Майк принялся ходить по ковру взад и вперед, потом в задумчивости остановился и нахмурился:
– Простите, но я лично не думаю, что вам вообще следует туда возвращаться, Марк, и продолжать работу над этим фильмом.
– Значит, вы действительно верите?..
– Если честно, я сам не знаю, во что я верю. Но мне становится как-то не по себе. Мне даже делается страшно, если хотите. Это лицо может принадлежать кому угодно! Хопкинсу, доброй колдунье, злой ведьме. Не верю я почему-то, что Хопкинс был намеренно злой человек. Полагаю, он был по-своему искренен и искренне верил в то, что эти бедные женщины были в сговоре с дьяволом. Но какие бы в этом магазине ни были обитатели, их лучше оставить в покое.
– Думаю, Хопкинс был просто свирепым садистом и женоненавистником. Ему нравилось мучить женщин! – сказал Марк задумчиво.
– Нет. – Майк покачал головой. – Нет, он действительно верил, что они сотрудничали с самим сатаной. Он был уверен, что только полное раскаяние и смерть могли спасти их души. Ему совсем не нравилось их мучить. – Он говорил с гораздо большим жаром, чем хотел. – Он ощущал дьявольщину, которую чувствуем мы, и верил, что все эти старые женщины были грешны, как сам ад. – Майк вдруг вытер лоб, с изумлением обнаружив, что он вспотел.
Кажется, Марк этого не заметил.
– Я не убежден и не верю, что вы тоже убеждены в этом. – Он улыбнулся. – Но сколько бы мы ни обсуждали этих старушек или самого Мэтью Хопкинса, ему до сих пор не лежится спокойно в его могиле.
– Возможно. – Майк сел напротив него. – Вы сейчас не записываете мои слова, не так ли?
Марк покачал головой:
– Я не поступил бы так с вами.
– Хорошо. Тогда я буду с вами откровенен. Думаю, что ваше предположение близко к истине. Слишком много людей думают о Хопкинсе. Город не дает ему успокоиться. Он даже указан в путеводителях, на вывесках, в пивных барах, есть его портреты и в музее. Вы снимаете о нем фильм, местная колдунья ворожит над его могилой в церковном дворе. В этом нет ничего хорошего. Дело в том, – Майк покачал головой, – что я сам перед ним в каком-то смысле виноват: начал воскрешать эти пресловутые «вибрации». – Он обозначил в воздухе кавычки. – И тода у меня начались кошмарные сны об этом человеке.
Марк повел бровью:
– Пожалуйста, позвольте мне записать ваш рассказ на пленку. Думаю, это очень важно.
– К сожалению, не могу. Меня уже предупреждали, что епископу это может очень не понравиться.
– Может быть, нам удастся его переубедить?
– Сомневаюсь.
– Есть ли кто-то еще, способный передать мнение церкви для нашего фильма? Полагаю, еще остались люди церкви, изгоняющие дьявола?
Майк улыбнулся:
– Теперь это называется «группа реагирования». И они являются подразделением церкви.
– Тогда позвольте мне поговорить с таким специалистом.
– Я спрошу. Боюсь это все, что я могу для вас сделать. Никаких обещаний я вам дать не могу.
– Мне именно это и надо. – Марк встал и повернулся к двери. – Я тут был в Ипсвиче. Мы планируем сделать еще одну программу для тамошних сериалов. В доках стоит один замечательный старый дом, очень зловещий и ветхий, ужасно фотогеничный. – Марк улыбнулся в нерешительности. – Майк, у меня возникло какое-то странное чувство к магазину Баркера. Должен получиться поистине фантастический фильм, но я хочу, чтобы церковь тоже приняла в этом участие. Страховка, знаете ли, на всякий случай. – Он криво усмехнулся. – Ни один из прежних призраков, за которыми мы гонялись, не напугал меня до такой степени.
– Тогда оставьте его в покое, Марк. – Майк проводил его в прихожую.
– Простите, не могу. В эту программу уже вложено слишком много денег, да и история уж больно интересная. Надо как следует все изучить. Если мы обнаружим что-либо необычное, я сообщу вам. А если вы тоже узнаете что-нибудь новое о Хопкинсе, мне будет очень интересно. Вы о нем довольно хорошо осведомлены, не так ли?
Майк слабо улыбнулся.
– О да. Я о нем постоянно что-то узнаю. – Он смотрел, как Марк уходит прочь по гравийной дорожке. – Слишком даже осведомлен, – добавил он угрюмо тихим голосом. Закрыв дверь, он вернулся в кабинет и встал у камина, мрачно глядя в огонь.
Пока он разговаривал с Марком, сон вспомнился с потрясающей ясностью. Ощущения, запахи, шум деревни и детали наряда женщины, явившейся навстречу с ним. Голубое шерстяное платье, золотые искорки в ее янтарных глазах. Сара Паксман... Но это была не Сара Паксман. Это была Эмма Диксон.
43
Понедельник, 26 октября
– Проклятие!
От шепота в тишине Алекс вздрогнул и проснулся. Он застонал:
– Сколько времени?
– Половина шестого, и я порвала колготки. – Он услышал, как Паула шарит у кровати, и тут она включила ночник.
Он крепко зажмурился:
– Дьявольщина! Не рановато ли?
– У меня назначена ранняя встреча. А этот твой «лишний час» был неплохой идеей.
Алекс снова застонал.
– Почему бы тебе не одеваться в ванной комнате? Там тоже можно включить свет.
– Мне там неудобно. – Она бросила рваные колготки в угол. – Где же новые? – Она рылась в шкафу.
– У тебя уйма времени, чтобы успеть на поезд.
– Легко тебе говорить! – Она вскрыла новую упаковку. – Не забудь, что Джейку надо приготовить новую сменную обувь, а Софи требуется найти ее цветные карандаши. – Паула натянула колготки и поправила узенькую черную юбку.
– Когда это я забывал, что именно детям нужно брать с собой в школу?
– Возможно, тогда, когда твои мозги были целиком заняты этой красоткой из дома Лизы, – ехидно вставила она.
Он шумно вздохнул:
– Паула!
Они ссорились почти весь предыдущий день, придираясь друг к другу всякий раз, когда дети их не слышали, и в основном из-за Эммы.
Тему непредусмотрительно затронул сам Алекс.
– Ты знаешь, я тут вот о чем подумал, – сказал он, когда они сели выпить кофе и просмотреть воскресные газеты, разложенные на кухонном столе. – Не предложить ли мне свою помощь Эмме с этим ее травяным садом? Это весьма неплохой бизнес.
– У тебя же мало времени. Ты должен смотреть за детьми.
– Дети учатся в школе, – он потянулся за обзорным разделом «Санди Таймс», – а в доме управиться – тоже не проблема.
Почему-то Паула восприняла это как оскорбление. С того самого момента они и начали яростно обмениваться взаимными «нелюбезностями» и ссорились в течение всего дня. Атмосфера не улучшилась, когда Паула попыталась связаться с Линдси по телефону.
