— В рыцари необязательно, — угадал его мысли искуситель-капитан. — Подпихнем заместо тебя кого-нибудь, кого не жалко.
Например, самого его, капитана Амберсандера. Продвижение по карьерной лестнице давно его интересовало, но без звания Магистра рыцарского ордена представлялось достаточно туманным.
— Книга так книга. — Бинго пожал плечами. — Удумаете тоже… ну да ваше дело. Книга — это такое, там внутри еще листы замаранные… Знаем, как же, видели. А что, обложка ценная? Так я знаю одного умельца, он хоть какие сапоги стачает, авось и с обложкой не подведет!
— Важно нутро, — отрезал капитан. — Обложка — это тебе, для наведения. А вот содержимое — вынь да положь!
— А в разных книгах разное содержимое? — усомнился Бинго на всякий случай. — Ладно, ладно, ты не рычи. Что в обложке будет, то и привезу, а там уж не обессудь. Так мне ж это… в дорогу бы как-то снарядиться надобно! А то придешь к колдуну с голой задницей, и ни пугнуть его, ни поторговаться как-либо.
— Так для того и привел! — Капитан широким жестом объял оружейню. — Выбирай, что душе угодно.
Бинго обвел тоскливым взором обилие железа и тоненько, с присвистом, вздохнул.
— Лося бы мне, — рассудил он, завидя в окошке Клепсидрино копыто.
— Найдем, — заверил сэр Малкольм благонравно. — Еще что?
Гоблин вторично обследовал оружейню и вернулся взглядом к копыту.
— И еще одного лося.
«Ишь ты, а кто бы подумал, что такой наездник!» — по-доброму удивился капитан и кивнул в знак согласия. Скакать в две смены, пересаживаясь, чего доброго, на ходу с коня на коня, — это удел настоящих детей степи, рожденных в седле, в его, к примеру, латах не попрыгаешь… Да и от гоблина никак не ждешь такой прыти.
Бинго огляделся снова, поднялся, отставив звонко стукнувший об пол кувшин, бочком подобрался к торчащему из бочонка оркскому копью-ассегаю и неуверенно его потрогал. Потянул из соседней стойки бердыш, чуть не уронил на ногу, нервно впихнул обратно. Со стола поднял широкую у основания чинкуэду, взмахнул на пробу, к чему-то прислушался, пожал плечами и бросил назад, в груду коротких мечей.
— И еще одного лося.
— Третьего-то зачем?! — опешил сэр Малкольм, от неожиданности даже не сумев оформить язвительную мысль об ограниченности даже гоблинского седалища.
— Поеду на нем, — объяснил Бинго терпеливо, как идиоту.
— А зачем тогда первые два?!
— Один — добычу везти. Мало ли, где что обломится… Да и с книгой не на одном же лосе ехать. А второй — это… как свинина кончится…
— А четвертого — на поболтать — не возьмешь?! Или с провиантом будешь беседовать?
— Кто ж с провиантом беседует? Я, по-твоему, что — моральный урод какой? Конечно же для бесед пойдет тот, что с добычей. Кстати, это… можно, чтоб он случился женщиной?
Хоть и ждал сэр Малкольм какой-нибудь гнусной безнравственности в этом роде, но тут только и сумел, что инстинктивно плюнуть под ноги аморалу.
— Чего плюешься?! — окрысился Бинго. — Я что, виноват, что с мужчинами у меня все разговоры к драке сводятся? А случись мне с ним, с лосем, подраться — на ком книга дальше поедет?! О, кстати, насчет подраться…
Оттер капитана плечом в сторонку от ряда доспехов, пару из которых отпихнувши в сторону самым пренебрежительным образом, и ткнул пальцем в толстый стеганый панцирь, обильно изукрашенный многими рядами металлических блях.
— Такой есть поболее?
— Поищем. — Капитан окинул гоблинские габариты прицельным взглядом.
— Три штуки.
— Тьфу, перемать! Ты и с ними, что ли, собрался беседовать?
— В дороге всякое случается, — ответствовал Бинго уклончиво. — А лошади — они здоровые, им не в тягость.
— Ты б о себе подумал! Лошадей уж как-нибудь снарядим — мы, рыцари, уж о конях-то своих думать привычны в первую голову. А тебе мало ли с кем там дело иметь доведется. Возьми вон оглоблю какую-нибудь да доспех по росту!
— За лошадей вы думаете, хоть у них головы и здоровенные, а я опять крутись, как хочешь, — расстроился Бинго и даже рукавом утерся с натуральнейшим хлюпом. — Почем я знаю, на какую брань мне собираться, что мне там злая судьба уготовила?! Всего как есть не утащишь, а утащишь — так в рукоятках запутаешься.
Сэр Малкольм с изумлением поймал себя на сочувствии бедняге. Определенно пора на заслуженный отдых — гоблинские суждения стал находить разумными! Тем более эдакие еретические. Ишь, оружие ему на каждый день и случай, комплект «неделька»! Да он сам, до мозга костей военный человек, четырнадцати видам оружия обученный, и то не перебирал никогда, а гвоздил неприятеля тем, что подворачивалось под руку! А тут какой-то дикий прохиндей будет ему сложности оного нехитрого дела обрисовывать.
— Бери меч! — рявкнул капитан, сердясь больше на себя, а поскольку Бинго оглянулся с видом затравленным, словно бы отыскивая незнамое, сам шагнул к стене, сдернул с нее длиннющий массивный клинок и швырнул его в гоблинские лапы. — Это вот оружие на любой момент, чтоб ты знал. Хочешь — руби, хочешь — коли, хочешь — плашмя промеж ушей или там рукояткой. Чего тебе еще?
Бинго с тоской потянул меч за рукоять, выволакивая на ладонь из ножен. Показалось лезвие — массивное, заточенное грубо, как колун, — скорее на раскалывание, нежели на разрезание. Гоблин скривился, и капитан скрепя сердце скривился с ним за компанию. Такими мечами охотно оперируют тяжелые латники, которым плевать на защиту и тяжкий удар коих с легкостью рассекает броню, отделяет члены и сбивает наземь. С другой стороны, легкие воины, пудовых панцирей не носящие и ставящие на личную подвижность, таких тяжеленных орудий бегут как огня, предпочитая штуки более управляемые. А панцирь на Бингхама не то что напялить — отыскать-то выглядело задачей не из простых.
— Не подвернись, — предупредил Бинго, длинным взмахом выпростал меч и описал им круг. Другой, третий — управляясь, между прочим, с увесистым и неважно сбалансированным мечом как с десертной вилкой, — совершил замысловатое па… и следующим взмахом внес тяжелое лезвие в одну из стоек, битком набитых оружием. Под клинком сухо треснуло, доска раскололась, даже не замедлив полета меча, лес длинномерных копий и алебард немедля высыпался наружу; капитан с унизительной поспешностью сдал назад, а Бинго испуганно завопил и панически махнул мечом навстречу опасности. Добрых полдюжины срубленных наконечников разлетелись в стороны, и не успел сэр Малкольм как-либо выразить свое порицание происходящему, как падать начало уже все со всех сторон. Валились стойки с доспехами, сыпались с полок любовно разложенные на них арбалеты, чудесным образом вылетел из стены гвоздь, державший планку с мечами, уронив всю коллекцию, а зловредный гоблин, уворачиваясь и отмахиваясь от сыплющегося на него, неумышленно (ой ли?) задел еще клинком и выставку щитов, размещенную под другой стеной оружейной… Меч в руке Бингхама порхал с целями, казалось бы, совершенно оборонительными, однако попавшему под него ускорение придавалось самое нешуточное; раз сэру Малкольму даже пришлось шарахнуться, давая кривому гвиенальскому кинжалу пролететь и впиться в дверь за его спиной. Большего бедлама капитану не доводилось видеть даже в собственном фамильном замке в пору своего сватовства, хотя, казалось бы, худшего безобразия вообразить было трудно: носились, сталкивались и роняли несомое добрых два десятка постоянных слуг и нанятых по особому случаю помощников. Два комплекта парадных лат успели рассыпать по лестницам и затерять, прежде чем дошел слух, что свататься в латах все равно не ездят, и ронять начали уже платье цивильное, исключительно золотым шитьем утяжеленное…
