– Можете.
– Но это ведь часть моего наследства! Моя двоюродная бабушка никогда не простит меня, если я вернусь домой без него.
– Я уверена, что простит, если узнает, что случилось.
– Но что, как я скажу ей? «Да, кстати, знаешь, оказалось, что тот симпатичный флакончик, который ты подарила мне в детстве, проклят три тысячи лет назад…» – Она закрыла глаза. – Я не знаю, что делать, – прошептала она упавшим голосом.
– Я же говорила вам: отдайте его Омару, чтобы он положил его под замок. В ближайшие дни нам предстоит много интересных поездок. Нас почти не будет здесь, на борту. Мы поплывем обратно только после возвращения из Абу-Симбела, а это целых два дня. Расслабьтесь. Будьте просто туристкой. – Серина улыбнулась. – И получайте удовольствие оттого, что находитесь в центре внимания! – Взглянув поверх головы Анны, она увидела, что к ним приближается Энди с целым подносом напитков.
Проследив за ее взглядом, Анна сокрушенно кивнула.
– Я не уверена, что, даже если я буду просто туристкой, это обойдется без осложнений. Мне что-то не верится, чтобы ваша соседка уже спрятала свои дуэльные пистолеты!
Серина фыркнула.
– Пожалуй, вы правы. Но по крайней мере, Чарли – вполне земное создание. Можно не беспокоиться, что она дематериализуется или вдруг появится в вашей ванной как призрак, предвещающий скорую кончину.
Когда Энди подошел со своим подносом, обе женщины смеялись.
Он улыбнулся.
– Ну как, вам лучше?
Анна кивнула.
– Вы были правы. Я просто слишком перегрелась. Все, что мне было нужно, – это немного тени.
После ужина, когда они с Сериной расположились в салоне, к ним подошел Тоби. Энди сидел в баре, и Анна подозревала, что он осушил не один стакан.
Тоби присел на край дивана рядом с женщинами.
– Думаю, я должен извиниться перед вами, Анна. Простите, если я сегодня пытался сунуть свой нос куда не следует.
Она пожала плечами.
– Не беспокойтесь.
– Нет, вы были правы. Это действительно не мое дело.
Серина поднялась.
– Вы уходите? – нахмурилась Анна.
Она кивнула.
– Простите. Я так устала! По-моему, я еще никогда, ни в одной поездке не уставала до такой степени и не спала так хорошо. Похоже, у них такая политика, сначала загонять человека, а потом накормить так, чтобы он не мог пошевельнуться. Плюс к тому – жара. – Она усмехнулась. – Спокойной ночи вам обоим. Не забывайте, что нас ждет очередной длинный день.
Они смотрели, как Серина неторопливо идет к дверям.
– Милая женщина. – Тоби поманил рукой одного из официантов. – Могу я угостить вас чем-нибудь, Анна? В знак примирения.
Она откинулась на подушки и кивнула.
– Благодарю вас. Я, пожалуй, выпила бы пива. – Пока он разговаривал с официантом, она искоса наблюдала за ним, задавая себе вопрос: как может один и тот же человек в какой-то момент раздражать, а через минуту казаться таким привлекательным?
Некоторое время они сидели молча, поглядывая на других туристов. Анна заговорила первой.
– Что вы делаете со всеми своими набросками? – полюбопытствовала она, когда Али, поставив на стол поднос со стаканами, удалился. – Вы как-то дорабатываете их у себя в каюте или откладываете это на потом, до возвращения домой?
– Большинство – да, откладываю. – Подписав счет, Тоби положил его обратно на поднос. – Пару-тройку дорабатываю здесь. Мне нужно сделать это по горячим следам, чтобы удержать в памяти цвет, зной, свет… – Говоря, он иллюстрировал свои слова движениями рук, словно вычерчивающих что-то в воздухе. – Когда смотришь, тебе кажется, что ты никогда не забудешь этого: ведь все так ярко, так живо. А стоит вернуться домой, в Блайти, с блеклой зеленью, туманом, под небо, вечно затянутое тучами, – и через полчаса вся эта яркость и живость начинают блекнуть. – Взяв стакан, он задумчиво повертел его в руках. – Живописцы – жадный народ. Гоняются за впечатлениями, норовят поймать и удержать их на бумаге или холсте. Смакуют их. Пришпиливают их, как бабочек, стараясь уловить живую сущность всего, что попадается им на глаза.
Анна улыбнулась. Наверняка он нечасто так откровенничал, возможно, даже с самим собой, и она была польщена, что ей оказано подобное доверие.
– Мне остается только позавидовать вам, – произнесла она. – Вы – творец.
– Чего ради вы должны мне завидовать? – Снова этот жесткий тон, снова этот прямой взгляд, от которого ей становится так неуютно. – Анна, помните: вы фотограф. Вы – такой же творец, только имеете дело с другими средствами, вот и все.
– Нет. Нет, это совсем другое. В вас горит истинная страсть. Сопричастность. И вы делаете свое дело профессионально. Феликс был прав: я просто играю в фотографию.
– Искусство как увлечение может быть не менее захватывающим, всепоглощающим, чем когда оно является профессией. В конце концов, откуда вы знаете: а вдруг в один прекрасный день вы займетесь фотографией профессионально? Вы хороший фотограф, и вы доказали это. Вы обладаете глубиной понимания, проникновения в суть того, что снимаете, а значит, вы наверняка больше чем просто хороший фотограф. И можете стать первоклассным мастером.
Говоря это, он смотрел ей в глаза, и от этого пристального взгляда она почувствовала, что щеки у нее заливаются краской.
Замолчав, Тоби наклонился над своим стаканом, и ей показалось, что он не менее смущен своей откровенностью, чем она. Однако, подняв глаза, он снова выглядел совершенно спокойным.
– Луиза наверняка тоже испытывала схожее чувство, ощущение необыкновенной яркости и живости всего, что есть в этой стране. Об этом можно судить по ее работам. И в дневнике это тоже должно проглядывать. – Он сменил тему, и оба они отдавали себе отчет в этом. Тоби склонил голову набок, чуть сощурился. – Как вы думаете, сейчас подходящий момент, чтобы взглянуть на него?
Анна рассмеялась.
– Похоже, вы не оставите меня в покое, пока я не покажу его вам.
– Это точно, – кивнул Тоби.
– Хорошо. – Она встала.
Она не намеревалась приглашать его в каюту. Она собралась пойти одна, достать дневник и принести его в салон. Анна представляла себе, что они будут молча сидеть в своем уютном уголке, потягивая напитки или кофе, и он будет медленно листать дневник. Но Тоби поднялся одновременно с ней, одним глотком допив свое пиво, а когда она попыталась жестами остановить его, он просто улыбнулся и продолжал идти.
Направляясь к двери, она ощутила на себе взгляд Энди, но не посмотрела на него. Войдя в каюту, она оставила дверь открытой.
– Давайте возьмем его и вернемся в салон, – насколько могла твердо произнесла она. Не то чтобы Анна боялась оказаться наедине с Тоби: просто каюта была настолько мала, что она бессознательно задерживала дыхание, как будто воздуха могло не хватить для двоих.
