– Так, – он снова вышел к нам уже одетый и даже в шляпе, видимо прикрывающей его лысину, – вы пробрались в мой дом, пытались меня обокрасть… Да, кстати, обыскать их!
Изъяли все. М-да, когда у тебя по всем местам елозит пара-другая мужских рук, начинаешь понимать, что они найдут все, и не только золото. После того как меня схватили за зад и пару раз не там прижались, нервы сдали. И на трех охранников у барона стало меньше. Зато на трех уток больше. Утки удивленно переглянулись и… все разом рухнули в обморок. Мыш высунул на секунду из капюшона мордочку, сочувственно на них посмотрел и тут же скрылся обратно, пока не заметили.
Острые края мечей и пик теперь тряслись прямо у нас перед носами.
– Ага, так вы еще и магички! Ну что ж, и у меня есть козырь. Абрака сюда, живо!
Трое из мужиков убежали, хлопая тапочками по полу. Остальные, ежась от дующего в распахнутое окно ветра, остались караулить нас, хмуря брови и мысленно убеждая себя, что они мужики, а потому сильнее.
Вскоре в коридоре снова раздался топот, и в комнату буквально внесли запеленатого в простыню и с очками на мигающих от яркого света глазах старичка. Колпак его сбился на затылок, открывая сальные редкие кудри седых волос.
– Это мой маг, – гордо возвестил барон, и мага по его указанию сунули за ширму, перекинув ему туда же ворох одежды.
Скоро он снова появился перед нашими любопытными взорами уже одетый в длинную черную мантию и черную же, но плоскую круглую шапочку, видимо аккуратно прикрывающую лысину. Он подошел к барону и встал рядом, выпятив тощую грудь. Мы впечатленно молчали.
– Так! Вы, как я понимаю, пришли украсть вот это.
Барон взял со стола с награбленным нами богатством золотой шарик и задумчиво покрутил его в руке. Мы молчали, а я еще и чувствовала, как магические путы холодят кожу, поднимаясь все выше и натягиваясь на теле, словно рыболовная сеть. Судя по всему, то же самое происходило и с Адой.
– Я даю вам только один шанс. Если вы откажетесь, то утром вас повесят.
Мы с готовностью на него уставились. Барон сощурил свои поросячьи глазки и продолжил:
– Подпишете договор на крови и согласитесь в будущем работать на меня. И я немедленно отпущу вас, не тронув и пальцем. Ну как?
Я задумалась. Договор на крови практически невозможно отменить. Практически. Перед глазами всплыло одно крохотное заклинание на полях недавно заученной книги…
Быстро приняв решение, я наступила на ногу Аде и, пока она, выпучив глаза, хватала ртом воздух, заявила:
– Мы подпишем, если надо – немедленно.
Барон и стражи ощутимо расслабились, а путы перестали ползти по коже. Голова пока была свободна, а для заклинания не нужны руки. Но тут в дверь буквально влетел толстенький коротышка и как ненормальный завопил во все горло:
– Ваша милость, портреты! Портреты! Ваша милость!
– Что там с портретами? – удивился барон. И, отодвинув ногой воющего толстячка, лично пошел проверить.
Я молчала, кусая губы и подозревая, что нас все-таки повесят.
– Мои предки! – Вопль шел из глубины души, а вскоре в комнату ворвался весь красный и разъяренный барон, попытался меня ударить, но тут же получил коленом ниже пояса. Взвыв и рухнув на пол, он стал кататься и орать от боли.
Нас начали бить.
Если бы в теле была хоть капля магии, если бы сеть не опутала руки, если бы врагов не было так много… Я отбивалась до последнего, Коша дышал огнем и кусался, мы вместе изо всех сил защищали Аду, которая не умела драться вообще. Последнее, что помню, это как метко запулила в окно Кошу, а на затылок опустилось что-то тяжелое. Потом свет померк. Я упала на пол.
– Ди! Ди!! Ди!!!
Меня кто-то звал, но очнуться я категорически отказывалась, мне и здесь, в теплой мягкой темноте, было вполне уютно.
– Ди, очнись, Ди…
Я застонала, но все-таки открыла один глаз и тут же об этом пожалела. Когда свет перестал переливаться кучей размытых ярких пятен, я увидела прикованную у противоположной стены Аду. Цепь тянулась от массивного кольца под потолком и обхватывала ее за пояс, давая сравнительно небольшую свободу – сидеть, лежать и даже стоять, совсем недалеко удаляясь от стены. Пошевелившись, я поняла, что прикована так же. Второй глаз не открывался, он опух и представлял собой узкую щелку, через которую не больно-то наглядишься на окружающий мир. На плече у Ады сидел мыш и угрюмо смотрел, как пять здоровенных серых крыс доедают нашу похлебку из двух ну очень давно не мытых тарелок у двери. Камера была совсем небольшая. Под потолком маленькое окошко, забранное решеткой, видимо для того, чтобы заключенные не задохнулись. Еще одна решетка была на двери. Видимо, стражник, совершая обход, любил посматривать на заключенных.
– Ди, ты как, жива?
Я попыталась сесть и тут же почувствовала резкую боль в левой ноге. Сломана.
– Жива. – Я, кряхтя, все же села, стараясь особо не тревожить конечность и постоянно морщась от боли. – Эй, ты что это? А ну прекрати реветь.
– Они тебя так били, даже когда ты потеряла сознание били, и барон бил, за боль и за то, что ты дракона выпустила.
Я попыталась улыбнуться. Взгляд у Ады стал совсем жалостливым. Так, ладно, ободряющие улыбки оставим на потом.
– Ты тут давно?
– Не очень. – Ада вытерла ладонью слезы и высморкалась в какую-то тряпочку. Присмотревшись, в тряпочке я узнала клочок ее подола.
– И что, нас заходили навещать?
– Да, сказали, что утром повесят на воротах, без мыла. Ди, а зачем нам мыло?
Я решила не просвещать подругу, зачем повешенным нужно мыло.
– Мыш, ты чего тут сидишь?! – прикрикнула я на пушистика.
Мыш печально на меня посмотрел и снова уставился на крыс, те уже пытались грызть тарелки, в свою очередь бросая жадные, голодные взгляды то на меня, то на Аду.
– Мыш!
– Чего?
– Не чего, а кого. Ты, блин, тут сидеть будешь или нас вытаскивать?
За окошком послышалось знакомое хлопанье крыльев, в камеру просунулась возбужденная голова дракоши.
– Вы тут? Ага, значит, так! Я знаю, где ключи, только мне к ним не подобраться. Тут есть щель в стене, ведет в соседнюю камеру. Я в нее посмотрел, там дверь открыта. Охранник с ключами наверняка спит, но я в щель не пролезу!
Он болтал и болтал без умолку, а мы все трое смотрели на него и улыбались, как идиоты. Лично я была просто счастлива, что он вернулся.
– Эй, вы чего, рассвет же скоро!
До мыша первого дошло, что предлагает Коша, и он отважно привстал, грозно пискнул, что спасет нас, и полетел вверх. Коша просунул сквозь прутья решетки правую лапу и подхватил его на лету, а потом старательно потянул на себя. Мыш заверещал.
