Пол резко высвободился.
– Всем нужны деньги, Клер. Данкерн ничего не стоит, – отрывисто бросил он.
Несколько мгновений она, потрясенная, молча смотрела на него, потом отвернулась и подошла к окну, из которого за крышами соседних домов можно было разглядеть залив Ферт-оф-Форт.
– Ну для меня он очень много значит, – прошептала она. – Все. Неужели ты не понимаешь? – Она порывисто обернулась. – Он принадлежал нашей семье в течение семисот лет!
– Тогда, вероятно, Джеймс тоже захочет владеть им. Ведь именно он является наследником дворянского титула, на который претендует ваша семья, а не ты. – Пол был намеренно груб.
– Пол! – воскликнула она.
– Конечно. Или ты отстаиваешь это право как старшая в семье? Может быть, мне следовало взять твою фамилию, когда мы поженились? – Его голос был полон сарказма.
– По крайней мере, этим именем можно гордиться! – бросила Клер ему в ответ. Она продолжала говорить, уже не выбирая выражений. – В конце концов, кто ты такой? Третий сын в семье, которая не знает своих предков даже до второго колена! Я никогда не могла понять, почему ты так жаждешь иметь наследника. Ему нечего наследовать после тебя!
– Кроме состояния, ты хочешь сказать? Состояния, о котором все говорят, – ледяным тоном произнес Пол.
Клер пристально посмотрела на него, раздраженно почувствовав, что готова расплакаться. Чтобы скрыть это, она опять повернулась к окну и сделала вид, что рассматривает крыши домов и чаек, парящих над ними. Она вся поникла.
– Кроме твоего богатства, – как эхо повторила она.
– Вот именно. По крайней мере, теперь я знаю, что ты обо мне думаешь, – спокойно продолжал он. – Могу я спросить, почему ты снизошла до того, чтобы выйти за меня замуж?
– Ты знаешь, почему я вышла за тебя! – Она не повернула головы. – Я любила тебя.
– Любила, понимаю. А не «люблю».
– Люблю конечно! Пол, в чем дело? Что с тобой? Почему ты такой? – Клер отошла от окна и встала перед мужем.
Он пристально посмотрел на нее. Ее бледное лицо с выразительными серыми глазами в обрамлении темных волос всегда поражало его своей хрупкой красотой настолько, что у него захватывало дух. Но эта внешняя хрупкость была обманчивой. Клер была твердой как скала, хоть и часто вела себя излишне эмоционально. Он заметил следы слез у нее на щеках и почувствовал раскаяние – он не хотел причинять ей боль, но разочарование было слишком велико. Боже правый, как он рассчитывал на эти деньги! Они были жизненно необходимы ему. Это был единственный способ выбраться из того ада, в котором он оказался. Он почувствовал, как при одной мысли о том, что случилось, у него взмокли ладони, и стал поспешно снимать пиджак.
– Если мы хотим встретиться с остальными в баре перед ленчем, то нам надо собираться, – отрывисто сказал он. – Без сомнения твой братец захочет поставить бутылку-другую, чтобы отметить свое неожиданно свалившееся наследство.
– Пол...
– Нет, Клер. Ничего не говори. Больше ни слова. Ты уже и так сказала достаточно. – Сняв галстук, он бросил его на кровать и скрылся в ванной, громко хлопнув дверью.
Клер молча посмотрела ему вслед. Она почувствовала, как ее начинает пробирать дрожь. Ее вдруг поразило чувство одиночества, как будто она внезапно оказалась в комнате с чужим человеком. С человеком, которого в какое-то мгновение даже испугалась.
Ее взгляд упал на туалетный столик, куда Пол бросил ключи от машины. Она быстро взяла их и, с опаской поглядывая на дверь ванной, вышла из комнаты и поспешила к выходу.
Жмурясь от яркого полуденного солнца, Клер смотрела на руины замка. Позади нее тихо урчал мотор зеленого спортивного «ягуара», оставленного на обочине дороги. Прохладный ветер доносил запах моря, смешанный с ароматом диких роз, вившихся по развалинам серых стен.
Клер медленно прошла по выступу скалы и осторожно глянула вниз. Вероятно, лет сто назад в широком проломе между стен было сделано ограждение, потом камни со стороны моря начали падать вниз, и теперь полуразрушенное ограждение висело над пропастью. Клер смотрела на воду, серо-голубую и тусклую, холодную даже под ослепительным июньским солнцем, и следила за полетом чаек над морем. Птицы оглушительно шумели; на скалах сидели моевки, их крики эхом отзывались в гранитных стенах башни; где-то в развалинах кричала галка; черный дрозд прятался на вершине рябины, растущей между стен в том месте, где раньше стояла часовня.
Замок был безлюден. Стоявший в стороне от туристических маршрутов, он был известен лишь постояльцам местной гостиницы, которые посещали его, а их было немного даже летом. Клер оглянулась на каменные стены гостиницы «Данкерн», выглядывавший из-за широкой полосы берез и елей. Гостиница давно не приносила дохода, и Клер это знала, но у нее не хватало духа изменить существующее положение вещей. Она любила Данкерн за тишину и покой, любила его очертания на фоне низкого контура далеких холмов. Процветающая гостиница в миг разрушила бы эту первозданную атмосферу.
Клер не спеша пошла по траве. На участке между стенами кто-то скосил ее так, чтобы было легче пробираться к развалинам – вероятно, Джек Грант из гостиницы, предположила она. Она хотела бы переночевать там, прежде чем возвращаться в Эдинбург. Это дало бы ей и Полу время немного остыть. Клер не могла заставить себя поехать назад в Эрдли. Особенно теперь, когда он принадлежал Джеймсу.
Она уже больше не дрожала – ее боль и гнев прошли, пока она с сумасшедшей скоростью гнала по шоссе, не заботясь о том, что ее может остановить полиция. Но она по-прежнему была напряжена и расстроена после официального оглашения завещания, когда она явственно почувствовала, что была единственным человеком в комнате, кто по-настоящему искренне оплакивал Маргарет Гордон.
Клер вздрогнула и стала озираться по сторонам, когда на траву рядом с ней упала тень, но никого не было, только ветер раскачивал тонкие ветви березы. Она медленно пошла вдоль стен, время от времени прикасаясь рукой к теплым серовато-розовым камням, как будто приветствуя их и вступая во владение ими. Пробравшись сквозь чертополох и густую траву к каменным ступеням, она осторожно поднялась на полуразрушенный второй этаж центральной башни. Пол здесь давно обрушился, и отсутствовали две стены, но высокое стрельчатое окно, смотрящее в сторону моря, осталось нетронутым временем, она добралась до него и остановилась, положила руки на нагретый солнцем подоконник и замерла, глядя вдаль, На воду уже опускался туман, в блеске солнечных лучей он казавшийся перламутровым.
Футах в двадцати внизу она заметила мужчину, наблюдавшего за ней со стороны развалин восточной башни. Клер инстинктивно отпрянула в тень. Это, должно быть, постоялец из гостиницы, предположила она. Она украдкой стала рассматривать его, отметив выцветший свитер цвета хаки, поношенные вельветовые брюки и видавший виды бинокль, висевший у него на шее. Мужчина был высокий, светловолосый, с несколько грубоватыми чертами лица типичного шотландца, но весьма привлекательный. На вид ему можно было дать лет тридцать с небольшим. Его присутствие мешало Клер, она почувствовала раздражение – ей хотелось побыть здесь одной. Резко повернувшись, она стала спускаться по ступеням, чувствуя, что он следит за каждым ее шагом. Интересно, что он подумал о ней, лазающей по развалинам и при этом одетой в строгое темно-синее шелковое платье и туфли на высоких каблуках. Только прическа ее уже не была идеальной: ветер растрепал волосы.
