Рекс смотрел на дно стакана. Он, кажется, не слушал ее. Оставив жалюзи, он повернулся и, двигаясь, словно во сне, подошел к своему «дипломату», открыл его и вытащил калькулятор. Его лицо разгладилось. Мэри с грустью наблюдала, как он нажимает кнопки.
– Что ты делаешь? – спросила она.
Не ответив, он уселся за стол и, придвинув к себе листок бумаги, стал выписывать колонки цифр. Затем улыбнулся и протянул руку к телефону.
– Кому ты звонишь? – Мэри взяла графин и налила себе еще виски.
Рекс проигнорировал ее вопрос. Он набрал номер.
– Ройленд, это вы? Я буду в Лондоне шестого. – Он помолчал, слушая, что говорил ему Пол. Потом улыбнулся. – Так-то оно так, но не совсем. Цена упала на десять тысяч. А если мы не подпишем договор шестого, она упадет еще, приятель. – И он бросил трубку.
– Рекс? – Мэри повернулась к нему. – Какая цена? О чем ты говоришь?
– Цена Данкерна. – Он поднес к ее лицу листок с цифрами. – Дома моих предков. Я сам куплю его.
Бар в гостинице Данкерна был переполнен. Нейл, удовлетворенно обведя взглядом собравшихся, уселся на высокий табурет у стойки, чтобы ею было видно всем присутствующим и поднял руки, прося тишины.
– Дамы и господа! Во-первых, я хочу поблагодарить Джека Гранта, позволившего нам собраться в его гостинице. Это самое подходящее место, потому чгго здесь лучше, чем где бы то ни было, станут ощутимыми перемены, которые принесет с собой разработка нефти в Данкерне. – Он обвел взглядом зал. Теперь его слушали все. – Как вам известно, ходят настойчивые слухи, что «Сигма», одна из американских компаний, имеющая филиалы в Лондоне и Абердине, предпринимает попытку купить Данкерн: гостиницу, бухту, деревню, замок. Я ездил в Лондон пару недель назад и лично разговаривал с Клер Ройленд. Она подтвердила, что такое предложение действительно было сделано. – Он помолчал. Лица вокруг него выражали негодование, гнев, вежливое внимание, озабоченность. Теперь он должен добиться, чтобы каждый мужчина, каждая женщина, каждый ребенок в Данкерне почувствовали одно и то же: твердое желание бороться.
– Многие из вас были знакомы с Маргарет Гордон. Я знаю, она часто приезжала сюда; ее волновали дела Данкерна, хотя она и не жила здесь. Маргарет Гордон любила это место. Разве она согласилась бы, чтобы его продали?
Ему нравилась эта часть его работы. Выступать перед аудиторией, убеждать людей, привлекать их на свою сторону, приводить в неистовство – даже такую молчаливую публику, в основном рыбаков и их жен, нескольких фермеров да двух-трех новых жителей, недавно поселившихся в деревушке на берегу.
– Гордоны жили в замке в течение четырехсот лет до тех пор, пока английское правительство не разрушило его в сорок пятом году. Но и тогда они душой оставались здесь. – Нейл не повышал голоса. Он знал: именно так надо взывать к их патриотизму, к англофобии, которая легко пробуждается в сердце любого шотландца. – Они никогда не переставали любить это место. Они хранили верность своим предкам, как и Маргарет Гордон!
Люди вокруг него зашумели; он ридел, что они соглашаются с ним. За стойкой бара Джек Грант, сложив руки на груди, стоял, прислонившись к стене.
– Но Маргарет Гордон сделала одну ошибку, – мрачно продолжал Нейл. – Она оставила недвижимость своей внучатой племяннице, Клер. Да, ребенком Клер часто приезжала в Данкерн. Она любила бывать здесь. Она чувствовала то, что связывало ее предков с этой землей в течение почти тысячи лет. Но потом она уехала и вышла замуж за англичанина. – Он выдержал красноречивую паузу. – Она покинула Шотландию и забыла Данкерн. Маргарет Гордон считала, что наследство будет в безопасности в руках Клер Ройленд. Но она ошиблась. – Он обвел взглядом аудиторию. – Клер согласилась продать землю!
Все на секунду замерли, потом люди возмущенно зашумели. Нейл позволил им немного выговориться, потом поднял руку, призывая к тишине.
– Это правда, друзья мои. Мне очень жаль. Теперь у вас может возникнуть вопрос: какое мне дело до всего этого? На это есть две причины. Во-первых я, так же как и вы, люблю это место. – Он помолчал. – Я приезжал сюда ребенком; я бывал здесь студентом. – Он заговорщически улыбнулся. – Я ставил палатку на скалах и наблюдал за птицами, и мне несколько раз случалось видеть Маргарет Гордон. Во-вторых, я в настоящее время являюсь руководителем шотландского отделения «Стражей Земли» – экологической организации, которая будет координировать борьбу с «Сигмой», борьбу, в которой каждый из нас, здесь присутствующих, должен принять участие. – Нейл замолчал, переждав аплодисменты и восторженные возгласы, потом продолжил: – Я знаю, что главный аргумент, который выдвинет «Сигма» в свою пользу, будет заключаться в том, что разработка нефтяного месторождения принесет работу и деньги в этот район. – Он опять помолчал. – Добыча нефти, которая уже ведется в Шотландии, показала всем, что работу на буровых получают не те, кто живет в этих местах. Преимущества, о которых говорят директора «Сигмы», получим не мы с вами. Выгоду из добычи здесь нефти извлекут только две стороны: «Сигма» и правительство Англии. И только один человек разбогатеет – Клер Ройленд! – Он перевел дух и сделал паузу, на протяжении которой ни один звук не нарушил тишину. Решив, что его слова дошли до слушателей, он продолжал: – А теперь, – он улыбнулся заговорщической улыбкой, которая, казалось, была обращена непосредственно к каждому в зале, – теперь я хочу открыть предварительное собрание. Принимаются любые предложения и идеи, которые могут помочь нам в нашей борьбе, а для воодушевления будет работать бар; все напитки за счет «Стражей Земли»!
Он слез с табурета под громкие восторженные крики, а Джек Грант приступил к своим обязанностям.
Часы уже показывали одиннадцать, когда последний посетитель покинул бар. Нейл вышел из гостиницы через черный ход и медленно направился по дорожке в сторону рощицы, отгораживающей Данкерн от моря. За деревьями виднелись развалины замка.
Ночь была ветреной, холодной и безлунной. Лишь одна-две звездочки проглядывали в разрывах тяжелых туч. Нейл почти наощупь пробрался к замку и положил руку на разрушенный временем камень обращенной к морю стены, прислушиваясь к шуму волн внизу. Время от времени он различал в темноте белую пену набегавшей на волнорез волны. Воздух был пропитан солью; земля под ногами, казалось, вздрагивала от мощных ударов моря – земля, в глубине которой таились запасы нефти.
Изредка брызги долетали до его лица, оставляя на губах вкус соли. Подняв воротник куртки, он присел на камень. Итак, первый тайм сыгран; первые выстрелы по «Сигме» сделаны. Он задумчиво смотрел в темноту. Несомненно, деньги станут большим искушением для местных жителей. Эти люди реально смотрели на вещи. Конечно, они любили Данкерн, но их жизнь была несладкой. Они изведали нищету, которая приходила после неудачного рыболовного сезона. Им не до сантиментов. Говоря с ними, он должен взывать к более глубоким, примитивным инстинктам, а не к разуму. Разум и логику следует оставить для людей из Эдинбурга и Глазго, для читателей английских газет, для себя самого...
