Монахиня, кажется, сбросила вместе с апостольником всю свою строгость. Увидев, что та уже сняла свое черное платье, Изабель с неожиданным волнением расстегнула ворот рубахи. Стянув ее через голову и бросив на песок, она даже застонала от удовольствия. Она замерла на минуту на песке, обнаженная, чувствуя тепло солнечных лучей на своей истерзанной коже и тяжесть волос, упавших на спину, и не замечая в этот чудесный момент свободы странного, застывшего взгляда сестры Элинор. Когда Элинор, все еще одетая в рубашку, медленно встала, Изабель уже бросилась к морю.
Вода была холодной, как лед, но она не помедлила ни минуты. Она вошла в нее, осторожно нащупывая путь на скользких камнях, и продолжала идти до тех пор, пока глубина не увеличилась. Почти сразу же все болезненные ощущения исчезли; она чувствовала лишь прохладное прикосновение воды. Она встала на колени, чувствуя, как вода покрывает ее талию, грудь, плечи, потом опустила в воду разгоряченное лицо, ощущая, как холодная чистая вода колышет волосы.
Подняв голову, она засмеялась, расплескивая воду вокруг себя.
– Почему бы вам тоже не искупаться? Это так чудесно! – крикнула она и помахала Элинор рукой. Волны вокруг Изабель весело набегали на гладкие камни, выбрасывая на берег морские водоросли.
Сестра Элинор, все еще в рубашке, продолжала в нерешительности стоять на песке. Приподнявшись из воды, Изабель снова позвала ее:
– Идите сюда! Здесь так хорошо! – Вода стекала по ее обнаженному телу. Она прикрыла глаза рукой и посмотрела вверх на скалы, но они по-прежнему были безлюдны; только чайки кричали и кружились над ними. Элинор шагнула к воде, и Изабель показалось, что она собирается войти в море в одежде, но женщина порывисто повернулась и одним быстрым движением, по-мужски, через голову, быстро стянула с себя рубашку. Изабель скромно отвела взгляд, но недостаточно быстро, чтобы не заметить шрамы, покрывающие тело монахини. Элинор сначала вздрогнула от обжигающего холода воды, но через минуту уже была рядом с Изабель. Ее тело скрывали набегающие волны. Она повернулась лицом к берегу.
– Надеюсь, никто не наблюдает за нами. – В ее голосе звучал испуг.
– Я тоже надеюсь. – Изабель засмеялась. – Вы не боитесь, что будете прокляты? – Она опять опустилась в воду, чувствуя, как та приподнимает и покачивает ее. Изабель так и не научилась плавать.
Элинор пожала плечами. Ее лицо неожиданно застыло.
– Я уже проклята. – Она вздохнула, голос ее звучал печально. – Но я не считаю, что купаться в море – такой уж большой грех.
Изабель поспешно отвернулась. Ее собственные грехи были гораздо тяжелее, чем все, что могла совершить Элинор. Убийство ребенка, смерть Майри; сможет ли она когда-нибудь искупить их? Легло ли на нее вечное проклятье, или власяница, плетка и годы молитв на коленях в часовне Святого Дростана спасут ее от ужасов ада?
Долго оставаться в холодной воде было невозможно. Дрожа, обе женщины выбрались на берег, с опаской поглядывая на стены замка. Элинор вернулась к подножию скалы, которая нависала над пляжем и укрывала ее от взглядов сверху. Здесь она поспешно вытерла свое тело рубашкой, и, влажную, натянула ее на себя, надев поверх платье. Потом расстелила на песке среди камней свою тунику и села на солнце, отбросив с лица мокрые пряди волос. Она решила еще немного побыть с непокрытой головой.
Изабель осталась у воды. Взяв свою тяжелую рубаху, она опустила ее в воду и стала ногами мять и тереть о песок и камни на дне.
Приподняв голову, Элинор следила за ней.
– Она у вас никогда не высохнет, – крикнула, она Изабель.
– Я хочу утопить все блох! – Отбросив мешающие ей волосы назад, Изабель на минуту вьшрямилась и посмотрела на монахиню. Стоя по колено в воде, она, с черными волосами, струящимися по спине, с гладкой, влажной после купания кожей была похожа на грациозную морскую нимфу. Элинор нервно поджала колени и обхватила их руками, расправив подол одежды. Она еще не надела башмаки и чулки.
Изабель не скоро удовлетворилась результатами своей стирки. Наконец, она вышла из воды и, встряхнув рубаху, положила ее на камни сушиться и села радом с Элинор, Солнце уже высушило ее кожу; она чувствовала, как на ней выступила соль.
Элинор по-прежнему смотрела на нее. Она нервно сглотнула вставший в горле комок.
– У меня есть немного бальзама. Можно мне смазать ваши раны?
Изабель кивнула.
– Я не смогу опять надеть это. – Она сжала кулаки. – Ни за что!
– Вам придется... Сестра Юлиана не должна узнать, что вы снимали власяницу! – испуганно воскликнула Элинор. – Послушайте, давайте я смажу вам спину. Боль пройдет. – Она сунула руку в карман туники. В маленьком кожаном мешочке, который она всегда носила на поясе, оказалась склянка со снадобьем. – Ложитесь сюда, на мою тунику. Я смажу вам кожу на спине.
Изабель послушно легла, положив голову на руки. Мазь была прохладной, с приятным запахом, а руки Элинор очень нежными. Почти сразу же зуд от разъедавшей кожу соли прошел. Как в полусне, Изабель чувствовала успокаивающее тепло солнца, и все ее печали стали уходить. Впервые за долгое время ей было хорошо и спокойно.
– Перевернитесь, я помажу вам грудь.
Она едва расслышала сказанные шепотом слова. Она перевернулась на спину и прикрыла рукой глаза, от солнечного света.
Нежные руки продолжали двигаться по ее телу, успокаивая боль от укусов насекомых на плечах и на шее; потом они спустились ниже, касаясь ее грудей и живота; прохладные и мягкие, пахнущие лавандой. Ощущение было очень приятным, восхитительным. Изабель сонно улыбнулась. Элинор, наблюдавшая за ней с пристальным вниманием, увидела эту улыбку, и ее собственное лицо засветилось счастьем. У Изабель было красивое тело. Даже ее худоба, уродливые красные следы от укусов насекомых, от грубого прикосновения власяницы, рубцы от ударов плетки на ее белой коже не могли скрыть молодости Изабель, ее высокой груди, округлых бедер и таинственного очарования этого распростертого на песке тела. Руки Элинор медленно спустились по животу Изабель еще ниже, к ее бедрам. Когда ее пальцы, продолжая втирать целебный бальзам, осторожно коснулись треугольника шелковистых волос, Изабель застонала от удовольствия. Ее тело, разморенное солнцем, усыпляли ритмичные движения рук Элинор. Изабель чувствовала, что плывет куда-то, легкая и беззаботная, охваченная непривычным восторгом, разливающимся по ее телу. Ее дыхание стало учащенным, мышцы ног непроизвольно напряглись. На лице Элинор отражалось возбуждение. Не в силах сдержать себя, она наклонилась к Изабель и поцеловала ее в губы.
Вскрикнув от удивления, Изабель отстранилась и села.
– Элинор! – Ее голос был резок. Она в изумлении уставилась на монахиню. – Что вы делаете?
– Ничего... – Та густо покраснела.
Прикрывая руками грудь, Изабель смотрела на нее с нескрываемым отвращением.
– Нам пора возвращаться, – уже спокойнее сказала она.
