— Но ведь проспорил?
— И ничего не проспо…
— Феофан, — тихо, но грозно.
Молчание.
— Ладно, — угрюмо. — И чего?
— Гм… усыпи Грифа на сутки.
— ?!!
— Если Иля выдержит еще одну ночь, то очистит замок от зла и… все будет хорошо! Тебе — плюс, да и ей — больше сил и человечности.
— Я не буду…
— Феф, не будь ребенком. К тому же я кое-что придумал.
— Нет.
— Вот. Смотри!
— Чего это? — подозрительно.
— Попробуй меня ударить.
— Вокруг тебя какая-то пленочка…
— Знаю. Ударь.
— Нет, извини, но я…
— Да это суперзащита! Ударь, и увидишь, что я неуязвим.
— А зачем?
Рычание, тихая ругань, возмущенное сопение анрела.
— Бей!!!
— Хм… ну если неуязвим.
Вопли, грохот разбитой чашки, стон…
— Ну блин, Фефа-а…
— Очень больно? — испуганно. Но ты же говорил…
— Я просил ударить, а не перекрестить! — с надрывом.
— Уй… хвост, — трагично.
— Где?
— Да уже не там! И… и правый рог. Ну Фефа…
— Так. Спокойно. Я все понял. Сейчас ударю по-настоящему.
Тяжелое дыхание, неприличные слова, угрюмое:
— Давай. Тихий звон.
— Гм… это чего было?
— Пощечина, — искренне и слегка удивленно.
— Да-а… подсказываю: бить надо чем-то тяжелым. Вон кружкой или ложкой.
— …ладно. Дзынь.
— Во! Убедился? Дзынь.
— Я же говорил, моя защита… Дзынь, дзынь, дзынь…
— …неуязвима… Бздынь!
— Ой.
Звон упавшей кружки и стук тельца.
— Рёва?
— Рёва!!!
— Я… я ща. Погоди. Да отстань ты.
— Больно? — с сочувствием и очень виновато.
— Да, — подумав.
— Прости, — тихо.
— Ладно. Недоработочка вышла. Оказывается, если долго бить в одно и то же место…
— Осторожно!
Ругань, шорох, шелест крыльев.
— Но если защиту обновлять раз в секунду… ну-ка. А теперь?
— Ты уверен?
— Уверен, уверен. Давай. И если тебе не удастся ее пробить — мы отправим Илю в замок на ночь, но я ей обеспечу эту защиту. Согласен?
— Это слишком опасно, — напряженно.
— Просто попробуй, — тихо.
Дальше — много дзиньканья и счастливый смех Рёвы в конце.
— Ну? — гордо.
— Ладно, — с тяжелым вздохом. — Но учти. Как только что-то снова пойдет не так — она тут же возвращается.
— Согласен. По рукам?
— Нет.
— Ну и ладно. Полетели.
— Куда?
— Ты должен усыпить Грифа. Забыл? Если он проснется, Илю мы уже ни в какой замок не уведем. Видел его глаза, когда я ее нашел? Дать ему волю, он бы этот замок весь по камешку разнес.
— Ладно, я понял, — грустно.
Снова шелест крыльев.
— Он точно спит?
— Да. Моя сила погрузила его сознание в субполярные глубины…
— Надо проверить.
— Гм. Проверяй.
Сонно открываю глаза и вижу Рёву, тыкающего хвостом в нос Грифа. Тот спал, повернув лицо ко мне. На глаза упала черная челка, лицо спокойное, расслабленное, красивое. Тонкие губы совсем рядом, отчего по спине сбегает табун мурашек и хочется к нему прикоснуться…
— Спит, — Рёва вынес вердикт и теперь весело смотрит на меня. — Да ты спи, спи. Скоро вечер, а тебе надо восстановиться.
— Для чего? — уже закрывая глаза и с удовольствием вдыхая запах его кожи. Чуть солоноватый, но приятный. Не знаю, как описать. Но мне… нравится.
— Узнаешь. Спи.
И я засыпаю, ощущая, как лба касается маленькая ладошка анрела. Тот угрюмо смотрит на Иревиля и огорченно качает головой.
— Не волнуйся, я все продумал.
Тяжелый вздох был ему ответом.
Вечер коснулся ресниц едва очерченными тенями и прошелся сквозняком по комнате. Печка больше не грела, но в объятиях Грифа было тепло и уютно. Правда, два недовольных духа даже и не думали оставлять меня в столь приятном положении и упорно будили, щипая и дергая за волосы.
— Она не встает, — угрюмо.
— Ты сильно дернул?
— Сильно!
— Тогда тыкай в глаз.
— Как это? — испуганно.
— Нимбом, нимбом, говорю. Ой…
— Что случилось?
— Да так… а он точно спит?
— Крепче некуда.
— Хм… тогда почему на меня руку положил?
— Не знаю. Не мешай.
— Как всегда. До бедного маленького меня — никому нет дела.
— Не прибедняйся. О! Глаз открывается. Ты был прав.
— Я всегда прав, — пыхтя. — Так. Иля, проснись, солнышко, пока молнией не засветил, — тебя ждет ужастик. Часть третья — решающая.
— Не пойду, — хмуро.
— Пойдешь. — В руке нечистика что-то сверкнуло.
Я тяжело вздохнула и кое-как села.
— А зачем? Все ведь уже хорошо и…
— Ты — робот, — назидательно, — Так что тебе нужны добрые дела. А что может быть добрее освобождения целой местности от обители зла? — Рёва явно собой гордился и говорил с умным видом, выдергивая ногу из-под пальцев так и не проснувшегося Грифа.
С подозрением смотрю на парня.
— Я его усыпил, — тихо вклинился Феф, с красными от стыда щеками и сильно виноватым видом.
Угрюмо киваю.
— Слушай, а тебе-то это зачем? — смотрю на Иревиля, уже стоящего на ногах и радостно оглядывающегося по сторонам.
— Не понял? — честные глазки.
— Ну… добрые дела ведь не по твоей части, а ты лезешь…
— Ты меня ни с кем не путаешь?
Склоняю голову набок, хмурюсь.
— Я — отражение половинки твоей души, а не зло в чистом виде, — угрюмо. — Так что не надо думать, что я хочу твоей роковой гибели, да и зачем ты нам в виде застывшего на фиг манекена. Я, блин, тоже за то, чтобы ты немного очеловечилась!
Феф покивал. Я улыбнулась.
— Ну… если так.
