Поэтому от атаки воздерживаюсь, иду следом, прячусь в тени, чтоб не заметили. Светящиеся полоски (красные уже, не зеленые) потихоньку желтеют. Очевидно, время так обозначают, под землей же солнца не видно.
Герры идут уверенно, аккуратно уничтожая особо наглых отрубов, в дома не заходят. Зато то и дело поглядывают на большой лист бумаги. Расстояние, темнота и безграмотность мешают мне разглядеть, что там написано, наверняка важное что-то, не стали бы они зазря поминутно в бумагу пялиться.
Кстати, раненого с ними нет. То ли оставили в безопасном (ха! Покажите мне такое!) месте, то ли просто добили. И осуждать за это я их ни в коем разе не буду, легкая смерть в Руине – далеко не самое худшее.
Дважды герры останавливаются и спорят. Дважды после этого заходят в дома и возвращаются обратно на улицу.
А на третий их выкидывает из дома здоровенная пруха. И сама выпрыгивает, желая довести дело до конца. Маги дружно встречают ее фонтанами зеленого огня, точь-в-точь как те, что из стрелятеля вылетают. Пруха голосит, скрывается под потоками пламени и тут же появляется снова. Надо же, и впрямь на нее магия не действует.
Сказывают, некогда один лорд-чародей воевал с другим и придумал новое чудище. Убил, подлец, захваченного в плен сына чародея (тоже колдуна, а как же) и из его тела злым волшебством создал страшную тварь, коей чары любые не страшны. И натравил ее на противника. Тот, понятно, чудище одолеть не смог и был сожран. Колдун-победитель праздновал тоже недолго, тварь и его пожрала. Вот так прухи и появились. Убить ее не труднее, чем, скажем, волка, тварь хоть и опасная, да при изрядной сноровке уложить ее труда не составит. Главное (как сказка говорит) – не давать ей себя коснуться. Даже пальцем до открытой кожи нельзя. Потому как тянет пруха из своих жертв самую душу. Зачем, куда потом девает – неизвестно. Наверное, просто жрет.
Маги теряются, нежить уже оседлала одного, тут бы ему и конец, но среди герров находится-таки боец, который подскакивает к прухе и одним ударом… едва не убивает лежащего мага, потому как пруха успевает ускользнуть. Воин в последний миг умудряется сдержать удар, разворачивается и катится по мостовой, сбитый с ног. Прухи так и нападают, прыжком сбивают с ног и подняться человеку уже не дают.
Воин, однако, подняться и не спешит, привстает на одно колено и встречает атаку ударом меча. Пруха отскакивает, герр поднимается с колена. Воин среди магов всего один, очевидно, второго как раз я стрелой подрезал. Пруха отходит, сжимается в комок, прыгает, но герр начеку, ловко уворачивается, бьет вдогонку мечом и, кажется, даже задевает. И сразу атакует сам, не давая твари собраться для прыжка. Кажется ему, что минута, другая, и с прухой покончено…
Ни он, ни увлеченные схваткой маги не видят того, что вижу я. Как из того же дома выглядывает вторая пруха. Они ведь частенько парами охотятся, прухи-то.
Виден только кончик морды, тварь собирается показаться на глаза, лишь когда от нее нельзя будет увернуться. Сейчас воин повернется спиной… уже поворачивается…
Откуда прилетает стрела, я и сам не сразу понимаю. А выпущена она из моего лука и моими руками. Нет, ну не собирался же стрелять, что за наваждение? Может, и вправду врут сказки, а дело было как раз так, как мне брат да чародеи рассказывали? Что войну именно наши проиграли и напоследок Огненный Потоп устроили, чтоб врагу королевство не отдавать? Потому что, если это чародеи геррские меня так заколдовали, то таких в честном бою никак не одолеть, своими же руками себе глотку перережешь.
Воин от изумления застывает на месте (едва не поплатившись за это жизнью), я разворачиваюсь и стремглав бросаюсь в переулок. Нет, не их это работа, вон глаза чуть не вывалились от удивления. Просто голова у меня дурная… и руки дурные… и лук совсем уж дурной, потому как его дурные эльфы делали.
– Стой, лучник! Стой! Поговорить надо!
Надо же, столько герров столпилось, а поговорить бедолаге не с кем. Немые, что ли? Так с принцессой поговори, остолоп. А я лучше вот в этом доме спрячусь и подожду, пока вы, говорливые мои, подальше отсюда не уберетесь. Если я и сделал глупость (руки дураку оторвать!), это вовсе не значит, что и вторую сделаю… прямо сейчас.
В углу что-то подозрительно шевелится. Приглядываюсь внимательней, вроде как черный туман. Никогда о таком не слышал, значит, штука опасная. Все, чего не знаешь, опасно, правило такое. А те, кому на правила плевать, в наших краях долго не живут.
– Следы, видишь? В том дом ведут!
Ну спасибо, принцесса Ирэн! Спасаешь ее, из кожи вон, что та змея, лезешь, жизнью рискуешь, а она вот так, походя тебя врагам сдает. Или скучно ей одной в плену-то?
Шаги все ближе, озираюсь по сторонам, как загнанная крыса. Туман или что там в углу шевелится все энергичнее, до лестницы нипочем не добраться и из дома выскакивать поздно, хоть через дверь, хоть через окно.
Втискиваюсь между шкафом и стеной. Интересно, в комнате пыли нет вовсе, иначе задохнулся бы в углу. Туман этот ее жрет, что ли?
Герры уже внутри. Проскакивают парадное, врываются в комнату. Всего двое, те же, что на пруху первыми нарвались. Маги. Кладу руку на стрелятель, в помещении стрелять опасно, все обрушиться может, но если обнаружат, придется. Релли говорила, что стрелятель может и не помочь, если у них защита есть. Если за шкаф кто сунется, сразу выясним.
Решающий момент! Собираюсь в комок, готовый ко всему. Один из герров направляется в угол, где клубится черный туман, другой идет к шкафу. Еще пара шагов, и он меня увидит…
Но раньше кричит другой. Кричит так, что уши закладывает. Не от боли, от страха, знает, наверное, что это за штука в углу и чем она опасна (а ведь руку даю на отсечение, опасна, иначе с чего ему так вопить, будто ежа рожает?). Жаль, по-геррски кричит, ни слова не понять. А может, оно и к лучшему? Знай я, что там шевелится, может, уже бежал бы с геррами наперегонки куда подальше…
– Призрак? – Голос принцессы кажется шепотом после воплей геррского чародея. – Скорее отсюда! Быстрее!
Стало быть, призрак. Я их как-то по-другому представлял. Вот у Камня Душ, это да, призраки были, а этот кусок тумана, вдобавок черного, ну никак на призрака не похож.
Герров уже нет в доме, каблуки стучат по мостовой, как барабаны гоблинов. Осторожно выглядываю из-за шкафа…
Туман уже не клубится в углу. То есть по порядку. Он уже не в углу, а посреди комнаты. Он уже не клубится, вытянувшись от пола до потолка. Он уже не туман, принял очертания человеческой фигуры, все время меняющейся. Но вполне узнаваемой. Пожалуй, и впрямь призрак… а почему черный?
– Негром при жизни был, – смущенно говорит призрак.
Либо он мысли читает, либо я вслух думаю. Не знаю, кто они такие, негры эти, а всяк знает, черное – враг хорошего. Делать-то что? Удрать не могу, это мне через него придется пробежать, вон как вымахал, окаянный.
– А чего тебя боятся так? – спрашиваю.
Если сбежать не судьба, почему бы не поговорить? Перед смертью…
