В нем девочка была похожа на лесную нимфу с шаловливыми глазами.
Женщины у огня с интересом наблюдали за матерью и дочерью. Маленькая девочка робко смотрела из-под длинных ресниц на красивую молодую женщину, которая была ее матерью. Она знала, что Джоанна велела Майри держать ее подальше от себя. Однако Джоанна чуть заметно улыбнулась, увидев, как девочка положила руку на живой комочек меха, лежавший у нее на коленях. Изабель была красивым ребенком, с карими глазами, унаследованным от кельтских предков, в которых сверкали серые искорки.
Задремавшая в тепле, Джоанна очнулась, когда котенок стал энергично царапаться, цепляясь за ее платье. Схватив его, она нетерпеливо сбросила его на пол, куда он приземлился, зашипев от страха и возмущения. Изабель, до сих пор стоявшая рядом и с любопытством наблюдавшая за матерью, мгновенно наклонилась к котенку, взяла его на руки и стала утешать. С нескрываемым возмущением девочка взглянула на мать, но ничего не сказала, и Джоанна не заметила гнева дочери. Она опять вернулась к окну и стала смотреть вдаль, думая о возвращении мужа.
Майри, однако, не пропустила этого выражения на лице Изабель. Забрав девочку назад к огню, Майри грустно покачала головой – ради блага самой же Изабель надо было как-то укрощать ее непокорный нрав. За три года, что она была няней девочки, Майри уже не раз приходилось видеть проявление ее характера.
Майри попала в няньки из деревни, которая находилась высоко в горах в графстве Map. Бабушка графа Файф, которая теперь была графиней Марской, подыскала надежную девушку и прислала ее на службу к Джоанне. Майри была скромной молодой крестьянкой, которую многие считали недалекой. Она тем не менее очень быстро усвоила шотландский диалект, на котором говорили в доме ее новой госпожи, но с девочкой, когда они оставались одни, по-прежнему говорила на своем родном гэльском языке. Изабель, жадной до сказок, быстро схватывающей все новое, было безразлично, на каком языке ей их рассказывали, лишь бы они были интересными и страшными. Рассказчицей Майри была искусной, в сказках ее родных гор присутствовали призраки и демоны, и Изабель с восторгом их слушала. Слуга зажег факелы. Сначала они чадили, никак не разгораясь, потом свет стал ровным. Джоанна последний раз посмотрела в окно и вернулась на свое место у огня.
– Миледи, приближаются всадники. – Мальчик как раз задвигал тяжелые ставни на окне. Джоанна подняла голову, внезапно ощутив сильное волнение.
. – Будем надеяться, что они успеют до темноты, – сказала она как можно спокойнее и повернулась к арфисту. – Сыграй-ка нам что-нибудь веселое, пока мы не удалились в опочивальню.
Изабель инстинктивно чувствовала, что ее мать взволнована, и знала, что та надеется на скорое возвращение отца, но девочке это было безразлично. Несмотря на то, что Изабель была еще мала, она сердцем ощущала равнодушие к ней отца, и это ее обижало.
– Ты что, не собираешься игратъ для нас сегодня? – строго спросила Джоанна арфиста, который по-прежнему лишь перебирал струны. Старик повернул голову на звук голоса графини и открыл было рот, чтобы что-то ответить, но передумал. Вместо этого он начал играть тихую печальную мелодию, извлекая тоскливые звуки из струн своего инструмента, и в них была такая безутешная скорбь, что женщины прекратили свои разговоры и с беспокойством повернулись к старику. Даже Изабель, которая играла с куклой, подаренной ей лордом Баканом, перестала рассматривать экзотический зеленый шелк кукольного платья и подняла голову. Внезапно ее душу наполнило ужасное, необъяснимое чувство опасности, которое она даже не понимала. Встав на ноги, она приблизилась к музыканту и взглянула ему прямо в морщинистое лицо. Тот сразу же почувствовал ее присутствие и улыбнулся, не прекращая играть.
– Перестань играть эту грустную музыку! – вдруг приказала она, но музыкант не обратил на это внимания. – Прекрати! – закричала Изабель и топнула ногой. – Прекрати, прекрати, мне она не нравится. Заставь его замолчать! – с плачем обратилась она к Майри.
Майри поспешно встала.
– С вашего разрешения, миледи, я отведу ее спать, – взволнованно сказала молодая нянька.
Но прежде чем она успела забрать девочку, Изабель наклонилась и оторвала руку старика от инструмента.
– Прекрати! Прекрати! – опять закричала она. Арфа издала последний тоскливый звук, и наступила тишина.
Возмущенная поведением дочери Джоанна встала.
– Отведите ее наверх, – приказала она, – и как следует выпорите! – Она почти со страхом посмотрела на старика: его пальцы осторожно ощупывали арфу, на которой были порваны две струны. Однако, услышав слова Джоанны, он поднял голову и протянул руку к Изабель, которая даже не двинулась с места.
– Не наказывайте ребенка, – тихо попросил он. – Она, только она, поняла то, что я хотел сказать своей мелодией. Не сердитесь, если музыка пробудила страх в ее сердце: я говорил о судьбе и смерти, о долге перед людьми и перед королевством. Даже не поняв все до конца, она ощутила ужас того, что готовит ей жизнь. Ужас, который вы тоже могли бы почувствовать, мадам, ведь вы носите под сердцем сына!
– Сына! – Джоанна прижала руку к животу. – Откуда ты знаешь?
– Знаю.
Она покачала головой, все еще возмущенная и расстроенная происшедшим.
– Но твоя арфа! Она испортила ее!
Мастер Элайас поставил арфу на пол и, оперевшись на палку, поднялся. Направившись к двери, он задержался на мгновение рядом с Джоанной.
– Мою арфу можно починить, графиня, – спокойно заметил он и, не добавив больше ни слова, пошел вперед, нащупывая палкой дорогу. Слуга бросился, чтобы открыть перед ним тяжелую дверь, и старик исчез в темноте лестницы, откуда еще долго доносилось постукивание палки и шуршание его мехового плаща по ступеням.
На некоторое время в комнате воцарилась тишина, потом Майри взяла Изабель за руку.
– Пойдем, моя девочка, – мягко сказала она. – Пойдем в кроватку. – Они молча направились к двери, но тут снизу донесся звук быстрых шагов и звон шпор.
Майри прижала девочку к себе и остановилась. Побледневшая Джоанна встала, дыхание ее стало прерывистым; волнение нарастало по мере того, как шаги приближались. Остальные женщины тоже вскочили, испуганно переглядываясь. Майри обняла Изабель за плечи, как бы защищая ее и с тревогой смотрела на графиню, чьи белые пальцы напряженно сжимали спинку стула. На пороге появились двое мужчин одетых в ливреи слуг графа Файф, но платья их были порваны и покрыты грязью и пылью.
